— У меня кончились.

— У меня тоже.

— И у меня.

Уэстон проверил магазин:

— У меня два выстрела.

Стало очень тихо. Скотт поскреб шею.

— О’кей. Что-то делать надо. Пусть каждый возьмет себе оружие. Крис Крингл куда мощнее своих помощников, но если мы все навалимся сразу, у нас может быть шанс.

Судя по голосу Скотта, он сам в это не очень верил. И Энди тоже не загорелся энтузиазмом.

— Дэвид ранен. Райан сидит, как пудинг на тарелке. Ты думаешь, трое мужчин и две женщины смогут отбиться от Криса Крингла и его Сатанинских Когтей? Да он нас в клочки порвет!

— У нас нет выбора.

— Но я не хочу, чтобы меня нарезали как колбасу! — заявил Энди. — Я слишком красивый, чтобы подыхать такой смертью!

— Успокойся, мальчик. Ты не облегчаешь ситуацию.

Энди наклонился над убитым помощником и стал его раздевать.

— Хотите — деритесь. А я надену красную куртку и притворюсь убитым.

Уэстон переглянулся с Иреной, увидел у нее в глазах страх и подумал, не то же ли видит она в его глазах.

— Есть способ.

Это опять заговорил Райан, все так же глядя в пустоту.

— Ты решил поднять задницу со стула и помочь? — спросила Филлис.

Райан медленно полез в карман штанов, вытащил пять флаконов тонкого стекла с какой-то жидкостью.

— Я хранил вот это.

Энди схватил один, открутил крышку.

— Цианид? Скажи, что это цианид, потому что он — мой любимый напиток.

— Это зелье метаморфозы. Оно позволит каждому превратиться в звериную форму, ему присущую, сохранив при этом интеллект человека.

Скотт взял флакон, рассмотрел его, прищурясь.

— Где ты это взял?

— Оно у меня давно.

— Откуда ты знаешь, что оно действует?

— Знаю.

— Думаю, попробовать — больно не будет.

Ирена взяла оставшиеся флаконы, отдала один Уэстону, другой Дэвиду. И еще один протянула Филлис.

— Я же не териантроп, — возразила Филлис. — Я просто меховушка.

— Ты одна из нас, — ответила ей Ирена.

Филлис кивнула и взяла флакон.

— А ты примешь зелье? — спросил Скотт у Райана. Тот покачал головой. — О’кей, — пожал плечами Скотт. — Ну, пошли позориться.

Он выпил жидкость одним глотком. Остальные смотрели.

Сперва ничего не происходило. Потом Скотт стал дергаться, все быстрее, быстрее, он стал как размытая фотография. Послышались тихие звуки вроде вздохов, потом он выпустил пистолет, упал на четвереньки.

Скотт превратился в черепаху. Гигантскую черепаху, чем-то напоминающую человека. Зеленая чешуйчатая морда осталась похожа на его человеческое лицо, и тело сохранило примерно гуманоидную форму, так что он даже смог оттолкнуться от земли и встать на две короткие ноги.

— Черт меня побери! — Скотт поднял переднюю ногу, постучал по верху панциря. — И я могу думать. Черт возьми, я даже говорить могу!

Ирена уже выпила свой флакон, и одежда на ней разорвалась, показав пятна на коже. В окончательном облике гепарда она сохранила длинные светлые волосы и — что Уэстон особо оценил — груди. Вдруг ему стало понятно, что находят меховушки в антропоморфном маскараде.

— Выглядишь потрясающе, — сказал он.

Она шевельнула усами, лизнула себя в плечо и потерлась мордой.

Сзади хрюкнуло. Над перевернутым столом стоял кабан-оборотень Энди, жуя коробку от пончиков.

— А чего? — спросил он в ответ на взгляды. — Там еще глазурь осталась.

— Хреново.

Уэстон обернулся к Дэвиду, превратившемуся в зеленоватый закругленный коралловый шар. Видно было его лицо под порослью крошечных колышущихся щупалец.

— Ты просто неотразим, — сказала ему Ирена. — Как Шалтай-Болтай.

— У меня ни рук, ни ног! Как мне драться с Сантой?

— А ты на него покати себя. Как бочку, — посоветовал Энди, копающийся в мусоре.

— Похоже, моя очередь. — Филлис выпила зелье. Все ждали.

Ничего не случилось.

— Вот блин. А у меня даже костюма бегемотского с собой нету. Дай мне хотя бы этот дурацкий пистолет.

