– Я не умею, – сказал Джавдет. – Все интересные истории я просто обязан буду рассказать своей дочери. От этого зависит ее семейное счастье.

– Его дочь еще не родилась, – успокоил волшебника стрелок. – Так что ты вполне можешь открыть нам свой страшный секрет.

– В логове дракона хранится магический меч, – сказал Гарри. – И он мне очень нужен.

– Зачем? – спросил Джавдет.

– Это к делу не относится, – сказал Гарри. – Кстати, там, в логове, много и других сокровищ. Они могут стать вашими. Убейте дракона, отдайте мне меч, и пещера будет в полном ваше распоряжении.

– Если я убью дракона, – заметил Джек, – то пещера будет в моем распоряжении даже в том случае, если я не отдам тебе меч.

– Тоже верно, – сказал Гарри. – Но тебе же не захочется иметь за своей спиной разгневанного волшебника.

– Да?

– Ну, по крайней мере, мне так кажется.

– Я, конечно, благодарен тебе за то, что ты вытащил меня из пустыни, – сказал Джек. – Но не настолько благодарен, чтобы рисковать своей жизнью и убивать драконов даром. К тому же я вообще предпочел бы обойтись без убийства драконов. Этот вид живых существ стоит на грани вымирания.

– Туда им и дорога, – сказал Джавдет.

– Не скажи, – возразил Гарри. – Драконы занимают свою экологическую нишу, освобождая человечество от избыточного количества рыцарей. Я бы и сам постарался обойтись без убийства, но не представляю, как это можно сделать.

– Ты же волшебник, – сказал Джек. – Придумай что-нибудь.

Гарри придумал.

Заклинание вызова демона, которое он собирался произнести, было последним шансом загнанного в тупик волшебника. Ведь вызывался не какой-то там тупой громила, который только и может, что разорвать всех врагов в клочья, а потом обернуться против того, кто его призвал, но особый подвид интеллектуальных демонов, способных, как бы выразился Горлогориус, к «творческому подходу».

Благо шестиугольная пентаграмма была уже начертана, факелы стояли на должных местах и их оставалось только зажечь.

Волшебники используют для всех заклинаний вызова одинаковый антураж. Разница только в словах, которые при этом произносятся вслух.

Главное, что следует помнить волшебнику, это кого и для каких целей он вызывает. Также очень важно правильно произнести формулу, тщательно выговаривая слова и делая паузы в нужных местах. И не приведи Создатель ошибиться хотя бы на одну букву.

Было известно много случаев, когда волшебники пытались призвать покладистых и дружелюбно настроенных суккубов[4], но из-за ошибки в произношении к ним являлись агрессивные и очень активные инкубы[5], отбиться от которых обычно стоит большого труда.

Джек и Джавдет с интересом наблюдали за процедурой вызова.

Гарри завершил заклинание требовавшимся по протоколу истерическим всхлипом; в центре пентаграммы заклубился сиреневый туман, который тут же снесло неожиданным порывом магического ветра, и явился демон.

Надо сказать, что он не был похож на демона. Выглядел он обычным человеком, правда, из одежды на нем были только короткие шорты.

– От это меня торкнуло, – сказал демон, любуясь чадящими факелами. – Конкретная травка. Полное «зашибись».

Гарри немного удивился, потому что ему еще не доводилось встречать демона, владеющего высоким слогом. Но он хорошо помнил, что, имея дело с демонами, удивляться ничему нельзя. Тем более нельзя делать это долго, ибо демон использует любую оплошность, чтобы овладеть ситуацией.

– Исчадье ада, заклинаю тебя именем Бегемота, подчинись мне!

– Без проблем, – сказал демон.

– Назови нам свое имя, о дьявольское отродье Тьмы!

– Фил, – сказал демон.

– Ты не похож на демона, – заметил Джавдет.

– О, нет, я демон, – сказал Фил и захихикал. – Самый натуральный демон, чтоб меня черти взяли. Ой, как меня колбасит!

– У нас проблемы, демон, – сказал Гарри. – Ты готов нам помочь? Именем Скагса и Асгарота!

