— Скажи, а ты бежишь за счастьем или просто убегаешь из Москвы? — Я столько раз сама задавала себе этот вопрос, что, казалось, выучила наизусть варианты ответов.

— А разве это не одно и то же? В Москве сложно быть счастливой! В Москве так редко видно небо.

— Знаете, почему я люблю загород, а не квартиру? Покупая землю, есть иллюзия того, что тебе принадлежит и маленький кусочек неба, можно лечь в мокрую траву и смотреть в никуда, щурясь от закатного солнца, сдувая комаров с носа…

— Хватит философствовать — терпеть не могу это занятие. Ну что? Поехали! — скомандовала Светка.

Мы дотащили Нику до машины, принесли подушки — и она по-королевски разлеглась на заднем сиденье.

На въезде в мой город грез и рухнувших надежд все та же пробка — крупные автострады вроде Ярославки и Ленинградки — мне напоминают бутылки шампанского — чем дальше от дна, тем быстрее и ярче.

— Куда сначала поедем? На рентген или к детективу вашему?

— А что ближе? — спросила Ника.

— Ближе дютюктив, бэйби!

Я всегда представляла себе, что детективное агентство просто обязано находиться в небольшом переулке, а еще лучше тупике, на задворках центра Москвы — люди туда входят исключительно в плащах, на входе употребляя странные комбинации слов и паролей.

Но нет… В Москве все всегда иначе. Этот город — иной, и все происходящее в нем — иначе.

Агентство называлось достаточно бульварно — «Коршун». И жил этот коршун, которого, оказалось, зовут Василий Иванович, на пятом этаже НИИ на задворках Стромынки.

— С тобой сходить? — спросила Светка.

Ника идти отказалась, ссылаясь, что на пятый этаж мы ее можем не доволочь, да и до лифта ей было лень прыгать.

Я пошла одна.

Мне не было страшно — несколько волнительно разве что, хотя я списывала невроз на вегетососудистую дистонию. Мой любимый диагноз.

Из будки охранника доносились «Гости из будущего».

Нет, все-таки есть какие-то атрибуты московской жизни, которые не изменились за время моего отсутствия.

Другое дело — люди.

Я решила скосить под дурочку и пройти без предъявления документов. Раньше мне подобные хитрости удавались не раз. Но Москва не могла так просто простить мне предательства. Злопамятный, сука, город!

— Я в агентство «Коршун»!

— Документы предъявите, пожалуйста.

Мне в последнюю очередь хотелось светить своим паспортом, тем более что этот почитатель «Гостей из будущего» вполне мог вести параллельный бизнес, предлагая за определенную сумму назвать имя и фамилию человека, сделавшего запрос, жертве. И жертвы, я уверена, отстегивали бы неплохие деньги за данный вид возможности свалить вину на другого.

На удивление, в моей сумке были Никины документы, так как мы решили, что брать с собой две сумки — непозволительная роскошь. И нужно хоть что-то оставить для бедных несчастных воров, которые могут в любой момент забраться в дом в наше отсутствие.

Охранник послушно записал в свою тетрадочку: Пескова Вероника.

Мне показался мой поступок условно-подлым — даже если ее накроют с поличным, Друг из Бронкса, как и мама, ни в жизни не догадаются, как связано все это со мной — хотя бы потому, что не смогут провести параллель от Ники к Веронике.

Я поднялась на пятый этаж — поблуждала по коридорам: не запутаться в государственных зданиях — что есть картошку из «Макдоналдса» без сырного соуса. Как минимум странно и очень на любителя.

— Здрасти! — я чуть не сделала реверанс человеку, которого увидела. Он был похож на нэцкэ — если бы его заламинировать или заформалинить, получился бы отличный экземпляр. Хотя нет — еще было что-то от Ленина. Или это уже стереотип — и все седовласые старики с блестящими и лакированными лысинами похожи между собой.

