Улыбка растянула его губы, возбуждая Лиссу еще сильнее. Этот человек не хочет потрудиться даже подавить улыбку. Как же он будет упражняться в сдержанности, чтобы стать слугой? Неважно, что она очарована тем, как изгибаются его губы, как привлекателен его умный рот.
— Благодарю за откровенность, миледи.
Они хранили молчание, пока он заканчивал подпиливать ей ногти, а когда окунул ее руки в ванночку с теплой водой, она ощутила сильный запах ароматических масел, которые он туда добавил.
— Томас рассказал тебе, как долго он был со мной?
— Да. И что он служил бы вам к вашему удовольствию еще два столетия, если бы ваш муж не наказал его за верность вам. — Джейкоб спокойно взглянул на Лиссу. — И за это вы…
Ее рука вынырнула из воды. Пальцы прижались к его губам, прежде чем он сумел закончить фразу.
— Это мы не обсуждаем. Никогда.
Несмотря на резкую команду, она воспользовалась случаем, чтобы провести увлажненным маслом пальцем ему по губам. И, наблюдая, как они приоткрылись от удивления, ощутила, что ее сердце сжалось, — так они были красивы. Он схватился побелевшими пальцами за край стола, и она поняла, что его охватило желание. Лисса тут же ощутила трепет в низу живота. И убрала свою руку.
— Мы с тобой никогда не будем об этом говорить, Джейкоб, — повторила она. — Только если я начну этот разговор первой.
А я не начну, потому что если любой вампир или кто угодно, связанный с моим миром, узнает, что ты знаешь об этом, тебе не жить.
Томас явно был абсолютно уверен в этом человеке. Если бы Лисса не доверяла суждению своего бывшего слуги, она расценивала бы данную ситуацию иначе. Томас всегда мыслил ясно. Раз он доверил Джейкобу вторую ее тайну, значит, считал, что это еще надежнее привяжет к ней новичка. Если тот поступит к ней на службу, ему понадобится вся защита, которую дают три метки, чтобы другой вампир не смог выведать у него то, что он знает о ней.
Со стороны бывшего слуги это был хитроумный ход. Но если она откажется дать Джейкобу вторую метку и отошлет его прочь, он не станет частью ее мира, и риск будет значительно меньше. Ты не подумал об этом, Томас? Ты не знал моей главной тайны, той, что не дает мне возможности дать ему все три метки. Ну и дилемму же ты мне подсунул, друг мой.
Но она поняла, что не может сердиться на Томаса. Она знала, что он хотел приблизить к ней Джейкоба ради ее безопасности. Именно из-за этого ей так больно было его потерять, но не только. Они с Томасом были семейным союзом. Гораздо более прочным, чем у нее с Рексом.
Если бы Томас прислал к ней своего клона — тихого, скромного, замечательного, — она бы легко отправила его прочь. Но в Джейкобе было столько чувственности и завораживающей непокорности, что ей трудно было от него отказаться.
Он смотрел на нее слишком пристально, и она провела кончиком пальца по его векам, заставляя опустить глаза. Но он снова не подчинился, продолжая глядеть на нее, а еще накрыл своей рукой ее руки в ванночке, поглаживая большим пальцем мокрую впадину между средним и указательным пальцами.
— Ты знаешь, что такое сексуальное подчинение, Джейкоб? — спросила она, стараясь придать своему голосу максимум безразличия. Повернув ладонь, она сжала его пальцы. — Это значит, что ты подчиняешься моей воле во всем. Даже если я пожелаю смотреть, как ты совокупляешься с другой женщиной… или мужчиной… или поделюсь тобой с другим вампиром и его или ее слугами. Это значит, что если я пожелаю приковать тебя к стене и мучить, пока ты не начнешь умолять о пощаде, и отказать тебе, и смотреть, как твой член стоит часами, ты все это охотно сделаешь.
Она говорила ему при их первой встрече, что он должен быть готов стать шлюхой для других, если она пожелает, позволять мужчинам трогать себя, как позволял только женщинам, и мужчинам или женщинам делать с ним такое, чего он никому бы не позволил. Но она знала, что тогда Джейкоб не поверил ей, он не увидел, что за этими ее словами стоит нечто большее, чем просто попытка его запугать. Ей было интересно, что он думает теперь.
