Более легко он общался с Магнифико, который приносил ему сверху еду и частенько просиживал рядом с ним часами, молча наблюдая, как старый психолог выписывает на бумаге длиннющие уравнения, потом проверяет их решение по куче справочников и фильмокопий, как сидит часами, уставившись в одну точку, проверяя очередную, ему одному ведомую догадку.

…Торан наткнулся на Байту, сидевшую в полутёмной комнате, и резко спросил:

— Байта, ты?

Байта виновато спросила у него:

— Да? Я тебе нужна, Тори?

— Конечно, нужна. Что ты тут делаешь? Вообще, я давно хотел сказать тебе… с тех пор как мы на Тренторе, ты ведёшь себя странно. Что с тобой происходит?

— О, Тори, ради бога, перестань! — раздражённо проговорила она.

— «О, Тори, перестань!» — сердито передразнил её Торан и добавил мягко, нежно: — Бай, ну скажи, что с тобой? Я же вижу, что-то мучает тебя!

— Нет — нет. Ничего подобного, Тори. Если ты будешь приставать и допытываться, вот тогда-то я точно сойду с ума. Просто я… думаю.

— О чём, Бай?

— Ни о чём. Ну, если хочешь — о Муле, о Хейвене, об Академии — обо всём сразу. О Эблинге Мисе. О том, найдет ли он то, что ищет. О Второй Академии. О том, поможет ли нам то, что он найдет, и ещё о целой куче вещей. Ты доволен? — устало спросила она.

— Если тебе хочется поиздеваться надо мной, то лучше перестань, прошу тебя. Во-первых, мне это неприятно, а во-вторых — никому от этого не легче.

Байта устало поднялась с кресла и вяло улыбнулась. Издалека донесся взволнованный голос Магнифико:

— Моя госпожа!

— В чём дело? Входи!..

Голос Байты сорвался. Вместо Магнифико в дверном проеме возник высокий мужчина в тёмной форме, с до бели знакомым лицом.

— Притчер! — воскликнул Торан.

Байта выдохнула:

— Капитан! Как вы отыскали нас?

Притчер шагнул за порог. Голос его звучал ровно и чётко, как всегда, но был начисто лишен эмоциональной окраски.

— Я теперь в чине полковника и служу у Мула.

— У Мула?

У Торана запершило в горле. Трое старых знакомых молча стояли друг перед другом.

Магнифико бочком вошёл и, дрожа, притаился за спиной у Торана. На него никто не обращал внимания. Байта судорожно сцепила руки перед грудью.

— Вы… пришли, чтобы арестовать нас? Неужели вы действительно перешли на их сторону?

Полковник резко мотнул головой из стороны в сторону.

— Я пришёл не для того, чтобы вас арестовать. Это в моих инструкциях не указано. Что касается вас, я действую лично от себя и зашёл исключительно по старой памяти, из дружеских соображений, если вы не возражаете.

Лицо Торана исказил гнев.

— Как вы нас нашли? Значит, вы действительно были на филианском корабле? Вы шпионили за нами?

Каменная непоколебимость выражения лица Притчера несколько смягчилась.

— Да, я был на филианском корабле. С вами я там встретился случайно.

— Такая случайность невозможна!

— Нет, не невозможна. Маловероятна, скажем так, но тем не менее вам придётся мне поверить на слово. Во всяком случае, вы заявили «филианцам» — к слову сказать, такой нации в природе не существует, — что направляетесь в Тренторианский сектор, а поскольку у Мула к тому времени была уже налажена связь с Неотрентором, было совсем нетрудно задержать вас там. К сожалению, вам удалось удрать оттуда ещё до того, как туда прибыл я, но совсем незадолго до того. У меня ещё оставалось время сообщить всем фермам на Тренторе о вашем прибытии и отдать приказ, чтобы они немедленно дали знать, как только вы появитесь. Что и было сделано. И вот я здесь. Можно, я присяду? Повторяю, я пришёл к вам из дружеских побуждений, уверяю вас!

Он сел. Торан нахмурился и сосредоточенно размышлял. Байта, двигаясь как во сне, приготовила чай, Торан метнул на Притчера суровый взгляд.

— Ну, так чего же вы хотите, кап… ах, простите, полковник? Что означают ваши «дружеские» побуждения? Если это не арест, то что же тогда? Не хитрите! Позовите своих людей и отдайте приказ!