А еще у папы в одной из старых театральных постановок выяснилось, что Ленин — это реинкарнация Чингисхана, как бы долго за поеданием сыра «Хохланд» папа ни пытался мне объяснить, что «Дочка, это фантастика», я все равно написала это в контрольной по истории. А вы думали, почему у меня медаль серебряная, а не золотая? Историк мне так и не смог простить такого позора, и я уверена, до сих пор рассказывает своим ученикам эту притчу-басню, да что там скрывать — легенду.

Василий Иванович предложил мне присесть на старенький, потертый временем кожаный диван, налил прохладного кофе, к которому я не притронулась. Я согласилась из вежливости, ввиду того, что чай Коршун, как видимо и его клиенты, не употреблял.

— Понимаете, какая ситуация, — начала я изливать свою проблему как психоаналитику, — я подозреваю своего отчима в измене. И я почти уверена, что он изменяет моей маме с девушкой моего лучшего друга.

Я поведала ему всю заветную историю.

Он слушал молча. Только записывал. В основном имена и факты — эмоции он пропускал мимо ушей.

— Знаете, теперь я понимаю, кто пишет сценарии сериалов — такие как вы! — мне показалась шутка уместной.

Как всегда, смешной она показалась только мне. Никакой из меня клоун — я ходячая трагикомедия. В лучшем случае.

— Все зависит от того, что именно вы хотите узнать. И хотите ли вы это знать? — после того как я выговорилась, изрек Коршун.

— А какую информацию вы можете мне предоставить?

— Все зависит от того, что именно вы хотите узнать и как глубоко мы планируем копаться.

— В смысле? — мне уже настойчиво казалось, что я пришла не к частному детективу, а к психоаналитику.

— Знаете, я не склонен вводить клиентов в заблуждение и говорить им, что помогу решить их проблему. Люди приходят к частным детективам от недоверия — когда им нужно лишь подтверждение собственной паранойи. Но для чего? Знаете, сколько девочек сейчас повадились просто приходить, чтобы прошмонать лучшую подругу или парня? В результате теряют обоих. Их приводит сюда банальное любопытство. Вы уверены, что эта правда подарит вам счастье?

— Она подарит мне свободу! Свободу от лжи!

— Что же, Господь вам судья. — Мне показалось, что этой фразой он обрушил всю Божью кару на меня.

Хотелось под душ!

— Но вы же понимаете, что я делаю это из любви и ради спокойствия?

Коршун улыбнулся моим заблуждениям. В конце концов, такие как я — и есть его добыча.

Мы договорились встретиться через неделю, и он сможет дать мне первые данные.

Я подписала несколько бумаг (в качестве Вероники Песковой) — он в свою очередь поставил подпись под словами «Гарантирую конфиденциальность данных запросов». Понятное дело, что договора были практически липовыми и абсолютно дубовыми по содержанию, а платеж проходил черным налом.

Уже когда я дошла до лифта, я попросила его еще об одной вещи — узнать, чем занимается Макс…

Вот дура, неужели спросить не могла?

Но об этом запросе я, естественно, ни Светке, ни Нике, которая формально и делала этот запрос, не скажу. Ни за какие коврижки, коктейли «бурный оргазм» и новые романы Стивена Фрая.

Когда я спускалась по ступенькам, ведущим от лифтов к выходу, поскользнулась и упала — благо пролетела всего три ступеньки, однако сильно ударилась зубами об пол.

Я рассказала девчонкам о случившемся, авось пожалеют. Светка улыбнулась, видя, что я все так же улыбаюсь во все тридцать три зуба:

— И как? Вкусно? — спросила она про грязь.

— Ага! Как орбит вкусная грязь!

Мы рассмеялись. Ника уткнулась в телефон. Достаточно загадочно или даже обескуражено.

— Макс просит меня съехать как можно быстрее ради тебя! — это был первый пучок обвинений, который Ника кинула в мою сторону.

Мы повезли Нику на рентген — несмотря на то, что саму операцию ей делали в НИИ Склифосовского (в заветном здании, которое упоминается в каждом первом романе), последующее лечение и диагностику, прошу заметить, тот же хирург, проводил в частной клинике «Неболит» на Ленинском проспекте.