Прошло довольно много времени, прежде чем он высвободился, чтобы закутать ее руки махровой тканью, и осушил ее пальцы, довольно крепко сжимая.
— Вы правы, миледи. Я не понимал, что такое сексуальное подчинение.
Ей понравилось, что он это признал. Но почему-то это и встревожило ее одновременно.
— Я не удивлена, — сказала она. — Я подозревала, что несмотря на все твои мировые турне, ты немного старомоден, Джейкоб. Считаешь, что Рыцарь защищает женщину, но не позволит ей управлять им.
Его руки замерли, голова склонилась, тонкий шелк волос упал на лицо, скрывая его выражение.
— Я не понимаю, что такое сексуальный раб, миледи, но я понимаю, что такое клятва служения. Рыцарь клянется в вассальной верности королеве. Его жизнь принадлежит ей, она командует. Может послать на смерть, а может сделать и что-то похуже.
Поймав его за подбородок острыми ногтями, Лисса подняла ему голову.
— Под словом «похуже» ты подразумеваешь то, что я описала?
— То ли, миледи? — ресницы поднялись так, что его голубые глаза встретились с ее напрямую, снова вызвав ответный трепет в низу животе. — Должно ли страдание для вашего удовольствия быть таким ужасным? Нужно ли мне готовиться вытерпеть это, как политическому узнику — пытки?
Лисса уставилась на него, подавляя желание взять его за руку, поднести ее к своему лицу, прижать к щекам, к губам, ощутить свое лицо через чувственное прикосновение мужчины. Он утверждал, что не умеет подбирать нужные слова, но то ли он лгал, то ли просто не знал о том, что ему это отлично удается.
— Оставляю решение за тобой, сэр Бродяга. Теперь я хочу массаж.
На его лице еле заметно дрогнула мышца, но он опустил голову и взял ее руку в свою.
Лисса закрыла глаза. Прикосновение — базовая потребность. Младенцы доказали это.
Хотя тело вампира не нуждается в лечебном воздействии массажа, Лисса обожала ласковую возню умелых пальцев с ее суставами. У Джейкоба они были очень умелыми. Томас явно научил его тому, что ей нравится, но этого было недостаточно — чувства, передаваемое прикосновениями, должны быть искренними, иначе массаж не подействует.
Она заставила себя ни о чем не думать, отрешиться от этого напряженного разговора. Сосредоточилась на покое комнаты, на том, как ее наполняет лунный свет. Ночь была теплая, комната сохранила жар дневного солнца на большую часть ночи; это была одна из причин, по которой Лисса любила здесь находиться. Ей так редко было по-настоящему тепло. Единственное, что могло ее согреть, это мужское тело.
Джейкоб выключил настольную лампу, и освещала их теперь только луна. Это давало отдых глазам Лиссы, пока Джейкоб делал ей массаж. Несмотря на приступ, случившийся той ночью, Томас отлично продумал дебют своего протеже — ситуацию, когда тот мог проявить внимание к деталям и сделать так, чтобы Лисса воспринимала его действия как потакание своим прихотям.
Возможно, Томас надеялся, что этого будет достаточно, чтобы устранить препятствия к проведению сделки, такие, например, как тот факт, что Джейкоб — бывший охотник на вампиров, что он далек от совершенства в сексуальном подчинении и послушании вообще. А может, Томас думал, что Лиссу как раз и привлечет такое сочетание качеств: Абсолютная верность. Находчивость. Красивое тело, умные пальцы. Тайна. Острый ум, сравнимый разве что с умом самого монаха.
Она закрыла глаза, чтобы не думать обо всем этом, но тут же обнаружила, что это было ошибкой. За последние несколько дней предназначением Джейкоба было отвлекать ее, но сейчас перед ней вдруг начали появляться образы, как на спиритическом сеансе. Призраки Рекса и Томаса словно старались проскользнуть в ее мысли, хотела она того или нет, пользуясь моментами, когда она отбрасывала все мысли, как сейчас.
Карие глаза. Темные волосы, подернувшиеся сединой слишком рано для продленной смертной жизни слуги-человека. Лицо, черты которого настолько ярко свидетельствовали о сильном характере и большом уме, что не оно поддавалось художественному изображению. Она могла мысленно дотронуться до любой черточки этого лица. Глубоко посаженные глаза, прямая линия бровей, жесткий решительный рот.
