Ой, мамочка, что же я наделал?!
Негоро поступил с ним подло, коварно и жестоко, но что еще можно ожидать от такого человека? Когда ты один, беззащитный, стоишь против всего мира (орды орков во главе с Чингиз-ханом, трое повелителей нежити, играющий в твоей команде стрелок и собственное бессмертие не в счет), ты просто не можешь выиграть игру без подобных ходов.
Питер Гриффин знал, что не может пойти на попятную.
Магия предоставляет людям, которые ею занимаются, немалую власть над предметами, материями и стихиями. Но она также требует кое-чего взамен и налагает на волшебников определенные ограничения.
Например, волшебник должен очень тщательно следить за тем, что он говорит. Поэтому обычно из волшебников получаются очень плохие политики. Они могут давать невнятные клятвы, изворачиваться до последнего, демонстрировать чудеса демагогии и казуистики, однако если волшебник дает слово, он должен его сдержать. Иначе с ним произойдут очень неприятные вещи.
Какие?
Все зависит от слова, которое он дал.
Если волшебник говорит: «Да провалиться мне под землю, если я этого не сделаю» и все-таки не делает, то он действительно проваливается под землю, причем на глубину, которая может стать для него фатальной.
Если волшебник говорит: «Не сойти мне с этого места», то в случае нарушения клятвы его ноги намертво прирастают к поверхности, на которой он стоит, и в дальнейшем с ним следует обращаться, как со статуей.
Если волшебник говорит: «Чтоб я лопнул», то его останки потом приходится очень долго собирать по всей округе.
А если волшебник дает слово мага, а потом нарушает его, то он перестает быть магом, и это для волшебника зачастую бывает куда хуже смерти.
Все это пронеслось в голове Питера, как только она начала хоть чуть-чуть соображать, и Питер снова застонал. На этот раз не от боли.
От досады на собственную глупость.
– Добро пожаловать в наши ряды, – широко улыбнулся Негоро. – Обещаю, с этого момента жизнь твоя будет яркой, веселой и насыщенной. Только довольно короткой.
Вот это Питер сообразил и сам, а потому следующий его стон оказался куда громче.
Несмотря на то что встреча с Зевсом произошла вечером в глухом лесу, утром предназначенная для состязания поляна оказалась заполненной народом. Тут были амазонки, чей лагерь находился неподалеку, сатиры, дриады, наяды и прочие лесные и водные жители, пара маленьких лесных божков, купцы из проходившего мимо торгового каравана и жители окрестных деревень. Как вся эта толпа умудрилась пронюхать о песенной дуэли и собраться здесь, оставалось загадкой даже для Геракла с Силеном. Слухи разносятся быстрее Гермеса и даже быстрее удара Зевсовой молнии.
– Обсудим стратегию, – предложил Силен. Он все утро не отрывался от бурдюка с вином, утверждая, что алкоголь стимулирует его творческий потенциал.
– В их команде главным голосом будет Аполлон, – сказал Геракл. – Гермес мотается по всему миру и даже за его окрестностями, поэтому он будет выполнять роль источника песенного материала. Дионис обычно выступает на подпевках.
Реджи слушал Геракла и потихонечку балдел. Он участвовал во многих дуэлях в разных мирах, но сражаться на песнях ему еще не доводилось.
– Правила поединка таковы, – сказал Геракл. – Судья либо кто-то из зрителей дает тему какой-то команде. Команда должна исполнить на эту тему песню. Если она не может этого сделать, а противник – может, то он получает одно очко. Команда, получившая три очка, выигрывает. Команда, ни один из представителей которой больше не может петь по причине потери голос или сознания, снимается с соревнований и считается проигравшей.
– Вроде ничего сложного, – сказал Реджи. – И как долго может длиться подобный поединок?
– Бывает, что несколько часов. А бывает и несколько дней, – «обнадежил» его Силен. – Но не волнуйся, на несколько дней у Аполлона терпения не хватит.
– От нашей команды петь буду я, – сказал Геракл. – В крайнем случае Силен.
– А я? – спросил Реджи.
– Ты же не умеешь петь, – сказал Геракл.
– Да, но я так понял, что оценивается тут в основном не умение, – сказал Реджи.
