Говорили, что Н.С.Патоличев был приемным сыном Сталина. Это не так. Он был сыном Семена Патоличева, командира кавалерийского подразделения 9-й армии, которая во время Гражданской войны наступала на Львов. Тот был смертельно ранен где-то под Ровно и, умирая на руках Сталина, попросил его позаботиться о сыне. Вот Сталин и опекал Николая Патоличева, как говорили знающие товарищи…

Работы было невпроворот. Переход промышленности на мирные рельсы сопровождался временным снижением производства — до 17 % в 1946 году по сравнению с 1945-м. Рост производительности труда стремились обеспечить развертыванием соцсоревнования. И здесь велика была роль молодежных бригад. Повышение производительности труда сочеталось с экономией сырья, инструментов, электроэнергии.

Комсомольцы осуществляли шефство над Днепрогэсом и другими важными объектами. Молодежные контрольные посты следили за своевременным и качественным выполнением заказов. Уже в марте 1947 года Днепрогэс дал первый промышленный ток.

Комсомольцы помогали электрификации села, строительству домов для колхозников, участвовали в создании полезащитных лесонасаждений. В ответ на призыв партии киевские комсомольцы взяли шефство над осушением Ирпеньской поймы под Киевом.

Большую роль в идейном воспитании молодежи играла сеть комсомольского политпросвещения, где обучалось более миллиона юношей и девушек. В комсомольской работе важное место занимало воспитание дружбы молодежи Украины с ровесниками из других республик. Вся эта работа была направлена на то, чтобы объединить молодежь великой целью преобразования своей Родины, вселить в молодых веру в свои силы, дух бодрости и оптимизма…

Поскольку менялся первый секретарь ЦК ЛКСМ Украины, на пленум ЦК из Москвы приехал второй секретарь ЦК ВЛКСМ Всеволод Иванов. Это был интересный человек: политически грамотный, острый, наблюдательный. Всю блокаду он был первым секретарем Ленинградского обкома комсомола, друг А.А.Кузнецова, первого секретаря Ленинградского обкома партии. В свое время мы в Кузбассе читали его дневники, изданные в военное время и разосланные по всем комсомольским обкомам.

С Ивановым приехала Тамара Ершова, секретарь ЦК ВЛКСМ по школам. Умная и симпатичная женщина, она хорошо показала себя в комсомоле: работала в Антифашистском комитете комсомола, ведала международными вопросами.

Они надеялись, что Л.М.Каганович их примет и сразу же пройдет пленум ЦК комсомола. Но Каганович их не вызывал, а сами они не решались его беспокоить. Прошел день, второй…

Наконец они вынудили меня позвонить помощнику. Результат тот же — не принимает ни их, ни меня. Иванов стал заводиться: на короткой ноге с Кузнецовым, со Ждановым, а тут полное неприятие! Наконец ночью звонок:

— Лазарь Моисеевич просит вас зайти к нему. Захватите и секретарей ЦК.

Приходим. Идет заседание Политбюро ЦК. Глубокая ночь. Ждем еще час. Наконец приглашают.

Каганович объявляет:

— Ну, теперь вопрос о первом секретаре ЦК ЛКСМ. Вот мы тут советовались и пришли к единому мнению, что нужно рекомендовать к избранию молодого, прямо скажем, «зеленого» человека. Каково мнение ЦК ВЛКСМ? — обращается он к Иванову и Ершовой.

— Мы согласны, — с облегчением отвечают те.

И тогда Каганович, обращаясь ко мне, говорит:

— Вот вас-то мы и будем избирать первым секретарем ЦК комсомола.

Для меня это было полной неожиданностью.

— Лазарь Моисеевич, я не готов! У меня не получится!

— Не получится — выгоним. Другого найдем.

— Так ведь есть Митрохин, второй секретарь.

— Это мы и без вас знаем. Митрохин, а не Митрохненко. А для Украины это не годится. А вы — украинец, язык знаете, родились и выросли на Украине. Будем вас избирать.

Каганович, выйдя из-за стола президиума, пожал мне руку и сказал, что впервые поздравляет первого секретаря ЦК комсомола, еще не вышедшего из комсомольского возраста.

