Разложив товар на газетку принялся торговать. Выходило не очень — лучше бы в выходной прийти, но Бобу не терпелось вкусить результатов. Ценник он поставил гуманный — за микроволновку попросил двести рублей. Типа — прямые поставки со склада. Она ушла первой. Правда, тетка, купившая ее, потребовала инструкцию и коробку, но в конце концов согласилась взять так. Даже немытую, с жирными следами на стенках. Боб пообещал поменять, если она вдруг сломается, и даже продиктовал тетке номер мобильника. Разумеется, первый, пришедший в голову. Своего у него не было, но вечером обязательно появится.

— Я здесь каждый день, подходите, если что

Спустя четверть часа на рынке появился новый торговец. В голубой толстовке «Любимая Россия», с объемным баулом в руках. Пошарив глазами, он увидел брешь в рядах продавцов, как раз рядом с Бобом, и решительно направился туда.

— Свободно?

— Ага, — кивнул Боб, — вставай.

Парень опустил баул на землю по другую сторону столба, огляделся в поисках администратора.

— Ящик нужен? Могу одолжить, — сказал ему Боб, — всего за полтаху. Здесь стоху просят.

— У меня пока налички нет, — с досадой ответил парень, — что-нибудь продам, верну.

— Не вопрос. Держи.

Боб составил часть барахла на землю, освободил ящик и протянул парню. У него сегодня хорошее настроение, хочется помогать людям и делать им приятное.

— Слушай, а сортир здесь есть? — поинтересовался тот.

— Не знаю, я тут первый раз. Да вон, выйди с рынка и в любом подъезде отлей. А место я покараулю.

— Лады. Меня, вообще, Хенком звать… То есть Вадиком, а Хенк — так, типа прозвища.

— А я Дима. Но все зовут Бобом.

— Почему Бобом?

— Ну, это длинная история… Потом расскажу. Ты вещи тоже оставляй. Я пригляжу.

Хенк согласно кивнул, прислонил рюкзак к ящику и помчался заливать подъезд нечистотами. Быстро помчался, видимо, здорово прихватило. Вернувшись, поинтересовался: как торговля?

— Не очень, — вздохнул Боб, — народу мало. Но если что, в выходной прийти можно. Тогда точно продадим.

— Мне сегодня бабки нужны.

— А кому они нужны завтра? Кризис в стране.

Хенк расстегнул молнию на бауле и принялся аккуратно и трепетно раскладывать товар на ящике. Настенные часы, CD-плеер с треснутой крышкой, бабскую бижутерию, столовые ложки, журнал «Плейбой» и прочее имущество.

— Часы как у меня, — улыбнувшись, кивнул на ходики Боб.

— Советские. Тогда, говорят, у всех все одинаковое было.

— Это точно.

Почти тут же подошел пузатый пенсионер. Он сквозь очки осмотрел ящики и остановил свой взгляд на «Плейбое». Взял в руки, пролистнул пару страниц.

— Свежак, — пояснил Хенк.

— Классное чтиво, — поддержал Боб, — у меня такой же есть. Не пожалеете. Я каждый вечер перечитываю.

Пенсионер поднял очки на лоб и вплотную поднес журнал к носу:

Мятый он какой-то.

— Так и цена реальная. Двадцатка всего.

Мужик сунул журнал под мышку, достал пару червонцев и сунул Хенку.

— Не продешевил? — спросил Боб. — Он в гипере стоху стоит.

— Да, жалко… Но он старый.

Следующим покупателем оказалась девочка лет двенадцати. Она остановилась возле ящика Боба и зацепилась глазами за китайский тетрис:

— Можно посмотреть?

— Валяй, зырь. Только недолго.

Девочка взяла тетрис, хотела включить, но не было батареек:

— А сколько игр?

— Двадцать, — вместо Боба ответил Хенк, — у меня такой же. Хорошая машинка, не пожалеешь.

Девочка покрутила игрушку в руках, потом полезла в карман, достав несколько мятых купюр:

— У меня только тридцать рублей.

— Ладно, бери, я сегодня добрый.

Счастливая девочка схватила игрушку, сунула Бобу деньги и исчезла из виду.

— Зря ты так, — прокомментировал Хенк, — я его за две сотни брал. Знал бы, у тебя купил.

Боб пожал плечами: мол, что делать? Такой я добрый человек.

— Я гляну? — Он кивнул на CD-плеер.

