— Просто чувствуй.

Ее трусики упали на траву. Обнаженная Лисса прижалась к нему. Джейкоб понял, что сейчас она готова полностью отдаться ему, забыть обо всем на свете. Тогда он, подхватив ее на руки, бережно опустил на брошенную одежду, разгладил ее великолепные волосы, взял их в горсть, вдохнул знакомый аромат… Лисса рванула «молнию» на его джинсах, и Джейкоб, освободившись от них, отшвырнул их в сторону. Руки Лиссы скользили по его груди и бедрам, задержались на восставшем члене. Она требовала, чтобы слуга сбривал себе все волосы, и сейчас довольно улыбнулась, глядя на гладкую кожу лобка. Затем она посмотрела ему в глаза. Она неистово хотела его. Прямо сейчас.

Он услышал эту мысль так ясно, как будто она ее произнесла. Без дальнейших колебаний он упал на одно колено перед ней, положил руку ей на бедро и развел ей ноги, чувствуя себя так, будто расправляет ангельские крылья, чтобы явить сердце жизни и ее смысл. Осторожно разместившись над ней, он почувствовал, как его сжали сильные бедра Лиссы. Она взяла его лицо в ладони, когда он опустился, чтобы поцеловать ее, удерживая свой вес на руках, и скользнул в нее медленно и глубоко. Легко, так легко.

— А-а-ах…

Опять этот ее тихий выдох. Он закрыл глаза, ощущая, как его член входит в тесный, горячий и влажный туннель — момент слишком священный, чтобы встречать его без преданной молитвы. Джейкоб почувствовал, что ее позабавила эта мысль, смешавшаяся с волной ее собственной похоти. Он тоже улыбнулся, открывая глаза и начиная двигаться.

Он был хорошо оснащенным мужчиной. Это никогда не казалось ему чем-то значительным, за исключением того, что его не дразнили в раздевалке и он мог доставить удовольствие женщине. Но когда Лисса выгибалась и ахала, он радовался, что может сделать ей такой подарок.

Ногти Лиссы располосовали его спину, и желание Джейкоба полыхнуло, словно лесной пожар. Ее губы приоткрылись, и он не смог противиться желанию накрыть их своими губами. Она ответила крепким поцелуем, пальцы вцепились в волосы, а бедра поднимались и опускались, так что они соединялись все в более быстром ритме.

— Я ваш, моя леди, — пробормотал он, эхом отвечая ее мыслям, и зарычал, когда она провела ногтями алые полосы по его плечам и сильнее сжала его бедрами.

Мой, согласилась она, ее нефритовые глаза встретились с его голубыми. Ее рука лежала теперь на метке возле соска, который распух и горел огнем, поэтому, когда она приподнялась и приникла к нему ртом, в теле Джейкоба взорвалось болезненное удовольствие.

Кончай в меня, Джейкоб.

Сначала вы, моя леди. Это не сражение. Подарите мне зрелище, как вы кончаете, пока у меня еще остался рассудок, чтобы я мог насладиться, видя это.

— Я чувствую вас, вы такая маленькая и узкая, — он прошептал это, ложась на нее сверху, прижимая к земле. Он замедлил фрикции, потерся о ее клитор, и она извивалась под ним, задыхаясь и вздрагивая.

Она легко могла его отодвинуть, даже сменить позицию, но вместо этого ее руки сомкнулись вокруг его шеи. Она прижималась лицом к его плечу, а он качал ее, медленно вынимая и снова погружая член в ее лоно, подсунув под нее руку, чтобы направлять ее на себя, вверх, вниз, вглубь, обратно.

— Позвольте вашему слуге угодить вам. Вам нечего бояться. Моя жизнь принадлежит вам.

Голос его был хриплым. Он хотел, чтобы ее уши слышали правду, как и ее сознание.

Ни смерти… ни боли… ни утраты. Не буду бояться. Только моя возлюбленная может повергнуть мое сердце в прах. Сжечь в пепел, как восход солнца. Вампир… поэт. Сьяран, двенадцатый век.

— Никогда, миледи. Никогда.

Он крепко сжал ее ягодицы, провел кончиками пальцев по краю ануса, щекоча его и поглаживая клитор. Проникнув еще глубже, нашел заветный бугорок.

