— Да, сейчас Нью-Йорк хорош, вот только листья слетят с деревьев при первом же сильном ветре, а потом потянутся длинные зимние месяцы. Я ненавижу город зимой.

— В прошлом году зима была ужасная, правда? Снег шел все время. Надеюсь, что в этот раз она будет лучше.

Линн с недоумением слышала их разговор как бы со стороны. Вот уж никогда бы она не подумала, что во время первого свидания с Дамионом будет говорить о превратностях погоды в Нью-Йорке.

Снова наступила короткая пауза. Они сосредоточенно изучали меню. Дамион порекомендовал жареный палтус, и Линн согласилась, предпочитая съесть что-нибудь легкое. Официант принял у них заказ и принес фужеры с холодной содовой, в которой плавали тонкие дольки лимона. Линн с радостью принялась потягивать прохладительный напиток. Ей было до нелепого трудно найти подходящую тему для разговора.

К счастью, Дамион взял беседу в свои руки.

— Солнце струится сквозь окна и придает твоим волосам золотисто-каштановый блеск, — сказал он и протянул руку через стол, чтобы сжать ее пальцы.

— Правда? А я всегда считала свои волосы темно-русыми. Хотя в детстве была совсем светленькой. Вообще-то у мамы были золотисто-каштановые волосы, когда она выходила замуж, а теперь уж все седые, конечно.

Линн в конце концов заставила себя замолчать. «Боже мой, — подумала она, — от погоды перешла к детству и родителям. Где же та сверкающая остроумием беседа с мужчиной, по которому я сохла почти десять месяцев?»

Дамион предпочел не продолжать разговор о цвете волос миссис Фрамптон. Он провел пальцами по руке Линн.

— Ты чувствуешь, какой я холодный? — хорошо поставленным голосом спросил он. — А ты такая горячая. Мне хочется погреться у твоего огня, Линн, малышка.

Его низкий голос придал этим словам потрясающую чувственность, однако эффект оказался для Линн частично смазанным, поскольку она уже слышала его в заключительном эпизоде телесериала прошедшего сезона.

— Вообще-то я и сама немного замерзла, — с этими словами Линн освободила руку и сделала еще один глоток содовой. Тут она заметила спешившего к ним официанта и улыбнулась. — Смотри, вот и наш заказ. Я проголодалась, а ты?

— Я голоден, только хочу не рыбу. — Дамион сделал многозначительную паузу, ожидая ее реакции на этот достаточно ясный намек, и, не дождавшись, драматически понизил голос: — Я хочу тебя, Линн!

Она сглотнула.

— Палтус очень аппетитный, Дамион. Советую попробовать сначала его, — выпалила она неожиданно для себя.

Замечание прозвучало настолько нелепо, что ей с трудом удалось подавить в себе приступ смеха. Великолепные брови Дамиона недоуменно сдвинулись вместе, и она поспешно добавила:

— Скажи мне, что ты решил насчет последнего киносценария? Знаешь, Дамион, ты мне так и не сказал, к какому мнению вы с агентом пришли после всех дискуссий.

Хмурый вид исчез с волшебной быстротой, и он пустился в полный энтузиазма монолог о своем решении принять эту роль и переехать в Голливуд на время съемок. Аванс за участие в фильме он уже получил.

— Моего имени достаточно, чтобы гарантировать студии прибыль, — самодовольно заявил он. — Как только они узнали, что я согласился на роль, деньги тут же были переведены.

— Это здорово, Дамион, — поддакнула Линн.

Он вернулся к рассуждениям о том, какие возможности для карьеры даст ему переезд в Голливуд, и когда официант наливал им кофе, Дамион серьезно взглянул на Линн.

— Я рассчитываю на тебя. Ты ведь поедешь со мной в Голливуд, верно? Я просто не знаю, что бы делал без тебя, Линн. Сейчас в моих делах такой порядок, какого никогда прежде не было, — признался он.

По ряду причин приглашение не слишком обрадовало ее, но она сказала:

— Конечно, я с удовольствием поеду с тобой, Дамион. Если только мне удастся решить ряд практических деталей. Как к этому отнесутся мои родители, что мне делать с квартирой и…

— Но ты будешь работать со мной, Линн, и это самое главное, — Дамион не понимал причину ее колебаний. — Если ты останешься в Нью-Йорке, я едва ли здесь покажусь, по крайней мере, в ближайшие шесть месяцев, пока будут идти съемки.

