– Знаю я эту охрану. Дюжина боспорских блудниц – это охрана?

– Уж не ревнуешь ли, Солнцеликая?

– Кого? Гекатея? Вместо того, чтоб говорить глупости, налил бы вина. Так, стало быть, вы ойропаты?

– Дома мы зовем себя амазонками, – ответила Несси.

– Которая из вас дочь Лоты? Мне о вас рассказывал Тит, и давайте выпьем за дочерей Фермоскиры!

– Тебе разбавить, Солнцеликая? – спросил Мен.

– Самого крепкого вина! Я же родилась среди аксамитов, а они мастера выпить! Так кто же из вас дочь Лоты?

– Она, – Несси указала на Мелету.

– Красива, ничего не скажешь. А ты видела Ипполиту? Ту, что в храме.

– Нет, не видела, – ответила Мелета. – Она в наосе храма, а туда может входить только Священная. Всех других…

– Отчего так?

– На бедра кумира одет волшебный пояс Ипполиты. Если он в храме – амазонки в боях непобедимы…

– Ой, как интересно! – воскликнула Тира. – Ну, дальше.

– Однажды в старину этот пояс украли, и амазонки утратили свою непобедимость. Фермоскира чуть было не погибла. Богиня возвратила городу пояс, амазонки построили в храме наос, поставили в дверях сторожей, и только главная жрица храма могла входить туда…

– И где этот пояс сейчас?

– Об этом я скажу, – вмешалась в разговор Несси. – Мелеты в это время не было в Фермоскире.

– А ты, стало быть, Богорожденная? Ну, говори.

– Когда рабыни, простой люд и всякий иной сброд подняли бунт…

– Сперва скажи, как все узнали, что ты Богорожденная?

– Меня нашли в яслях на конюшне…

– Сперва она была кукла… ну, не живая… – Мелета показала, какой величины была кукла. – Мы с Кадмеей играли тайно, играть с куклой амазонкам стыдно… Потом кукла ожила, заорала и захотела молока…

– Не размазывай, Мелета. Через ясновидящую Илону богиня передала храму, что я Агнесса, Богорожденная, и меня отдали на воспитание Священной Атоссе…

– Ой, как интересно! – снова воскликнула Тира – Что же Дальше?

– В прошлом году злые люди города сказали, что я дочь Священной и рождена от пастуха. А это большой грех – храмовые не прикасаются к мужчинам, и меня решили сжечь вместе с Атоссой…

– И ты не убоялась?!

– Амазонки не знают, что такое страх, и не боятся смерти. Богиня Ипполита разгневалась на Фермоскиру, она потушила огонь на алтарях, и мы с Атоссой ушли из города. Когда новая Священная вошла в наос, пояса Ипполиты там не было. Так богиня наказала Фермоскиру. На многих триерах пришли моряки из Коринфа и обложили город…

– Ну и ну! Чем все это кончилось?

– Рабыни подняли бунт, бывшая полемарха Лота оказалась в их рядах и повела вместе с коринфянами штурм Фермоскиры. Город пал, всех амазонок взяли в плен, приковали к веслам…

– Что было дальше, я знаю. Но где же теперь пояс?

– Богиня Ипполита через ясновидящую передала Атоссе, что пояс будет возвращен храму, когда Фермоскира искупит грех. Может, сейчас он в храме. Мы же много страдали и страдаем… А там теперь царицей Лота…

– Надо же узнать про пояс непременно. Думали ли вы про это?

– Атосса хочет послать меня туда, но я не соглашаюсь.

– Почему?

– До Фермоскиры шестьдесят дней хода по берегу понта. Горы, ущелья, бурные реки, по пути живут дикие народы. Могу ли я совершить этот подвиг…

– Я бы совершила, – уверенно сказала Мелета. – Там моя мать и любимый человек. Я бы сделала все возможное и невозможное, чтобы увидеть людей, которых я люблю. Но Атосса не пошлет меня.

– Отчего?

– Потому, что я дочь Лоты.

– Я думаю, что Атосса знает, где сейчас пояс, – после некоторого раздумья произнесла царица. – И она только тебе, Богорожденная, доверит эту тайну. Надо что-то придумать. Наливай, Мен, еще. И думай вместе с нами.

– А что надо-то? – Мен уже захмелел и воды для разбавления не требовал.

Надо, чтобы Мелета пошла в Фермоскиру. И чтобы дошла. Вот и все, что надо.

– Тогда тебе, Солнцеликая, придется брать за бока боспорского царевича.

