— Да не помню я уж, сколько их было. Главное, уделал всех.

— Класс! Я тоже в спецназе служил. Морским котиком.

— Так мы с тобой братья! Наливай…

Ритка не пришла сегодня к назначенному времени, опоздав на «работу» на полтора часа. Встретила на улице своего бывшего воздыхателя. Он сначала полез с лобзаниями, а когда понял, что ответной реакции не последует, предъявил Ритке иск на пять штук зеленых. Мол, столько он потратил на соблазнение. А раз вышел облом, надо бы деньги вернуть. И подарки. Вот ведь урод какой! Что ж, я твою прыщавую морду должна за бесплатно терпеть? Пять тысяч! Охренеть! Пару раз в ресторан сводил и цепочку подарил. И то не золотую, а позолоченную. Если вообще не медную.

Разбирались больше часа. Ухажер предъявлял какие-то чеки, кричал про свидетелей. Сказал, что в милицию заявит и подаст иск в программу «Час суда». Полный мудак!

И так настроение на нуле, а теперь вообще в минус загнал, сволочь.

Боб, наверное, уже свалил. Если, конечно, у него что-то получилось. А она очень рассчитывала на долю.

Олежек снова потребовал оплатить лицензионный сбор.

— Ты видишь, козел, я не на работу! — ощетинилась Ритка. — Жрать хочу!

Вышибала не стал связываться. Еще выцарапает глаза. Вид у нее сегодня какой-то неженственный.

Прежде чем переступить порог зала, Ритка по привычке оценила обстановку. Есть ли достойные кандидаты, скучающие в одиночестве.

Кандидатов не было, как она и предполагала. И не потому, что сегодня рабочий день. Если с самого начала не заладилось, то и дальше не повезет.

Оба-на! А это кто у окошка? Черт!

Она быстро спряталась за дверную портьеру, потом осторожно выглянула, желая убедиться, что не ошиблась.

Нет. Ошибки не было. Боб! Соседушка толстозадый.

И Хенк! «Справедливая» и «Любимая» России за одним столом. Встреча на высшем уровне.

Не, сегодня точно не ее день. Неужели они просекли тему? Теоретически не должны. Они же незнакомы! Или знакомы? Идиоты, как разноименные заряды, притягиваются друг к другу.

Конечно, ничего они ей не сделают — сопляки еще, но все равно не очень приятно.

Пока она прикидывала, как поступить, Боб поднялся из-за стола и, сильно покачиваясь, направился в ее сторону. Ритка быстро спряталась за колонну. Сосед прошествовал мимо к дверце с изображением писающего Петра.

Когда он возвращался, она негромко окликнула его:

— Эй, Димка!

Сосед, видимо, уже залил бензобак, поэтому органы чувств притупились.

— Бобиков! Оглох, что ли?

На этот раз он услышал и остановился:

— О… Ритка. Пр…привет.

Пьяненький. Сильно пьяненький.

— Ты дело сделал? — строго, словно учительница, спросила Ритка.

— Ну… Это… Нет.

— А гудишь на что?

— Тогда сделал, — признался Боб, будучи загнанным в угол.

— Деньги давай. Долю.

Он качнулся, потер лоб:

— Потом… Завтра… Зайди, отдам…

Даже находясь в тяжелом состоянии, Боб не потерял ориентации и контролировал финансовую ситуацию.

— На сегодня договаривались, — напомнила Ритка, — ты за базар-то отвечай.

Ничего не сказав, сосед махнул рукой и двинул обратно в зал.

— Погоди.

— Ну чего тебе? Сказал же, завтра.

— Кто это с тобой? — Ритка кивнула на Хенка. — Рожа знакомая.

— У него не рожа, а лицо, — нервно ответил Боб, — это друг мой. Классный мужик. Во такой! В спецназе служил. Морским котиком. Троих кладет влегкую. И ножи метает вслепую. На слух.

«Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской», — подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.

Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из «Медного всадника». Пока эти два придурка здесь — работать нереально, даже если появится клиентура.

Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.

Ребус.

Совершеннейший ребус.

Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.

Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами «обнесли, суки!».

Хенка бить нельзя, он друг. Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из них пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные шмотки на полу. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.

Из ощущений — суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, идущего от вазы.

И что-то еще мучило Боба, но что, он пока понять не мог. Такое ощущение, что он уже видел эту обстановку. Может быть, в прошлой жизни? Училка по биологии в школе говорила, что это называют ложной памятью. Вполне распространенное явление, особенно если злоупотреблять некачественными стимуляторами.

Хенк стоял в одних трусах рядом с ковром и продолжал сквернословить.

Боб, превозмогая боль, героически напряг память. В голове замелькал калейдоскоп веселых картинок. Зал «Медного всадника», рожа вышибалы, темная улица, плечо Хенка, лужа, темный подъезд, эта комната, снова водка. И дальше — бассейн с Ленкой.

Он опустил глаза. Спал он прямо в толстовке, штанах и кедах. Жарко. Поэтому и приснился бассейн.

Помимо боли, терзала жажда. Но до воды надо еще добраться.

— Что случилось? — прошептал он.

— Обнесли, пидоры! Да еще в бамбук материн нассали! Прикинь, Боб, твари позорные! Найду — закопаю! Живьем закопаю!

— К-когда обнесли?!

— Ночью! Когда мы спали! Дверь подломили!

— Точно?

— А когда же? Вчера я дверь ключом открыл!

— Много взяли?

— А то! Панель плазменную, ноутбук. Брюлики… «Плейстейшн» третий.

— У тебя был «Плейстейшн»?

— Конечно. И центр музыкальный. Новье, только купил. Все, все вынесли… Пидоры, пидоры…

— Точно, пидоры, — поддержал Боб. — Тебя, моего друга, обули. Это все равно что меня обуть. Ничего, Хенк, мы их найдем. Я за тебя любого порву на кусочки. У тебя попить ничего нет?

— Там, на кухне, кран.

Боб с четвертой попытки поднялся с тахты, добрался до кухни, включил кран и подставил под струю рот. Потом голову. То, что вода была горячей, он заметил не сразу. Главное, это вода.

Когда он вернулся в комнату, Хенк набирал номер на телефонном аппарате времен московской Олимпиады.

— Я в ментовку звоню. Пусть анализ мочи из вазы берут. А по анализу быстро козлов поймают!

— Правильно, — поддержал Боб, — анализ — это сила.

И тут он увидел топор, прислоненный к спинке тахты.

Батин топор с десятью зарубками на отполированной ладонью ручке. Ошибки быть не могло. Этот топор Боб узнал бы из тысячи.

Он еще раз окинул мутным взглядом комнату. Забрался на тахту ногами и заглянул на шкаф. Колготки, свернувшись калачиком, лежали на остатках старых обоев.

Все! Он понял, что его мучило. Никакой ложной памяти, никакой прошлой жизни.

Он был здесь вчера! Он обнес эту хату! Он пошутил в вазу Хенка!

Атас!

Башка мгновенно пришла в норму. Боб подскочил к Хенку и нажал на рычаг телефона.

— Не звони!

— Почему?! — обалдел новый друг.

— Там же одни оборотни! Забыл?! По телику показывали! Последнее отберут, мудилы. А то и самого посадят!

Хенк озадаченно посмотрел на аппарат.