О чем могли говорить с бойцами и командирами перед началом учений, так же как и перед началом боевых операций, командир полка Масленников и помполит Масько?

Прежде всего давали краткую и конкретную оценку оперативно-политической обстановке, определяли общие и частные задачи.

Требовали и сами следили за тщательным отбором бойцов в оперативные отряды, с тем чтобы в каждом взводе, в каждом отделении была цементирующая партийно-комсомольская прослойка, чтобы регулярно проводился инструктаж начальствующего состава, секретарей партийных и комсомольских ячеек, парторгов, редакторов «Ильичевок», отдельных активистов. Чтобы в совещаниях начсостава участвовали секретари партийных и комсомольских органов, чтобы общие собрания выделяли для участия в боеоперациях лучших бойцов.

…Командир полка приказал начинать «операцию» и примерно в течение часа принимал донесения, руководил «боем». Когда наступление на развалины старинной крепости перешло во вторую фазу, сковывающая огневая группа выкатила артиллерию на прямую наводку и батарея с пятого выстрела поразила условный командный пункт «противника». Мощное «Ура!» донеслось с фланга: это ударная группа конной атакой завершила разгром засевших в крепости «врагов».

Снова и снова прикидывал Масленников, направив коня на высокий крепостной вал, так ли разворачивается «операция», слаженно ли действуют подразделения. Учебную атаку следовало оценивать с «небольшими» поправками на яростное сопротивление бандитов. Каково оно будет, это сопротивление? Какие загадки предложат ему прославленные главари: басмачей.

Медленно проезжая по гребню вала крепости Змухшир в сопровождении помполита Масько, наблюдая, как разворачиваются учения, Масленников с высоты крепостного вала видел кое-где белеющие в песке кости и черепа погибших здесь ни мало ни много семь столетий назад людей.

Само нынешнее название «Змухшир» сохранило в своем звучании имя древнего предводителя жившего здесь племени Аламы Измахшери, построившего в лихую для своего народа годину крепость.

Из глубины веков дошло сказание о происхождении этой крепости, от которой и сейчас остались лишь величественные руины.

В 1218 году стотысячное войско Чингисхана хлынуло в Туркестан на Аму-Дарью, оставив на месте цветущего Хорезма тысячи трупов, дымящиеся развалины.

Предводители родов, населявших Хорезм, уводили племена все дальше по реке, пытаясь избежать «награды» Чингисхана в виде расплавленного серебра, которое он имел обыкновение заливать в глаза и уши поверженных вождей.

Предводитель одного из племен Алама Измахшери, рассчитав, что ровно через двадцать дней и до его города докатится монгольская лава, приказал своим подданным в этот короткий срок построить такую крепость, которую ни человеческая мысль, ни какая бы то ни было сила не смогли бы одолеть. И еще приказал всякого, кто будет в этой великой стройке обузой для племени, заживо замуровывать в стенах грандиозной крепости, дабы люди понимали, сколь велика угроза, нависшая над судьбами рода.

Девятнадцать дней и ночей подданные Аламы строили крепость, а когда

ровно

на двадцатый день к стенам ее подошли полчища Чингисхана, перед изумленными взорами монголов на фоне раскаленных песков выросли такие укрепления, что о взятии их нечего было и думать.

Чингисхан решил одолеть защитников крепости измором. Массы его воинов расположились вокруг, поклявшись не уходить, пока защитники не сдадутся.

Положение внутри Змухшир день ото дня становилось все безнадежнее. Иссякала вода, кончалось продовольствие, нечем было кормить баранов и рогатый скот. Силы защитников были на исходе.

Тогда Алама Измахшери приказал собрать остатки джегуры и кукурузы, с тем чтобы этими остатками откармливать одну из немногих, не попавших еще в котел защитников крепости коров, а затем ночью выгнал за ворота к удивленным ее сытым видом людям Чингисхана.

