Как же можно будет повторно отыскать заветное озеро? Начнём с того, что попробуем сами шаг за шагом проследовать за обречённым обозом, двигаясь как бы вместе с ним. При этом нужно иметь в виду, что к озеру, намеченному для того, чтобы принять в свои воды вывезенные из Москвы сокровища, не вело никакой дороги. Поэтому и путь туда в действительности занял примерно полтора часа. Ведь приходилось идти на ощупь, пробивая путь в довольно глубоком снегу. Преодолевать овраги тоже было непросто, и сделать это можно было только в определённых местах. Но вот наконец показалось и озеро. На его берег головные повозки выбираются уже в сумерках. Но французам это было только на руку — темень весьма способствует сохранению тайны.

На некотором отдалении (ближе к сосновому бору) они разожгли небольшие костры и отправили солдат пробивать лёд. Глубина озера «могильщикам» была неизвестна, и промерять её тоже было некогда. Начальник обоза ограничивается тем, что приказывает устроить прорубь ближе к его центру, полагая, что именно там глубина наибольшая. Ведь сам император приказал ему так спрятать трофеи, чтобы достать их было совершенно невозможно.

Устроить подходящего размера прорубь тоже было не так-то просто. Ведь лёд достигал толщины 20-25 сантиметров, и чтобы выпилить полынью шириной хотя бы в 2 и длинной в 4 метра, им понадобилось не менее часа напряжённой работы. К тому времени стемнело совершенно, и только несколько примитивных факелов освещали место действия. Но вот, кажется, всё готово и начинается процесс затопления. Возницы, гревшиеся до этого момента у костров на бивуаке, берут лошадей под уздцы и ведут их к проруби. С каждой стороны проруби легко помещается по телеге, и специально назначенные солдаты из охранения начинают торопливо сбрасывать в воду то, что с таким трудом и с такими жертвами притащили из Москвы в самый центр современной Белоруссии.

На разгрузку двух телег уходит немного времени — от трёх до пяти минут, но напомню, что телег примерно две сотни и разгрузка поневоле затягивается минимум на два часа. Уставших солдат своевременно меняют свежие, и к девяти вечера всё кончено. Освободившиеся от груза телеги всё так же неторопливо вытягиваются наверх и гуськом, ориентируясь вначале по собственным следам, а затем и по компасу, двигаются обратно. Тут же на бивуаке французы добивают падающих от усталости лошадей и производят перепряжку резко полегчавших саней и фургонов. Единственно недвижим многочисленный конвой. Все солдаты терпеливо ждут окончания операции, кто с тоской, а кто и с облегчением провожая глазами каждый падающий в прорубь мешок, каждый ящик и сундук.

Какова же примерно нынешняя стоимость сброшенного на дно озера  драгоценного имущества? Вопрос вполне закономерный, но как ответить на него, не достав спрятанного? Можно только гадать. Грубый подсчёт может запросто вывести нас на цифру 100 000 000 $, а ещё более грубый поднимает планку до 500 000 000 $. Хотя в принципе это, конечно же, всё равно. Какую цифру ни возьми, всё равно сумма получается просто астрономическая. Вот только воспользоваться сокровищами вряд ли удастся. Почему? Да потому, что за время, прошедшее с момента затопления основной массы московских трофеев, местность в тех местах преобразилась настолько радикально, что и без того надёжно укрытые ценности стали ещё более недоступны.

Там, где некогда разливалось красивое озеро, теперь расстилается зловонное, смертельно опасное болото. Человеческая деятельность привела к тому, что здесь возникла самая настоящая зыбучая трясина. Через неё невозможно не только протащить какую-либо технику, но даже и просто пройти. Неоднократно там погибал домашний скот, и поэтому люди туда даже не суются. Но, разумеется, с современной техникой можно творить чудеса. Если вложить в проект миллион долларов, то, возможно, удастся осушить данное болото. Вот только незадача. Местность эта, ещё раз повторюсь, находится на территории современной Белоруссии, куда теперь со своим бульдозером просто так не полезешь. А как-то втихую, по ночам, проделать такой гигантский объём земляных работ никому из одиночек явно не удастся. Так что приходится только грызть локти и терпеливо ждать... Вот только чего?

