Плачущую девушку до сегодняшнего дня она видела всего пару раз. Звали её Джуди — простенькая, курносая блондиночка, — и обычно она сидела в столовой по диагонали от столика Байты. Сейчас Джуди плакала, сморкаясь в мокрый от слез платочек и изо всех сил сдерживая рыдания.

Личико её покраснело и стало ещё более некрасивым. Куртка от противорадиационного костюма была наброшена на её плечи, а прозрачный защитный экран для лица упал в тарелку с десертом, да так там и лежал.

Байта подошла к трем девушкам, которые, сменяя друг друга, подходили к плачущей Джуди, безуспешно пытаясь утешить её, гладя по головке и бормоча жалостливые слова. Эти приёмы во все времена обречены на неудачу и вызывают только новые потоки слез.

— Что случилось? — шёпотом спросила Байта. Одна из девушек обернулась и, пожав плечами, призналась:

— Не знаю… — Отведя Байту в сторону, добавила: — Может просто устала. Вообще-то, она очень волнуется за мужа.

— Он в космическом патруле?

— Да.

Байта мягко коснулась плеча Джуди.

— Может быть, тебе лучше домой пойти, Джуди?

Голос Байты по сравнению с голосами подруг прозвучал трезво и спокойно, так что Джуди перестала всхлипывать и оторопело взглянула на Байту.

— Я уже была дома один раз на этой неделе.

— Ну, значит, надо ещё денек передохнуть. Если ты не отдохнешь сейчас, на следующей неделе тебе придётся отдыхать три дня. Надо отдохнуть, Джуди, даже из патриотических соображений. Девушки, кто-нибудь из вас работает вместе с Джуди? Ну, тогда позаботьтесь о её отпуске. Пойди, Джуди, умойся и приведи себя в порядок. Ну, быстренько, давай, давай!

Байта вернулась за свой столик и облегченно продолжила изучение меню. Такие настроения заразительны, думала она. Одной плачущей девушки в её отделе хватит, чтобы залихорадило всех сотрудниц.

В конце концов она выбрала наиболее съедобные на её взгляд блюда, нажала соответствующие кнопки справа на столике и положила меню в предназначенное для него углубление.

Высокая, эффектная брюнетка напротив проговорила сквозь зубы:

— Конечно! Что нам ещё осталось? Только плакать! её пухлые губы были искусно подкрашены, и казалось, будто она всё время улыбается.

Байта мельком взглянула на неё, сделав вид, что фраза к ней не относится, и принялась за еду. Раскрыла судок и стала ждать, пока еда немного остынет. Брюнетка пристально глядела на неё. Не выдержав, Байта спросила:

— Я думаю, тебе-то есть чем заняться, Хелла?

— О да! — резко ответила Хелла. — Есть!

Она нервно погасила сигарету. Та вспыхнула и моментально исчезла в глубине маленького дезинтегратора, вмонтированного в край столика.

— Например, — сказала Хелла, опершись подбородком на тонкие холеные руки, — я думаю, что я бы давно уже договорилась с Мулом и вся эта чепуха давно бы закончилась. Потому что когда он нас захватит, делать будет точно нечего.

Лицо Байты не дрогнуло. Голос по-прежнему был мягок и спокоен:

— Наверное, у тебя нет брата или мужа, которые сейчас воюют?

— Нет. И всё равно я считаю, что незачем рисковать братьями и сыновьями. Даже я так считаю!

— Капитуляция принесет нам ещё большие жертвы.

— А как же Академия капитулировала — и там всё тихо и спокойно? А наши мужчины — неизвестно где, и против нас — вся Галактика!

Байта пожала плечами и улыбнулась.

— У меня есть маленькое подозрение, что первое тебя волнует больше.

Байта стала завтракать и с радостью отметила, что вокруг все молчат. Цинизм Хеллы остался без ответа.

Покончив с едой, Байта ушла, нажав кнопку, после чего её столик был быстро прибран, и её место заняла другая девушка. Глядя вслед Байте, она спросила:

— Кто это?

Губы Хеллы презрительно скривились.

— Племянница нашего координатора. Ты что, её не знаешь?

— Правда?

Девушка ещё раз взглянула вслед Байте.

— А что она здесь делает?

— А… не знаю. Развивает какую-то деятельность. Сейчас же модно играть в патриотизм. Такие все демократы, тошнит просто.