Она закричала, конвульсивно сжала руки; на пике оргазма ее тело выгнулось; Джейкоб, потеряв голову и больше не сдерживаясь, все ускорял и ускорял ритм соития под стоны Лиссы, которые становились все громче. Он с трудом удерживал в объятиях ее тело, скользкое, словно рыбка. Течение уносило их все дальше и дальше, и, растворяясь в океане, откуда нет возврата, он выдохнул ей на ухо ее имя.

Это ушко, изящное, как цветок, было первым, что увидел Джейкоб, когда пришел в себя. Приподнявшись на локте, он обнаружил, что лежит рядом с Лиссой, и луна льет на них призрачный свет. Он зарылся носом в ее волосы, чтобы еще раз вдохнуть их чудесный запах, но тут рука Лиссы обхватила его за шею и притянула вниз. Он понял, что госпожа ждет повторения. Так скоро? Но ведь он…

Одна из выгод второй метки. Рекордное время восстановления.

Он бы недоверчиво улыбнулся, да только желание уже захлестнуло его и он вошел в ее жаркое лоно, хотя его член еще не успел подняться.

В один миг она перекатилась так, что могла сидеть на Джейкобе верхом, ее волосы упали ему на грудь. Поймав Джейкоба за руки, она держала их, используя как устойчивый противовес; ее внутренние мышцы волнообразно сокращались, делая его член все тверже и загоняя все глубже. Она контролировала каждое движение, напоминая ему, что у нее все преимущества, что выбор за нею. Он невольно отзывался на ее призыв, не в силах себя сдержать.

Джейкоб предоставил ей действовать, потому что завершил свое намерение, напомнил себе, почему решил служить ей. Дело было не в соблазнительной груди, узком лоне или легкой пряди волос, упавших на его плечо, — хотя этого хватило бы, чтобы убивать за нее. Но он чувствовал в ней душу женщины, и он слышал, как она зовет его и не дает ему уйти.

Он останется при ней, что бы она с ним ни делала.

Но при этой мысли он вспомнил, что ему говаривал Гидеон.

Судьба не любит, чтобы ей бросали вызов.

Они кончили одновременно, но головная боль, изгнанная нежными ласками Джейкоба, вернулась, когда Лисса перехватила инициативу, стремясь руководить, взять себе власть. Вернулась и разбушевалась так, что, когда они, наконец, добрались до дома, Лиссу начало мутить.

Из темноты выскочил Бран, но Лисса подняла руку, чтобы защититься от его обычного буйного приветствия. Джейкоб вмешался.

— Бран, фу!

Его тон был резким и властным. Пес замер и попятился.

Джейкоб помог Лиссе слезть с байка.

— Миледи, что с вами? Как вам помочь?

— Ничего не нужно, — ее голос был приглушен. — Все было прекрасно, Джейкоб. Просто восхитительно. Мне жаль.

— Чего жаль?..

Прежде чем он успел договорить, она отвернулась, ее вырвало и она упала на колени.

Джейкоб бросился к ней, осторожно поднял, чувствуя, что она вся горит. Он никогда не видел ее такой слабой.

— Миледи… — он прижал ладонь к ее пылающему лбу. Жилки на висках сильно пульсировали.

— Не разговаривайте, миледи. Я отнесу вас в постель.

* * *

У Томаса было какое-то аутоиммунное заболевание, которое быстро прогрессировало, не оставляя надежды на излечение. Знал ли Томас, что давал Джейкобу еще один бесценный урок, когда сделал своей сиделкой в те последние ужасные месяцы? Врача не вызвать, до больницы не доехать… Да и диагноза для этой болезни не существовало. Ведь вампиры и их слуги обречены оставаться тенями в страшных легендах и ночных кошмарах людей. Джейкобу оставалось рассчитывать только на самые простые средства, призванные облегчить страдания умирающего. Он не знал, помогут ли они Лиссе, но выбора-то не было…

Хотя симптомы у его леди и у монаха были очень разными, Джейкоб не сомневался, что их болезни как-то связаны между собой.

Сейчас интуиция подсказывала ему, что Лисса умирает. Да и сама она знала об этом — так же, как знал о своей близкой кончине Томас. Только теперь Джейкоб понимал, почему смутная тревога за госпожу — это щемящее, тоскливое чувство — не оставляла его. Он вспомнил, как смотрела на него Лисса, как касалась его — словно стремясь насладиться каждым мгновением, выпить его, впитать его и унести потом с собой в холодное запределье смерти.

Как он злился оттого, что она отказалась давать ему третью метку! Он-то, глупец, считал, что так она дразнит его, проверяет — а теперь до него дошло, что она просто не хочет, чтобы он умер вместе с ней.