– Левкона? При чем тут он?

– Сегодня боспорец был у царя Гекатея. Они, конечно, надрались, как скоты, и Левкон сказал, что влюблен в Богорождённую. Это правда?

– Не знаю, – ответила Агнесса. – Я его люблю. Он хочет меля сделать царицей Боспора.

– Погоди, девочка, погоди, – Тира выскочила из-за стола, доходила по комнате взад-вперед. – Я, кажется, что-то придумала. Пойдемте, девочки, в лодку, у нас будет бабий секретный разговор.

– Говори здесь, царица, – сказала Ниоба. – Меня ты не бойся. Если что, он пойдет с нами. Он не передаст.

– Пока трезвый. А надерется со своим Гекатеем и все выболтает.

– Гекатей не мой, а твой, – буркнул Мен – Но ты, Солнцеликая, права, пьяный мужик – хуже трезвой бабы. Идите в лодку. А мы с Титом выпьем.

– Вы грести умеете? – спросила Тира, когда они втроем сели в лодку Тита.

– Последнее время мы только этим и занимаемся, – ответила Мелета и взяла весло.

– Греби в камыши…

Лодка двинулась и в конце концов остановилась – они заехали в такие густые заросли, что плыть дальше было нельзя.

– Здесь поговорим. Вот что я придумала. Надо убедить Левкона, чтобы он надумал морской обход побережья понта. Сейчас как раз пора торговых сделок, и архонту надо побывать в Феодосии, Мацесте, Диоскурии – вплоть до Фасиса. А от Фасиса рукой подать до Фермоскиры. Пусть архонт Сотир снаряжает парусник и посылает в поход сына. Ты, Несси, согласишься с ним поехать…

– Атосса с Левконом меня не отпустит.

– У Сотира есть еще один сын – младший – Митродор. Ему пора приучаться к делам.

– С Митродором я сама не поеду.

– Ты с ним дойдешь только до Горгипии. Левкон с Мелетой пойдут вас провожать, и он тебя заменит Мелетой. Митродор ничего не поймет, она будет называться Агнессой. Ни одну из вас он не видел.

– А я куда?

– Ты, Несси, вернешься с Левконом в Киммерик, там у царевича есть усадьба, где он тебя и оставит. Мелета прекрасно сделает все твои дела в Фермоскире, а заодно увидится со своим любимым и матерью Лотой. Как надумано?

Мелета позабыла свое решение не ввязываться в дела Тиры и с радостью согласилась. Она с не меньшей радостью согласилась бы и на пеший поход. Когда они возвратились в хижину, Ниоба и Мен уже спали, а Тит и Фея ушли гулять. Девушки всю ночь рассказывали Тире про Фермоскиру.

Все для всех складывалось хорошо.

Переночевав во дворце у Гекатея, Левкон возвратился в гавань. Вести он привез неутешительные. Царь Синдики не позволяет амазонкам оставаться в своей стране и предлагает им с флотом двигаться дальше, но не ближе реки Танаиса. Он готов выслушать их просьбы сегодня после полудня, чтобы завтра амазонки последовали за Танаис.

Когда солнце укрылось в зенит, на корабле Левкона собрались Атосса, Годейра, Перисад, Бакид, кибернеты триер и несколько рядовых амазонок. По пути в фанагорийский дворец Левкон говорил Атоссе:

– Гекатей упрям, как бык. Я рад, что мне удалось уломать его, чтоб он вас выслушал. И то в этом помогла мне Тира. Короче – мы с царицей на вашей стороне.

Дворец Гекатея представлял одновременно и крепость. Сложенный из грубого камня, он был уродлив и, конечно же, не блистал роскошью.

– Интересно, каков дворец на Гермонассе, у царицы? – спросила Левкона Агнесса.

– Такой же, только уютнее и меньше. Здесь нет камня, а синды дрянные строители.

Зал, где был устроен прием, устлан каменными плитами, окна узкие и маленькие, оттого в помещении полумрак. На возвышении стоят тронные кресла, точно такие же два кресла – на ступеньку ниже. Другой мебели в зале не было. Просителей выстроили полукругом против трона, затем вышла охрана царя – десяток мужчин в одежде греческих воинов, за ними вышли охранницы Тиры с копьями. Женщины были полногруды и полуобнаженны. Долго ждали выхода царской четы. Наконец, ленивой и медлительной походкой прошагал к трону Гекатей. Тира вышла торопливо, обогнала царя и первая уселась в свое кресло. Потом появились Левкон и Синоя. Они уселись в нижние кресла.