Иван Грозный (реконструкция М.М.Герасимова по черепу). Анализ останковцаря выявил содержание в них ртути, в несколько раз превышающее норму. Открытиепозволило учёным не только выдвинуть предположение о жравшем царя сифилисе, нои объяснило психическую неуравновешенность, коей отличался во второй половинежизни Иван Васильевич.
Чахотка.
Нев пример сифилису, о котором в приличном обществе не упоминали, туберкулёз вначале XIX столетия был окутан романтическим флёром.Чувствительные барышни вздыхали вслед Шопену: «Ах, как красив он в своейодухотворённой чахоточной бледности!» Распространилось убеждение, что чахоткойзаболевают те, кто пережил глубокую личную драму, и литераторы, дабыподчеркнуть трагичность судьбы героя или героини, принялись наперебой заражатьих туберкулёзом («Дама с камелиями» Дюма, «Шагреневая кожа» Бальзака, списокможно продолжать до бесконечности) Простой люд смотрел на хворь гораздо трезвее.Того же Шопена, отправившегося лечиться от чахотки в Испанию, не пустили напароход в порту Майорка, а хозяин гостиницы в Барселоне распорядился сжечь всевещи и мебель в номере, где останавливался больной композитор, отнеся расходына его счёт. Если сифилисом БОЛЕЛИ пятнадцать процентов жителей Европы, то отчахотки УМИРАЛ каждый седьмой. Единственное лечение, которое давало хотькакой-то положительный эффект – смена климатической зоны. В 1882 году немецРоберт Кох выделил возбудителя болезни, ту самую «палочку Коха». В начале XXвека Шарль Манту и Феликс Мендель предложили внутрикожную пробудля раннего выявления инфицированных людей (да-да, та самая «Проба Манту»).Полное же излечение от туберкулёза стало возможным лишь после открытияЗельманом Ваксманом в 1943 году второго после пенициллина антибиотика –стрептомицина. Любопытно, что первые несколько лет применения стрептомицин былнастолько эффективен, что положительный результат давало использование дажесмыва с ёмкости, где до этого находился лиофизат препарата.
Премьера оперы Верди «Травиата» по сюжету «Дамы с камелиями» 6 марта1853 года в Венеции провалилась. Не в последнюю очередь в провале была повиннаисполнительница партии главной героини. Дама, как и все оперные дивы, обладалавнушительными формами, вследствие чего зрители так и не смогли заставить себяповерить в то, что главная героиня действительно умирает от чахотки.
Оспа.
Оспа,точнее, вирус, близкий к оспе верблюжьей, объявился на Ближнем Востоке ваккурат на заре нашей эры. В IV веке он пачками отправлялна тот свет китайцев, а в 767 году выморил треть населения Японии. Европу онтоже вниманием не обошёл. В VI столетии оспасвирепствовала в Византии, а оттуда заразу разнесли северо-западнее то ликупцы, как позже чуму, то ли арабы (тех сабля аж до Испании довела). Ужевикинги во время похода 846 года на Париж принимают усиленные меры по борьбе сраспространением оспы в своих рядах (в основном, убивая заразившихся и тех, ктос ними контактировал). Оспа считается опаснее «чёрной смерти». Та накатываетвременами, а оспа отличается завидным постоянством, у немцев вон и поговорка складывается:«Никто не избежит любви и оспы». Выживает после оспы, правда, больше бедняг,нежели после чумы, но только вот с любовью у этих немногих становится негусто…Морда больно шашелем побита. Во Франции полиция ещё в конце XVIII века при розыске преступника указывала, как особую примету: «Знаковоспы не имеет». С другой стороны, битые оспой лица прекрасных дам тех веков,полагаю, сыграли свою роль в развитии косметики. На Востоке, где женскаякрасота была товаром, ещё в VIII веке додумались довариоляции. Малолетним девчушкам, дабы сберечь их будущую красоту для гаремныхутех, прививали на тело оспенный гной из созревшей пустулы больного. Дитязаболевало лёгкой формой, и вирус был больше не страшен. Британский посол вТурции привил в 1717 году трёх своих детишек, и по возвращении на родину егосупруга превратилась в пламенную поклонницу данного метода. За восемь лет вАнглии было привито 845 человек, из которых 17 (неприятный сюрприз!) всё жеотдали Богу душу. Вариоляция оказалась небезопасной и была запрещена. Однако насмену ей уже спешила вакцинация. Во второй половине XVIIIстолетия наблюдательные люди приметили и связали между собой разные, на первыйвзгляд, факты. Во-первых, оспой реже болели доярки. Во-вторых, кавалеристыболели реже пехотинцев. Кавалеристы имели дело с лошадьми, доярки – с коровами.Кони и коровы болели так называемой «коровьей оспой», и часто заражали людей.Несколько энтузиастов независимо друг от друга нарочно заразились «коровьейоспой», и, хоть из шкуры потом вон лезли, заразиться оспой человеческой им неудалось. Энтузиастов, впрочем, учёные мужи не слушали. Кто энтузиасты такие,чтобы их слушать? Дремучий хуторянин да учителишка. В 1796 году в бой вступилатяжёлая артиллерия. Изучавший оспу более тридцати лет врач Дженнер в присутствииколлег и свидетелей привил восьмилетнего мальчика материалом коровьей оспы.Проведённая спустя месяц попытка заразить подопытного сорванца человеческойоспой успехом не увенчалась. Так что те из вас, кто родился до 1980 года, могутс гордостью пощупать плечо. Там у вас не просто оспинка. Там шеврон за победучеловека над страшной болезнью. К тому же в точности такой «шеврон» носилиРичард Шарп и Патрик Харпер, ибо с 1800 года вакцинация обязательна ванглийской армии и флоте. Население прививать поголовно начали в Баварии с 1807года. Примеру баварцев последовали прочие немцы. Французы же долго ещё считалиоспопрививание дурной блажью, и это дорого им обошлось: во времяфранко-прусской войны 1870-1871 гг. во французской армии потери от разразившейсяэпидемии оспы составили 23 тыс. 400 солдат, а в привитой прусской – всего 278.