— Я польщена, что ты просишь меня об этом, Дамион. Конечно, я поеду. И вообще я в восторге…

— Тогда решено. Ты вылетишь туда, как только состоится премьера пьесы, и подыщешь подходящее помещение для офиса. Возможно, через пару недель я тоже смогу выкроить несколько дней и прилететь в Калифорнию. — Его голубые глаза устремились на нее с жгучей страстью. — Мы полетим туда вместе, лапочка, и ты поможешь мне выбрать дом. Где-нибудь в Малибу, я думаю, прямо на берегу океана.

Она решила, что комок, собравшийся где-то под ложечкой, вызван восторгом от его предложения. Потом обнаружила, что во рту все пересохло.

— Это будет мило, Дамион, — пропищала она неестественно тонким голосом. — Конечно же, я буду с нетерпением ждать этой поездки.

Вечером, когда Линн стала наносить на веки лиловые тени, ее рука внезапно замерла. Она молча уставилась в зеркало, потом схватила кусок ваты и стала яростно стирать слои тонального крема, румян и губной помады. Потом плеснула в лицо водой и снова посмотрела на свое отражение. Даже без боевой раскраски она выглядела не такой, как неделю назад. В глазах появилась уверенность в себе, что было для нее совершенно новым состоянием.

— Ты кажешься на десять лет старше и умудренней по сравнению с прошлой неделей, — сказала она собственному отражению, затем пожала плечами, злясь на себя и досадуя, что стерла всю косметику. Она вовсе не намерена возвращаться к прежнему образу свежей провинциальной простушки, так что придется начинать все сначала.

Линн не могла разобраться в собственных чувствах. Что с ней происходит? Дамион Таннер, первоклассный актер и телезвезда национального масштаба, наконец обратил на нее благосклонное внимание. После появления этого фильма его, возможно, признают во всем мире. И этот знаменитый, талантливый человек пригласил ее на ленч, во время которого он открытым текстом сказал, что хочет ее. Подобная ситуация повысит самооценку любой женщины, поэтому естественно, что она стала более уверенной в себе. И вовсе не нужно торчать в ванной перед зеркалом, чтобы обнаружить эту потрясающую правду.

Часы на руке показывали восемь, а Адам всегда пунктуален. Линн торопливо напудрилась, наложила чуточку румян, нанесла тени и чуть подкрасила ресницы. Домофон зажужжал в тот момент, когда она причесывалась. Нажав кнопку, она попросила Адама подняться к ней, и, ожидая звонка в дверь, поспешно собиралась, обувая открытые туфли на высоком каблуке и кидая в сумочку всякие необходимые мелочи.

Через несколько мгновений Линн открыла дверь худому, светловолосому и загорелому незнакомцу. Она моргнула, и этот образ растаял, перед ней стоял Адам Хантер, ее старинный друг.

— Ты готова? — спросил он с улыбкой.

— Может, зайдешь и выпьешь чего-нибудь? — предложила она, отвернувшись.

Она услышала звук захлопнувшейся двери и уверенных шагов Адама.

— В чем дело, Линн? — спокойно поинтересовался он.

Она налила немного виски, добавила несколько кубиков льда и лишь потом повернулась к нему.

— Спасибо, — сказал Адам, беря из ее рук стакан. Затем подождал, не скажет ли она чего-нибудь, и, поскольку она молчала, присел на диван, удобно облокотись на подушки. — Ты не хочешь мне сказать, что тебя беспокоит, Линн? Я буду счастлив предложить мои первосортные советы, если ты готова их услышать. С другой стороны, нам не обязательно говорить об этом, если не хочешь.

Неожиданно из нее хлынули признания.

— Ничего меня не беспокоит, кроме одного — что я, пожалуй, скоро сойду с ума. — Она нервно улыбнулась, стараясь превратить свои слова в шутку, но это ей плохо удалось.

— Ты мне кажешься совершенно здравомыслящей, — сказал он, подражая ее претензии на веселый тон. — Я ведь ни разу не слышал от тебя, что ты русская императрица, и ни разу не видел, чтобы ты разговаривала с фонарным столбом.