Монголы решили, что если эта корова так сыта и что, судя по ее помету, животные в крепости получают отличный корм, то люди там будут

держаться

еще очень долго. Военачальники Чингисхана уже отдали приказ снимать осаду, монголы готовы были уйти от этих неприступных стен, но… как всегда в легендах, в решающий момент на. первый план змеей выползают коварство и месть.

Одна из жен Аламы Измахшери в припадке ревности выбежала из крепости

и

выдала врагам секрет своего повелителя. Крепость была взята монголами, все ее защитники уничтожены, а сам Алама с глазницами, залитыми серебром был выставлен на одной из башен воздвигнутой им крепости. Рядом с ним — с таким же украшением выставили предавшую его жену, чтобы не скучно было Аламе после смерти в небесных кущах Аллаха.

Легенда остается легендой и едва ли можно провести какие-то параллели между монгольским нашествием и классовой борьбой в Средней Азии в тридцатых годах. То, что основа этой борьбы была не национальная, а именно классовая, не требует доказательств: против басмачей успешно действовали несколько добровольческих отрядов из туркмен, узбеков, таджиков, азербайджанцев, таких, как действовавшие в районе Хорезмского оазиса отряды Классовского (Хан-Дарьи), месяцами преследовавшие басмаческие банды в Кара- Кумах.

После учений, медленно проезжая вдоль крепостного вала, принимая рапорты расположившихся на отдых подразделений, командир полка определял по виду своих утомленных походом и учениями бойцов, много ли еще у них осталось сил, достаточен ли запас прочности у отряда для того, чтобы выдержать в будущем неизмеримо более тяжкие испытания, когда в такой же испепеляюще жгучей пустыне придется с оружием в руках встретиться с врагом.

КОГТИ ДЖУНАИД-ХАНА

Масленников понимал: для того чтобы победить такого противника, как объединенная банда басмачей, надо не только подготовить к боям в песках свой отряд, но и хорошо знать силы и тактику противника, психологию и характеры главарей, таких, как Ахмед-Бек, Дурды-Мурт, Бады-Дуз.

Психология и характеры главарей банд складывались на протяжении всей истории развития феодально-байской верхушки — истории предательства и разбоя, деспотической власти ханов, многовекового угнетения народа, задавленного шариатом и адатами, религиозными и бытовыми предрассудками, уходящими в глубину веков.

Окруженная со всех сторон пустыней Хива казалась совершенно неприступной, но тем не менее в 1873 году царское правительство, назвав свои устремления в Среднюю Азию «Торговыми интересами России», направило в небольшое Хивинское ханство около пятидесяти рот пехоты, тридцать две казачьи сотни, двадцать четыре орудия. По Аму-Дарье к Хиве пошла Амурская флотилия, состоящая из двух пароходов и трех барж.

Вся эта, по тем временам немалая армада доХивыне дошла, но и дошедшие силы показались хивинскому правителю Сеид Мухаммед Богудар-Хану достаточно внушительными.

Хан сбежал к туркменам-иомудам, что вовсе не входило в планы русского командования.

Генерал-адъютант фон Кауфман, Командующий всеми русскими войсками, действующими в Средней Азии, предложил ему вернуться, гарантируя сохранение власти.

Царскому правительству было невыгодно полное присоединение Хивы из-за высокой стоимости содержания административного аппарата, возможных дипломатических осложнений, вероятной национальной борьбы хивинского народа против русских. Гораздо удобнее было грести богатства руками самого Сеид Мухаммед Богудар-Хана, что и было оговорено многочисленными пунктами кабального торгового договора.

На Хивинское ханство была наложена «пеня» для покрытия расходов русской казны в результате «последней войны». Сумма этой «пени» по тем временам была неслыханной и достигала двух миллионов двухсот двадцати тысяч рублей.

Несмотря на неимоверную тяжесть этого договора, Хивинский хан не замедлил его подписать, рассчитывая, что, став покорным слугой императора Всероссийского, получит вооруженную силу, способную упрочить его престол, покорить туркмен — первых зачинщиков смут против хана и его сановников.