* * *

23 ноября

«Колонны главной армии двигаются с трудом. Вышли из Толочина ещё с рассвета и остановились уже тёмной ночью. Эти бесконечные переходы, медленные и скучные, раздражают и утомляют солдат. В конце концов, они разбегаются, и ряды войск всё более редеют. Многие сбиваются с большой дороги в мрачных огромных лесах, и нередко, лишь проблуждав целую ночь, находят, наконец, свой полк. Сигналы не давались больше ни к выступлению, ни к остановкам. Заснув, рисковали пробудиться в неприятельских руках.

Император прибыл в Бобр. Он приказывает образовать 4 отряда “почётной” гвардии, составленных из всех офицеров кавалерии, у которых ещё остались лошади (примерно в 500 человек). Дивизионные генералы будут каштанами или лейтенантами, бригадные генералы — подлейтенантами. Орлы (имеются в виду особые украшения на древках знамён) кавалерийских полков сожжены; мы уверены, что таким образом их у нас не отнимут.

Государственная канцелярия сожгла свои бумаги; Дарю настаивал на этом, начиная с Гжатска, где мы начали уничтожать свои обозы.

8-й вестфальский корпус под командой герцога Жюно совершенно разгромлен; в нём осталось 200 человек пехоты и 100 кавалерии.

В холодный ноябрьский вечер 23 ноября среди дремучих лесов сходились французские армии на ночлег вокруг Бобра. В Бобре Наполеон встретил часть войск маршала Виктора. Хорошо экипированные и вооружённые.

Поздно вечером в 22 или 23 вечера прискакал от Удино адъютант с донесением, что Борисов взят.

В этот день погибло много лошадей из-за трудностей добычи фуража и воды для лошадей. Ночью в Толочине умер адъютант Жиру».

Товарищи Бургоня рассказывали ему, что когда они шли 23-го по дороге, пересекающей лес у Бобра, они видели полки маршала Виктора.

24 ноября

«24 ноября 1812 г. Императорская штаб-квартира перенесена из местечка Бобр в Лошницу. Плохое пристанище, сплошные леса. Даже сам императору отправившийся в 8 часов утра и прибывший в Лошницу в 7 часов вечера, помещён очень неудобно. Мы слышим канонаду герцога Беллунского в 25 верстах вправо от нас. (Маршал Виктор в тот момент сдерживал атаки ополчения П.Х. Витгенштейна, в районе селения Черея.) Маршал Удино находится со 2-м корпусом в г. Борисове. Вчера у него было удачное дело, он вытеснил неприятеля (армию генерала Чичагова), который отступил, сжёг мост, но побросал все свои экипажи. Число солдату отстающих от армии, значительно увеличивается с каждым днём. Солдаты умирают от голода под знамёнами. Корпус маршала Нея состоит теперь из 600-700 человек. По-прежнему идёт снег.

Прибыв сюда (в Бобр), император приказал генералам Эбле и Шаслу выступить в 6 утра со всеми своими сапёрами, захватить все оставшиеся у них инструменты и идти немедленно в Борисов для починки мостов на реке Березине, в тех местах, какие будут им указаны герцогом Удино. Они должны быть там ещё до наступления ночи и 25-го на рассвете начать работы.

Наступил холод, и дороги опять заледенели. Император переносит главную квартиру в Лошницу».

24 ноября (из Бобра) последовало повторное предписание отрядам Зайончика (поляки), Жюно (вестфальцы), Клапареду и всем прочим корпусам — сжечь все излишние фургоны и экипажи.

Генерал Роос прибыл в Бобр 24 ноября после полудня, т.е. когда Наполеон с гвардией выступили оттуда, и был на полпути к Лошнице.

25 ноября

«От Лошницы наполеоновская армия двигалась в следующем порядке: Императорская группа, за которой двигалось до 800 человек офицеров и унтер-офицеров. Потом шла императорская гвардия и егеря. Затем 1-й полк старших гренадеров и 2-й полк старших гренадеров. (Пикар ждал целый час, пока подойдут его сослуживцы.) Вслед за ними шло примерно 30 000 прочего войска. В арьергарде шагали полки “молодой” гвардии, а за ними часть артиллерии и зарядные ящики. (Основное количество боеспособной артиллерии под командой генерала Негра находилось впереди). Среди ночи мы прибыли в Старый Борисов. Наполеон остановился в 2-этажном доме на втором этаже.