Уэстон отдал ей оружие и посмотрел на свой флакон.

— Ты будешь красавцем, — сказала Ирена. Она обошла его вокруг, ткнулась мордой в грудь. Он почесал ее под подбородком — она замурлыкала.

— Быстрее давай, — сказал Скотт, не сводящий глаз с монитора. — Санта-Клаус идет.

Уэстон закрыл глаза и поднес флакон к губам.

Чем-то это было похоже на рождение. Тьма. Тепло. Потом вихрь, сенсорная перегрузка, тысяча событий сразу. Больно не было, но и щекотным это ощущение тоже не назовешь. Уэстон кашлянул, но получилось очень резко. Гавкнул. Он посмотрел на руки и увидел, что они покрыты длинной серой шерстью. Штаны на нем остались, но из разорванных туфель выперли когтистые лапы.

— Привет, неотразимчик!

Уэстон смотрел на Ирену и чувствовал неодолимый, иррациональный импульс — гавкнуть на нее. Сумел с этим справиться.

— Помните, — сказал Скотт, — на нем броня. Когтем она не пробивается. Метьте в голову и шею, или просто давите массой.

Все встали у двери полукругом — кроме неподвижного Дэвида и спокойно сидящего Райана. Стали ждать. Уэстон услышал хлюпанье, будто кто-то что-то лижет. Посмотрел в ту сторону — Энди сидел, опустив нос себе между ног.

— Энди! — зарычал он. — Перестань!

— Ты шутишь? Вряд ли я смогу вообще когда-нибудь остановиться.

И тут в зал ворвались обезумевшие помощники Санты, вопя и размахивая оружием. Уэстон сперва отпрянул, потом вспомнил, кто он, и ударил лапой, попав помощнику по голове. Шея треснула, как палочка леденца.

Энди прервал умывание — если это можно так назвать, — чтобы рвануть клыками брюхо помощника между красной рубашкой и штанами. Оттуда выкатилось что-то вроде миски кровавого желе.

Филлис выстрелила два раза, потом подобрала косу и стала ею размахивать как бешеная, ругаясь при этом так, что дальнобойщик покраснел бы.

Скотт припер двух помощников к стене и раздавил своим огромным панцирем.

Даже Дэвид сумел принять участие, запутав одного помощника тонкими прозрачными щупальцами. Судя по крикам жертвы, на щупальцах были стрекала.

Уэстон смотрел на Ирену — она повисла на спине помощника, вцепившись в шею.

Вбежали еще двое Сант, и Уэстон бросился на них, сам поразившись своей быстроте. Расставив передние лапы, он поймал обоих под подбородок, мускулы его сжались, напряглись — и головы отлетели как у разборных кукол.

И тут вошел он.

Крис Крингл был вблизи даже больше, чем на телевизионном мониторе. Такой он был огромный, что перед дверью пришлось ему пригнуться. Когда он вошел и выпрямился, то оказался ростом футов восемь. Грудь как бочонок для виски, руки — как стволы деревьев. В длинной белой бороде запеклась кровь, темные маленькие глазки блестели злобной радостью.

Но хуже всего были кисти рук. Пальцы кончались страшными металлическими когтями длиной каждый с самурайский меч. Один из помощников — тот, которого укусила Ирена, — подошел к Кринглу, шатаясь, зажимая брызжущую кровью шею, и Крингл махнул рукой, развалив человека на три больших куска и прорезав кевлар как бумагу.

Это было так ужасно, так отвратительно-демонически, что Уэстон не мог не расхохотаться, вопреки самому себе.

Скотт подошел вразвалку к Кринглу и ткнул в его сторону узловатыми пальцами:

— Твоему царству зла придет сегодня конец, Крингл.

Крингл захохотал — глубоким, резонирующим, хриплым басом, похожим на гром. Потом взмахнула огромная нога, ударила Скотта в грудь, перебросила через весь зал, пробив дыру в задней стене. Скотт пролетел ее, как черепаховидный метеор.

— Твою мать! — сказал Энди и рванул ко всем чертям в дыру вслед за Скоттом.

Крингл шагнул вперед — и Уэстон почувствовал неодолимый импульс помочиться. Настолько неодолимый, что даже поднял ногу. Победить Санта-Клауса невозможно. Это монстр, он их порвет как промокашку.

Крингл подошел к Уэстону, смерил его взглядом с головы до ног и сказал:

— Роберт Уэстон Смит. Вервольф. Ты у меня в списке.