– Интересно, что же там такое на этом Стартаке? – подал голос Олтан. – И кто такой этот Шалтан Орта. Что-то наши теперешние хозяева слишком темнят. Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так вербовал для себя солдат.

– Ерунда, разберемся на месте, – успокоил его Драс. – Будет еще время. Самое главное что в нас сейчас не стреляют, а там посмотрим. Хандор, я прав?

– Прав, – успокоил обоих Бранд.

К ним подошла аккуратненькая официантка и с милой, рабочей улыбкой протянула каждому меню.

– А где цены? – всполошился Драс изучив прямоугольный листок пластика. Цен нет, – ответила девушка, – обед входит в стоимость билетов. Если же ваше путешествие продлиться дольше четырех часов, то вас еще и на борту покормят. Что будете заказывать?

Дважды они себя спрашивать не заставили. Заказ был сделан на славу. После сублиматов и консервированной еды лагеря, обычная, а тем более, почти натуральная пища, казалась благодатью опомнившихся наконец небес.

Почти безлюдный поначалу холл постепенно наполнялся людьми и до момента, когда объявили подсадку клиентов набралось около восьмидесяти человек. Сразу же появился распорядитель, никакой не робот, а самый что ни наесть живой мужчина средних лет и умело подняв всю эту толпу со своих мест, повел их за собой к выходу из корпуса. После фильтровано-кондиционированного воздуха закрытого помещения, опять пахнуло коктейлем из разнообразного топлива, окислителей и еще непонятно какой химии, умело намешанным порывистым ветерком. Несколько минут спустя, два оранжевых автобуса уже уходили на большой скорости в массивы посадочных полей.

Пассажирский корабль, перед трапами которого они остановились, оказался довольно приличного класса и выглядел внушительно даже на фоне стоящих поблизости собратьев. Конечно, ему было очень далеко до лайнеров такого класса, обломки которого использовались в Кароне, на Мортине(4) как финансовый и коммерческий центр, но это уже был настоящий пассажирский корабль. По несколько человек у каждого трапа, одетые в одинаковую фиолетовую форму компании, быстро проверяли билеты и пропускали пассажиров в салон. Внутри оказалось три пассажирских палубы, рядом с которыми, то же в трех ярусах, располагались внушительные багажные отделения. Центральный салон, в который были выписаны все три билета наших путешественников, оказался заполненным не больше чем на треть. По всей видимости, корабль мог взять на борт человек триста и с комфортом доставить их в любое место Вселенной, до которого хватило бы загруженного в реакторы топлива и выданной ими на гора мощности, для формирования и удержания в стабильном состоянии переходного тоннеля. Судя по всему, компания была не в проиграше даже при тридцатипроцентной загрузке корабля.

Все трое уселись на свои места и пристегнулись. Совсем рядом заплакал ребенок. Хандор повернул голову. Молодая, даже юная мать, сидящая через несколько кресел сзади, пыталась успокоить своего малыша, пристегнутого к детскому креслу, укрепленному на спинке обыкновенного, но тот и не думал замолкать. Ему здесь ничего не нравилось и он не стесняясь выражал это всеми возможными для себя средствами. Если отец и существовал в природе, то в салоне его видно не было. Когда почти все в салоне повернули головы в ее сторону, женщине стало вообще не по себе, а малыш стал выдавать свой самый громкий номер. Когда уже казалось, что вот-вот и мама присоединиться к своему чаду, на помощь наконец-то пришел зазевавшийся стюард.

– Все нормально, все нормально. Ваш еще тихо кричит, – стал он профессионально успокаивать прежде всего мать. – Обычно они все это делают гораздо громче. Вы его когда кормили?

– Пол-часа назад, в порту, – тихо ответила женщина.

– Тогда вообще нет никаких проблем. Стюард достал из кармана жилета небольшой приборчик, походивший на «вечную» зажигалку, приложил узким торцом к лобику младенца и на что-то там нажал. Ребенок сделал большие, удивленные глаза и тут же замолк. Он внимательно посмотрел на большого человека в синем, затем на свою маму, глубоко вздохнул и уснул.