– И умение тоже, – сказал Геракл.
– Слушай, ты побывал во многих мирах и наверняка слышал немало песен, – сказал Силен. – Подсказывай нам, если что.
Реджи почувствовал некоторый дискомфорт. Эти люди… Ладно, не люди. Этот герой и этот сатир пошли ради него на конфликт с местными богами, вызвав неудовольствие самого главного бога. Сейчас они готовились принять участие в состязании, пусть и не опасном для жизни, но, судя по описанию, вредном для здоровья, а ему отводилась роль слушателя и консультанта.
Реджи считал, что это нечестно. Геракл ведь его почти не знает. Подумаешь, выпили вместе. Половину людей, с которыми он когда-то вместе выпивал, Реджи потом убил.
Геракл не был ему ничем обязан и все-таки помогал. Силен не был ему ничем обязан, но тоже стоял на его стороне.
Реджи почувствовал, что независимо от исхода состязания он окажется у этих парней в долгу.
Внезапно Силен ойкнул и попытался спрятаться за могучей спиной Геракла. Реджи обернулся: из толпы к ним направлялось существо, внешне имевшее с Силеном некоторое сходство, только куда более серьезное, массивное и властное.
– Кто это? – спросил Реджи.
– Это мое непосредственное начальство, – пискнул Силен. – Пан.
Пан приблизился к троице, вежливо поздоровался с Гераклом и Реджи, после чего приказал Силену вылезать.
– Я ж тебя, поганца, все равно вижу, – сказал он.
– Невиноватый я, – заголосил Силен. – Я только помог этому чужеземцу Геракла найти, а потом не свалил вовремя и рядом стоял, когда Зевс поединок назначил. Я больше не буду, честно…
– Конечно, будешь, – сказал Пан. – А то я тебя не знаю. Вечно неприятности на свой хвост находишь. Но я сейчас по другому поводу.
– Да? – с надеждой спросил Силен.
– Да, Силен, – сказал Пан. – Ты, конечно, пьяница, бабник и дурак, но ты наш дурак. Я пришел тебе сказать, что мы будем за тебя болеть.
– Спасибо, – кивнул Силен. – Большое спасибо. Преогромное спасибо…
– Выволочку ты все равно получишь, – сказал Пан. – Но если команда проиграет по твоей вине, то выволочка эта будет раз в десять страшнее, понял?
– Понял.
– Не стыдно тебе против отца-то болеть? – спросил у Пана Геракл. Реджи поднапрягся, вспомнил мифологию и сообразил, что отец Пана – Гермес. Хотя на вид Пан выглядел раза в три старше своего олимпийского папаши.
– Не стыдно, – сказал Пан. – Папаша давно уже заслуживает хорошего урока, как и все олимпийцы. Оторваны они от народа, понимаешь ли, все реже видим мы их на земле.
С ясного неба громыхнуло и сверкнуло молнией, возвещая о прибытии Громовержца. Вслед за ним на поляне появились другие боги Олимпа: и те, кто участвовал в состязании, и те, кто явился в качестве зрителей.
Зрители расселись на траве и принесенных с собой складных стульях, а тройка чемпионов Зевса вышла на середину поляны.
Гермеса Реджи уже видел. Аполлон являл собой образец суровой мужской красоты и держал в руках кифару. Дионис выглядел гораздо моложе Аполлона, одежда его находилась в полном беспорядке, а на лице присутствовали следы хорошо проведенной ночи.
Силен метнулся к своим и притащил Гераклу лютню.
– Начнем! – возвестил Громовержец, и шум вокруг поляны стих, как будто его выключили одной кнопкой. – Первой будет выступать команда, принявшая вызов.
Аполлон сделал шаг вперед и коротко кивнул.
– Спой нам песню о великой безответной любви, – сказал Зевс.
Аполлон ударил по струнам кифары и запел. Более того, он еще и затанцевал.
Голос у него был прекрасен, как у Коли Баскова, движения его были плавными и грациозными, как у Бориса Моисеева, а играл он вдохновенно, как Виктор Зинчук. Когда он брал особо сложный аккорд, зрители аплодировали, когда он брал высокую ноту, кто-то даже начинал плакать.