Перед вами герб дворянского семейства Оспенных. Герб и звание былипожалованы основателю рода Александру Маркову Екатериной Великой вознаменование того, что 21 ноября 1769 года у него был взят оспенный материалдля вариоляции самой императрицы и Великого князя Павла Петровича с супругой.
В жизни герцога Веллингтона с оспой связана весьма романтическаяистория. Перед отъездом в Индию молодой офицер ухаживал за Кэтрин Пэкингхэм,дочерью лорда Лангфорда. Несмотря на то, что папенька девушки был против,влюблённые поклялись в верности друг другу, с чем Артур и отбыл навстречу славе(и встрече с Шарпом, если соотносить события с реальностью романов Корнуэлла).Спустя девять лет овеянный пороховым дымом герой вернулся на родину иобнаружил, что за время его отсутствия невеста переболела оспой, и её нежныеланиты теперь похожи на сыр. Кэтрин, сознавая собственную непривлекательность,торжественно освободила жениха от данного им слова, но будущий победитель Наполеонапроявил присущие ему твёрдость характера и благородство. Свадьба состоялась, иони, как в сказках, прожили долго и счастливо.
Санитарияи гигиена.
Европадо конца XIX века была местом не слишком ароматным, иАнглия не являлась исключением. Если в замках ещё имелись примитивные сортиры(именуемые, кстати, «гардеробами»), где в рамках борьбы с насекомымиразвешивалась одежда (считалось, что вонь убивает вшей и блох), а в сельскойместности рыли выгребные ямы, то в городах подобные роскошества большей частьюотсутствовали. На улицах справляли нужду везде, где заблагорассудится, а домапользовались для этого ночными вазами (во времена Шарпа внутреннюю поверхностьгоршков украшали портретами Наполеона, чтоб знал тиран, как крепок английскийдух!). Вазы опорожнялись или в камин, или через окна прямо на улицы, причём, вотличие от Парижа, где закон обязывал предупреждать прохожих криком:«Осторожно, вода!», в Лондоне существовали специальные сторожа, в обязанностикоторых входило следить за окнами вторых этажей и, заметив высунувшуюся руку споганой посудиной, громко остерегать зевак. Нечистоты, смешанные с отходамидеятельности мясников, экскрементами животных (не говоря о лошадях, свиней идаже коров держали в Лондоне вплоть до промышленного бума середины XIX столетия) частью копились и гнили на улицах, проникая в почву иотравляя колодцы, частью сбрасывались в Темзу. В 1855 году Майкл Фарадейпроплыл по Темзе и опубликовал отчёт в газете: «…Я разорвал несколько белыхкарточек на кусочки, намочил, чтобы они легко тонули, и в каждом месте, гдепароход причаливал, опускал их в воду. Вода была так мутна, что при погруженииих на толщину пальца при ярком солнечном свете они были совершенно неразличимы.Запах от реки был такой, что казалось, будто мы плывём по открытойканализации…» Лишь после того, как в 30-х годах XIX века вАнглию из Азии проникла холера, антисанитарное состояние британских городовобеспокоило правительство. Привожу выдержку из официального доклада:«…Отсутствие коммунальных удобств в… городах доходит до такой степени, что вотношении чистоты они напоминают становища дикой орды или становищанедисциплинированной солдатни […] В городах с постоянным населением непроявляют элементарной заботы о гигиене жилищ. Дома, улицы, площади, переулки,сточные канавы загрязнены, источают зловоние, а самодовольные гражданскиевласти сидят среди этой варварской грязи, прикрываясь незнанием того, чтотворится вокруг них…» Постройка в Лондоне в 1859 году канализации решилопроблему только частично: ещё в 1882 году на многих улицах имелся всего одинтуалет на шестнадцать многоквартирных домов.