– Готов, – сказал Фил. – Что надо делать?

– Сейчас я изложу тебе ситуацию, – сказал Гарри, – а ты все тщательно обдумай и дай нам совет.

– Нет базара, – сказал Фил. – Выкладывайте свою проблему, пока меня плющить не начало.

– А лесок-то оказался ближе, чем мы думали, – сказал Илья Муромец, осаживая своего коня, – Всего за полдня доехали.

– Может, мудрец нам помог? – предположил Алеша Попович. – Срезал нам, так сказать, угол.

– Держи карман шире, – сказал Добрыня. – Поможет он, как же. Даже рассола на дорожку не поднес.

– Лес как лес, – заметил Алеша. – Мох, деревья, грибы… звери…

– И гроб, – сказал Добрыня. – Илюша, у меня вопрос.

– Ну.

– Насколько я вижу, это довольно большой лес, – сказал Добрыня. – Ты хоть отдаленно представляешь, на каком дереве искать нужный нам гроб?

– На дубе.

– А где этот дуб растет?

– В лесу.

– Вот здорово, – сказал Добрыня. – С такими целеуказаниями мы проблемку за полчаса расколем.

– Гроб, он, типа, хрустальный, – сказал Алеша. – Значит, должен свет отбрасывать. Вот если меч на солнце вытащить, он сверкает. И гроб тоже должен.

– Это если на солнце, – сказал Добрыня. – А откуда ему взяться, солнцу-то, в такой чащобе?

– Ты вечный этот, как его… пессимисист, – сказал Илья. – Проблемы надо решать по мере их поступления. Для начала надо просто взять да в этот лес въехать.

– Верно, – сказал Алеша Попович, приложив руку козырьком ко лбу и всматриваясь в чащу.

– Правильно мыслишь, старшой, – сказал Добрыня Никитич, не делая никаких попыток сдвинуть коня с места.

– Тогда почему мы стоим?

– Лично я не просто так стою, – сказал Алеша. – Я вспоминаю, как выглядит дуб и чем он отличается от клена.

– А ты случайно не вспоминаешь, как выглядит гроб? – спросил Илья. – И чем хрустальный гроб отличается от соснового?

– Было немного, – признался Алеша. – А на что это ты намекаешь, старшой?

– Ни на что, – сказал Илья. – Просто так говорю.

– Вообще мутная тема какая-то, – сказал Добрыня. – И мудрец этот мутный. На кой ему смерть Кощеева сдалась? Что он с яйцом этим делать собирается?

– Есть многое на свете, друг Никитич, что могут сделать мудрецы с яйцом, – сказал Илья. – Кончай бодягу травить, парни. За дело.

С этими словами Илья тронул коня и въехал в чащу. Молодые богатыри последовали за ним.

Следующие полчаса богатыри продирались сквозь чащу в полном, можно даже сказать гробовом молчании. Муромец первым остановил своего коня и вытер холодную испарину со своего богатырского лба.

– Ничего не хочу сказать, пацаны, – молвил он, – но задачка-то оказалась посложней, чем мы думали.

– Видать, не дурак он, Кощей этот, – поддержал старшого Алеша.

– И хрусталя у него – завались, – констатировал Добрыня.

Стоило только богатырям углубиться в лес, как они обнаружили, что гробы висят на каждом втором дереве. На вид все они были одинаковы – хрустальные, подвешенные на толстых металлических цепях. Поскольку свет не пробивался сквозь могучие кроны вековых деревьев, определить содержимое гроба, не открывая его, оказалось задачей непосильной.

– С которого начнем? – спросил Добрыня.

– Надо было мудрецу сюда не нас, богатырей, а обезьян каких-нибудь послать, – сказал Алеша. – Тут же деревьев столько, за неделю не перелазить.

– Лазить не будем, – сказал Муромец, отстегивая от седла булаву. – Эх, раззудись, рука!

Мощно замахнувшись, он швырнул булаву вверх. Хрусталь, как известно, материал не слишком прочный, и соприкосновения с богатырской булавой он не выдерживает.