Притчер грустно покачал головой.

— Нет, Торан. Я пришёл к вам по собственной воле, поговорить с вами хотел, убедить вас в бесполезности того, что вы делаете. Если мне это не удастся, я уйду. Вот и всё.

— Всё? Ну, тогда вперёд, давайте разворачивайте пропаганду и… проваливайте, понятно? Байта, я чаю не хочу!

Притчер принял из рук Байты чашку, кивком поблагодарив её. Прихлебывая чай небольшими глотками, он пристально глядел на Торана. Помолчав, проговорил:

— Мул — мутант. Природа его мутации непобедима.

— Почему? Что за мутация такая? — спросил Торан со злорадной ухмылкой. — Может, вы нам поясните, а?

— Да, поясню. То, что вы будете знать об этом, ему нисколько не повредит. Дело вот в чём. Он способен воздействовать на эмоциональное равновесие людей. Кажется, это нечто вроде безобидного фокуса, но противостоять этому и победить это невозможно.

Байта вмешалась.

— Эмоциональное равновесие? — нахмурилась она. — Может быть, объясните подробнее? Я что-то не совсем поняла.

— Я хочу сказать, что ему ничего не стоит превратить самого своего яростного противника из армии врага в преданнейшего раба, бесповоротно уверенного в неминуемой победе Мула. Все его генералы находятся под контролем такого рода. Они не могут предать его, мысли их не могут принять иного направления. Контроль, над ними осуществляется постоянно. Самые умные, самые сильные его враги становятся его верными и преданными подданными. Диктатор Калгана сдал свою планету и скоро будет объявлен официальным вице-королем Академии.

— А вы, — с горечью в голосе добавила Байта, — предали своё дело и стали послом Мула на Тренторе. Всё ясно!

— Я ещё не закончил. Дар Мула действует ещё в одном направлении и ещё более эффективно. Отчаяние — вот эмоция, которую он старательно культивирует! И в критический момент правители Академии, а потом и правители Хейвена — отчаялись. Их миры пали практически без борьбы.

— Вы хотите сказать, — сурово спросила Байта, — что чувства, охватившее меня тогда, в Склепе Селдона, было вызвано тем, что моими эмоциями управлял Мул?

— Так же, как и моими. Эмоциями всех. А как было в Хейвене?

Байта отвернулась.

Полковник Притчер продолжал:

— Это действует как на отдельных людей, так и на целые миры. Разве можно бороться с силой, которая способна заставить вас добровольно сдаться, когда сама мысль об этом вам противна?

Торан медленно проговорил:

— Как вы можете убедить меня в том, что это правда?

— А как иначе можно объяснить капитуляцию Академии и Хейвена? Как можно иначе объяснить то, что произошло со мной? Подумайте, дружище! Чего мы добились — вы, я, вся Галактика, объединившаяся против Мула за всё это время? Чего мы добились?

Торана прорвало:

— Чёрт подери, я вам скажу, чего мы добились!

Со злорадным удовлетворением он выкрикнул:

— Ваш распрекрасный Мул наладил связь с Неотрентором, где по его приказу нас захватили, да? Этой связи больше нет, и даже более того! Мы убили кронпринца, а его ближайший приспешник сошёл с ума. Мул не остановил нас там и не сделал этого до сих пор!

— Всё так, но не совсем так. Они не были нашими людьми. Крон-принц — пьяница и ничтожество. Второй, Коммейсон, — просто феноменальный тупица. В своем мире он имел определённую власть, но это не мешало ему быть порочным, злобным и абсолютно некомпетентным. С ними каши не сваришь. Бледные призраки, и только…

— Тем не менее задержали нас — или пытались задержать — именно они!

— И ещё раз — нет! У Коммейсона, к вашему сведению, был личный водитель, почти раб, по фамилии Инчни. Ваше задержание — его рук дело. Он, правда, не молод, но на какое-то время нас вполне устроит. Сами видите, его вам убрать не удалось.

Байта сверлила полковника глазами, Как и Торан, она к чаю не притронулась.

— Погодите, Притчер. Вы же сами сказали, что ваши эмоции находятся под контролем. Вы верите в победу Мула — верите патологически, неправдоподобно. Как же мы можем доверять тому, что вы сейчас говорите? По идее, вы должны утратить всякую способность объективно мыслить!