— У казаков Запорожской сечи, — сказал он, — был обычай сыпать землю на голову избранника, чтобы не отрывался от земли. Здесь земли у меня нет, есть только корзина с мусором, не высыпать же вам мусор на голову! Правда, — продолжал он, — есть другой обычай…

При этих словах он вдруг резко и сильно двинул меня в плечо! От неожиданности я чуть не упал, но устоял на ногах.

— Вот это хорошо, — одобрительно сказал Каганович. — Раз на ногах удержался, толк будет.

На этом все закончилось.

После двух дней томительных ожиданий собрался наконец пленум ЦК комсомола Украины. Заседание происходило в зале для пленумов ЦК партии. Вел его второй секретарь ЦК комсомола. Обсуждались разные текущие вопросы. Часов в 6 вечера объявили перерыв до 20 часов. Делегаты собрались к этому часу.

Но у Кагановича свой распорядок дня, как у И.В.Сталина: обед — с 18 до 19 часов, послеобеденный сон — до 21 часа, а потом работа — до 4–5 утра. Пленум собрался, а Кагановича нет, и никто не берет на себя смелость позвонить ему. Где-то в 10 вечера он появился: «Давайте начинать».

Предварительно Г.Г.Шевелю было сказано, чтобы он выдвинул мою кандидатуру.

Избрали меня единогласно.

Все разъехались, а я остался один на один с Митрохиным.

Каганович завел тогда такой порядок: на заседания Политбюро, Секретариата, на любое совещание, если меня приглашали, со мной всегда в роли «дядьки» ходил Митрохин — подстраховывал.

И начались мои будни в роли первого секретаря ЦК ЛKCM Украины.

Первой моей задачей было быстро подобрать секретарей ЦК. Вторым секретарем по пропаганде я взял Г.Г.Шевеля с университетским образованием. Хороший был работник и к тому же хорошо пел. Я с ним проработал до 1950 года без забот и осложнений.

Константину Коваленко я предложил стать секретарем по кадрам. У него с национальностью было «почище», чем у меня: мать — гречанка, отец — украинец, но по окончании Казанского авиационного института он в анкете — в графе «национальность» — записал себя… татарином и долго потом не мог этот ляпсус исправить. Я пытался ему помочь, но это было очень сложно.

Лидию Гладкую я сделал секретарем по пропаганде, Людмилу Шендрик — секретарем по школам. Подобралась отличная команда зрелых, эрудированных, волевых людей, которая меня никогда не подводила и достойно представляла комсомол Украины.

Отличным был и мой главный актив — 25 первых секретарей обкомов комсомола из 25 областей: Б.Шульженко в Киевском обкоме, Максим Понипка в Полтаве, М.Андросов в Запорожье, Г.Мищенко (Мищенко Василий — в Тернополе) в Житомире, Александр Кадрышев в Одессе, Петр Елистратов в Херсоне, А.Смирнов в Днепропетровске, Кириченко в Харькове, Лысенко в Черкассах, Цыбулько в Сталино, Кулик Владимир во Львове и другие. Многие из них были прирожденными партийно-комсомольскими деятелями, золотой фонд партии и комсомола.

А началась моя работа первым секретарем ЦК ЛКСМ Украины со знаменательного события. В 1948 году предстояло празднование 30-летия комсомола. В связи с этой датой во всех уголках страны обсуждалось и подписывалось письмо комсомольцев и молодежи Советского Союза «вождю народов, учителю и другу советской молодежи» Иосифу Виссарионовичу Сталину. Постоянно в печати сообщалось, сколько миллионов подписей собрано.

Буквально на следующий день после избрания меня срочно вызывают на заседание Секретариата ЦК партии. Я недоумеваю и спрашиваю у девчат в приемной о причине вызова, те тоже ничего не знают: «Сказал: срочно вызвать».

Захожу. Каганович кивнул:

— Садитесь. Ваш вопрос будет последним.

В конце заседания Каганович говорит:

— Теперь обсудим молодого, да раннего. Только начал, а уже свои порядки заводит.

Я встаю ни жив, ни мертв.

— Слушайте, что вы там обсуждаете сейчас по всей Украине?

Я с облегчением вздохнул:

— Обсуждаем проект письма товарищу Сталину.

— На каком основании вы его обсуждаете, если мы, два члена Политбюро ЦК ВКП(б), — он кивает на сидящего рядом Хрущева, — не знаем ни текста, ни самого факта: кем прислано это письмо и откуда оно появилось? Как это понимать?