— Смотри, не жалко.

Боб поднес плеер к глазам:

— Прикинь, я такой же посеял. Хоть убей, не помню, куда засунул.

— Бывает.

— Не продашь? А то фигово без музона.

— Без базара. За пятисотку отдам. Я сам за две штуки брал, в центре фирменной торговли. Аппарат хороший, не Китай. Работает как часы. Даже жалко продавать, но бабосы позарез нужны.

— Слушай, а на бритву не махнешься? — Боб взял со своего «прилавка» потертую электробритву с малоизвестным иноземным названием и протянул Хенку.

Тот покрутил ее в руках и вернул Бобу:

— Не, не надо. Отстой. У меня круче. Эта, как ее, — «Филипс». С тройной головкой.

— Как хочешь. Я тебе бабосы попозже отдам.

Торговля продолжилась. Бобу повезло, и он продал какой-то бабке старый электрический чайник за целых четыреста рублей. Добавил сотню и купил у Хенка плеер.

— У меня еще наушники есть. — Тот выудил из баула маленькие наушнички.

— Так это ж родные! — справедливо возмутился Боб. — Они даром прилагаются.

— Да? А я, вообще-то, отдельно покупал. Но ладно, ты мужик хороший — держи.

Наушники перешли к Бобу.

Хенку тоже повезло, он избавился от старой дамской сумочки и фарфоровой сахарницы с остатками сахара.

Торгуя, молодые люди активно общались, хвастаясь эротическими похождениями, как это обычно принято у малознакомых господ. Через час они считали друг друга лучшими друзьями.

К восьми вечера практически весь товар со скрипом и с дикими скидками, но разошелся. Ценовая политика сделала свое дело. Оставшейся мелочью — фонариком, пленочным фотиком «Смена» и CD-дисками Боб и Хенк обменялись в знак дружбы и уважения. У каждого в карманах хрустело примерно по четыре тысячи чистогана Три из которых надо было отдать. Но сейчас об этом не хотелось думать.

Зато хотелось отметить успех. Причем эта светлая мысль пришла в голову обоим практически одновременно. И не просто отметить, распив бутылку на лавочке в парке, а посидеть в хорошей обстановке, выбрать достойный напиток и закуску, послушать живую музыку. Короче, в кабаке.

— А давай во «Всадник» рванем! — предложил Боб. — Крутой кабак.

Конечно, там можно было нарваться на Ритку, но других злачных мест он просто не знал. Хотя они договаривались на семь, вряд ли она станет ждать.

— Согласен. Гоним.

Вышибала Олежек, увидев молодых людей, решительно встал у них на пути, но те показали деньги, и он посторонился.

Выбрали блатное место под картиной «Петр Первый на болотах». Работа неизвестного художника. И не очень профессионального. Петр напоминал американского комика Дэнни Де Вито, а болота — последствия ядерного взрыва.

Пустые рюкзак и баул сунули под столик. Из крепких напитков предпочли водку. В качестве запивки — пиво.

Хотели заказать по джин-тонику в банках, но этого в «Медном всаднике» не подавали.

Долго копались в меню. Боб захотел любимых макарон по-флотски с рыбными консервами, но их не было. Поэтому он взял только хлеб. Хенк не нашел ничего достойного и заказал стакан семечек. Официантка посмотрела на него не очень хорошо, к тому же зажимая нос салфеткой. Но заказ пообещала принести. Гость всегда прав.

Все было ништяк. Певичка на сцене мурлыкала песенку из репертуара «Металлики», которую оба юноши уважали. На столе мерцала свечка. Плюс приятное общество. Интересные разговоры.

— А почему ты Боб? — после шестой рюмки и пятой семечки вспомнил Хенк.

— О-о-о, блин, — протянул Боб, — это крутая история. Иду как-то с чиксой. Центровая девочка, в ночнике, блин, подснял. Бюст, ноги, блин, — все на пятерочку. Тут четверо, блин, выползают. Все такие прикинутые, на шарнирах. Типа, это наша чикса, а ты, блин, топай широким шагом. Прикинь, блин? Мне такое сказать! А у меня черный пояс и два года в десантуре. Короче, одному коленку выбил, двум руки сломал, а третьего в бассейн башкой, пока пузыри пускать не начал.

Хенк задумался, что-то посчитал, потом уточнил:

— Погоди… Одному коленку, двум руки… А почему третьего в бассейн? Получается, четвертого.