— Конечно, — обиженно сказал Даниил, — я…

— Вот и отлично. Выстави точно дату и время, чтоб все готово было. Скорее всего, они где-то в переулках встречаются. Или на съемной квартире. Так что, как только охранник наш товар получит, я его возьму, а ты снимай. Сумка на плече, Артем учил, что он, скорее всего, товар в нее положит. Если слежку почует — отбросит, доказывай потом, чья она.

— Ладно, — Даниил перегнулся на заднее сиденье, достал из сумки камеру.

Гафауров встал на углу дома, несколько раз оглянулся и, заложив большие пальцы рук за ремень, замер. Потом вдруг дернулся, полез в карман за телефоном.

— Эсэмэска пришла, — сказал Савва. — Надеюсь, не про нас.

Опасения оказались напрасными. Охранник еще раз оглянулся и нырнул в подворотню. Савва притер «восьмерку» к тротуару, выскочил из машины и двинулся следом.

Внутренний двор оказался небольшим: чахлый скверик, пара неизменных «ракушек» да заржавленные качели. Дом напротив выглядел еще ничего, но боковой уже явно шел под снос — выбитые стекла, замшелые и искрошившиеся кирпичи, обвалившаяся целыми пластами штукатурка. Но часть квартир, видимо, оставались еще жилыми — Корняков успел разглядеть, как дилер нырнул в крайний подъезд.

С противоположной стороны двора обнаружился второй выход. Он вел на безымянный проезд, сейчас пустой и безлюдный. Савва помрачнел.

«Двор наверняка под наблюдением. Клиента здесь брать нельзя. Кислый нас увидит и уйдет. Но если вязать Гафаурова по дороге в школу, Кислый все равно уйдет, его здесь больше ничего не держит. Значит, надо все делать быстро».

Корняков вернулся к машине. Минут через пять из подворотни появился дилер. Он подошел к палатке, купил сигарет, намеренно сунул в окошко продавцу крупную купюру. Пока тот отчитывал сдачу, Гафауров облокотился на прилавок и, старательно напустив на себя беззаботный вид, постреливал глазами по сторонам.

Прямо у палатки вскрыл пачку, закурил, перешел проезжую часть и свернул на параллельную улицу.

Корняков нахлобучил на голову веселенькую панамку, растрепал бороду и двинулся навстречу охраннику. Даниил только головой покачал, глядя ему вслед, — сейчас Савва вел себя, как провинциал из глухой деревни: останавливался на каждом шагу, шевеля губами, читал название улицы, провожал восторженным взглядом каждую иномарку, катившую мимо. В очередной раз заглядевшись на джип с тонированными стеклами, он неловко обернулся и столкнулся с Гафауровым. Даниил включил камеру.

— Командир, гдей-то здеся кино показывают Театр, стало быть. То ли «Экштафот», а то ли «Астамет» прозывается? — спросил он, ухватив Гафаурова за рукав.

— «Эстафета», что ли? — переспросил охранник со снисходительностью коренного москвича к заблудившемуся провинциалу. Дилер поправил на плече ремень сумки, указал рукой вперед. — Вот смотри, мужик, — перейдешь улицу и топай прямо, пока не упрешься в кинотеатр. Усек?

— Усек, — Савва подался вперед, будто вглядываясь по направлению, указанному сердобольным горожанином.

Даниил ничего не разглядел, но Гафауров вдруг выпучил глаза и, побагровев, стал оседать на асфальт. Савва неловко раскорячился, пытаясь удержать рыхлое тело охранника. Проходившая мимо пожилая женщина приостановилась.

— Пьяный, что ли? — брезгливо, но с интересом спросила она, — а еще в форме.

— Какой пьяный, с сердцем плохо у человека, — зачастил Корняков, — ох ты, беда-то какая.

— В больницу надо, — женщина подошла поближе, — ну, так и есть — видишь, вздохнуть не может. И куда таких убогих в охрану берут?

— Сейчас мы его в больницу, — подтвердил Савва, оттаскивая Гафаурова к «восьмерке», — прямо в Бутырку… э-э… в смысле, в Склифосовского, — он незаметно расстегнул карман висевшей на плече Гафаурова сумки. На асфальт посыпались спичечные коробки, а под конец выпал и небольшой бумажный пакетик. От удара он раскрылся, припорошив землю белым порошком.

— Вот, видите, у него и лекарства с собой, — обрадованно сказал Корняков.