– Вы не волнуйтесь, – поспешил успокоить мать стюард, – это обыкновенная процедура, он просто спит. Это не вредно. Мы всегда так делаем. Перелет будет продолжаться около трех часов. Когда мы сядем, я его разбужу. Если мы выйдем из графика, то все равно, через три часа я его разбужу, чтобы вы смогли его покормить.

Хандор опять отвернулся к иллюминатору. Настроение ухудшилось. Он не представлял зачем нужно этой, совсем еще девочке, лететь черт знает куда, через пол-галактики, да еще и тащить за собой младенца. Может быть, если у нее спросить, то она бы наверное ответила, но если бы спросили у него, что он забыл на этом Стартаке(7), то он затруднился бы ответить. Он еще этого просто не знал. Его отвлек сидящий рядом Олтан:

– Слушай, я не пойму, зачем нам сделали документы на другие имена? Я не думаю, чтобы наши были кому-то известны. Зачем нужна такая секретность?

– Откуда я знаю? Может быть они наших не знали. Я что-то не припоминаю, чтобы хоть кто-то на том острове спрашивал как нас зовут, да и списков я никаких не видел. Когда делали наши голографии то же никто ни о чем не спрашивал. Помнишь?

– Точно, – согласился Олтан.

– Странно все это.

– А мне лично все равно, – громко высказался Драс. – Подумаешь… Пусть только кому-то что-то не понравиться…

– Ладно тебе, – шикнул на него Олтан. – Сиди тихо, а то на тебя уже люди смотрят. Знаем мы твое мнение.

Посадка окончилась. Пилот объявил минутную готовность. Стюард пробежался по салону, проверяя все ли пристегнуты и скрылся за раздвижной, герметичной ширмой отсека обслуги. Тихо запустилась реакторная группа и корабль легко оторвался от поверхности. По пологой, щадящей траектории, какую прокладывают только для гражданских пассажирских судов, он выбирался на орбиту минут пять. Оказавшись примерно в пятистах километрах над космодромом, пилот плавно развернул свою машину в направлении севера планеты и пошел прочь от порта с небольшим набором скорости и высоты. Раскаленное до бела блюдце Санара, рассыпало горячие искорки бликов по мгновенно потемневшим, толстым стеклам иллюминаторов. Постепенно корабль уходил все дальше и дальше от роя космических аппаратов, круглосуточно находящихся над портом. Вскоре уже поблизости не наблюдалось ничего чужеродного, только черный бархат космоса, в некоторых местах выцвевший до глубокого, темно-синего, за миллионы лет работы близкой звезды.

– Режим перехода, – объявили динамики, расположенные в подголовнике каждого кресла, – не покидать своих мест.

Если бы этого не объявили, то метаморфозы можно было и не заметить. От всего остального космического хлама, способного игнорировать нерушимые законы пространства и времени, пассажирские лайнеры отличались прежде всего тем, что на кораблях такого класса, формирование тоннеля и прохождение в его горловину, проходило крайне гладко и незаметно. За иллюминаторами только тускло полыхнуло синим и звезды пропали, словно их никогда и не было. Сразу за пятью сантиметрами стекла начиналась черная пустота, нет не вакуум космоса, со своими виртуальными частицами, живущими и не живущими одновременно, кипящими слоями, реликтовым шумом и еще многими, менее выдающимися разностями, за стеклом была настоящая черная пустота, контрастно оттененная розоватым сиянием, окружившим поверхность корабля.

На прислушивающиеся к неожиданной легкости тела пассажиров плавно, за несколько приемов, опять навалилась тяжесть искусственной гравитации.

– Включена искусственная гравитация, – бесстрастно объявил подголовник каждого кресла синтетическим голосом. – Можно покинуть свои места.

– Мог бы и не говорить, – проворчал Драс отстегивая ремни.

– Пойду прогуляюсь.

В проходах между рядами кресел появились внушительные сервировочные столы. Стюарды стали предлагать всем желающим легкую еду и напитки. Приблизительно половине пассажиров тут же что-то понадобилось, кто заспешил по вполне конкретному делу, кто прогуливался просто так. Кое-кто запихнув в уши пробки наушников, и выбрав фильм по своему усмотрению, увлеченно наблюдал за развитием сюжета на небольших, откидных экранах, вмонтированных в спинки впереди стоящих кресел.