Женщина присела на корточки и, подобрав коробки и пакет, сложила все обратно в сумку. Гафауров потянулся к женщине, слабо отбиваясь от Саввы, пытался что-то сказать, но на губах только лопались слюнявые пузыри.

— О Господи, вот беда-то, — женщина с состраданием посмотрела в выпученные глаза дилера, — надо же, как прихватило.

— Сейчас, помогите только до машины донести. Женщина хотела подхватить Гафаурова за ноги, но Корняков ее остановил:

— Сумку возьмите.

Волоча на себе обмякшего охранника, Савва подошел к машине. Навстречу выбрался Даниил с видеокамерой в руках. Женщина опешила.

— Спокойно, — сказал Корняков, открыл заднюю дверцу, загрузил Гафаурова в машину. Обернулся к своей неожиданной помощнице, достал удостоверение. — Анафема! Вы под нашей защитой! Только что на ваших глазах произведено задержание. Согласны быть понятой?

Женщина испуганно кивнула. Даниил навел на нее камеру.

— Прежде всего, назовите, пожалуйста, себя.

— Митрофанова Ольга Викторовна.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот сорок шестой.

— Где проживаете? Понятая продиктовала адрес.

— Отлично. А теперь подойдите сюда, пожалуйста. Где вы видели эту сумку?

— Вот он, — Ольга Викторовна указала на Гафаурова, — нес ее на плече, когда вы…

— Хорошо. А теперь смотрите внимательно.

Савва раскрыл сумку, вывалил на колени Гафаурову товар и раскрыл пакетик перед объективом.

— При обыске у задержанного Руслана Гафаурова обнаружен белый порошок в пакетах, а также… — Корняков раскрыл один спичечный коробок и понюхал содержимое, — …также измельченная субстанция, а попросту говоря — конопля, еще именуемая «планом», «травкой», или «дурью», — он подмигнул в объектив.

— Савва! Можно и без комментариев, — проворчал Даниил.

— Хорошо, хорошо. Дай мне камеру. Ты пока возьми у Ольги Викторовны все данные, а я пока поговорю с этим гавриком приватно. Составь протокол, перечисли все, что в сумке. И пусть Ольга Викторовна подпишет. Корняков влез на заднее сиденье, похлопал дилера по плечу.

— Документы где?

— В сумке… — прохрипел охранник.

— Ладно, будем считать — ты представился. Гафауров Руслан Айшетович, так?

— Так…

— Сумка твоя? Отвечай!

— Д-да…

— Вещи в сумке — твои?

Гафауров замялся. Савва завозился, устраиваясь поудобнее, вроде бы случайно мазнул камерой в сторону лобового стекла, наклонился к дилеру и прошептал:

— Тебе, родной, лучше признаться. А то вдруг, пока вон Даня с понятой разговаривает, наркоты в сумке прибавится. Случайно. До особо крупных размеров. А она потом протокол подпишет. Готов, нет? — Корняков повторил в полный голос. — Еще раз повторяю: вещи твои?

— Мои, — угрюмо согласился дилер.

— Уже лучше. Так, что мы имеем: распространение, а также хранение наркотических веществ. Материала на тебя достаточно, Гафауров. Мы твои художества в школе уже третий день снимаем. Лет на десять ты уже попал, Русланчик. — Савва мечтательно причмокнул, словно завидовал скорому попаданию Гафаурова на лесоповал. — И если ты еще не понял, мы не из ментовки. Из Анафемы. Слышал, небось?

Задержанный вздрогнул.

— Слышал, — удовлетворенно сказал Савва. — Значит, должен понимать, что какую бы помощь тебе ни обещали на следствии и на суде, свое получишь все равно.

Гафауров мял горло, часто и со всхлипами хватал воздух. Багровый цвет лица постепенно менялся на нормальный и переходил в синюшную бледность. Наблюдать за ним было одно удовольствие — так плывущая каракатица меняет цвет кожи в зависимости от цвета морского дна.

— Слушай, а может, договоримся, — прохрипел Гафауров, — товар — ваш, денег добавлю, и вы меня не видели. А?

— Плюс попытка подкупа должностных лиц, — кивнул Савва. — Ты не понял, дядя. Мы тебе не конкуренты, мы — санитары города. Слышал, что волк — санитар леса? Больных добивает, чтобы заразу не распространяли. Вот и мы очищаем город от заразы. Тяжело, противно, а что делать? Дилер мрачно слушал.