— Ну, Хелла, — возразила пухлая девица, сидевшая справа, — пока ведь она дяде на нас не жаловалась. Чего ты вредничаешь?

Хелла равнодушно скользнула взглядом в сторону девушки и закурила новую сигарету.

Та, что сидела напротив Хеллы, изо всех сил прислушивалась к тому, что говорила ясноглазая официантка за соседним столиком.

— …говорят, она была в Склепе, в самом Склепе, представляешь? Ну, когда Селдон говорил… а ещё говорят, что мэр был просто вне себя, ну и там были волнения, и всякое такое… Ей удалось смыться оттуда до того, как Мул высадился, в общем удирали они па-а — трясающе… прорывались через блокаду, ну, сама понимаешь!.. Удивляюсь, как это она до сих пор не написала про это книжку какую-нибудь, ведь теперь книжки про войну — просто нарасхват. А ещё говорят, она была в том мире, где Мул — ну, в Калгане, представляешь, и…

Раздался звонок, означавший окончание перерыва, и столовая опустела. Голосок официантки всё ещё звенел, а слушавшая её девушка прерывала её рассказ короткими возгласами типа «Да ну!» или «Потрясающе!».

Огромные прожекторы в пещерном городе уже гасли, и город постепенно погружался во мрак, когда Байта наконец добралась до дома. Хейвен укладывался спать после тяжелого трудового дня.

У дверей её встретил Торан, дожевывая бутерброд.

— Где это тебя носило? — спросил он с набитым ртом. Прожевав, добавил: — Я тут сам кое-что приготовил на скорую руку. Не сердись, если не очень вкусно.

Байта смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Тори! Почему ты не в форме? Почему в гражданском?

— Приказ, Бай. Ранду заперся у себя с Эблингом Мисом, и, откровенно говоря, я ничего не понимаю. Вот, садись ешь.

— Я тоже лечу? — спросила она, порывисто прижавшись к нему.

Поцеловав её, он ответил:

— Наверное. Но это будет опасно.

— Где теперь не опасно?

— Тоже верно. Да, я уже послал за Магнифико — наверное, он тоже полетит.

— То есть его концерт на заводе ядерных двигателей отменяется?

— Видимо, да.

Байта прошла в соседнюю комнату и села за стол. Ужин действительно был приготовлен на скорую руку. Она быстро располовинила толстенные бутерброды и задумчиво проговорила:

— Плохо, что концерт отменили. Девушки на заводе так ждали его. Да и Магнифико тоже.

Она покачала головой.

— Странный он всё-таки какой-то. Но очень милый.

— Байта, у тебя неудовлетворенный инстинкт материнства. Когда-нибудь у нас родится ребенок, и ты забудешь Магнифико.

Байта, откусив кусок бутерброда, отшутилась:

— Для удовлетворения материнского инстинкта мне вполне хватает тебя.

Она отложила бутерброд и неожиданно стала серьёзной.

— Тори!

— М — м — м?

— Я была сегодня в Бюро Промышленности. Потому и задержалась.

— Что ты там делала?

— Ну… — она немного растерялась. — Понимаешь, я почувствовала, что не могу больше на заводе. Девушки начинают лить слезы без всяких причин. Те, кто не болен, заболевают. Просто эпидемия! Непосредственно в моём отделе производство не составляет и четверти от того, что было, когда я туда пришла. И не бывает дня, чтобы все были на работе.

— Понятно… — протянул Торан. — Ну, а в Бюро Промышленности ты что делала?

— Задала кое-какие вопросы. Тори, такое творится везде, по всему Хейвену. Падает производство. Начальник Бюро только плечами пожимает, а ведь я у него в приёмной целый час прождала, да и принял он меня только потому, что я — племянница координатора, и сказал что это не в его компетенции. Честно говоря, мне показалось, что ему нет до этого никакого дела.

— Бай, не уходи от главного.

— Ему просто нет дела! — распалялась Байта. — Говорю тебе, тут что-то не так! Тут что-то очень похожее на чувство прострации, которое охватило меня тогда, в Склепе Селдона. Ты же сам тогда что-то такое почувствовал!

— Да, почувствовал.

— Вот! А теперь опять! — продолжала она. — И все мы скоро будем бессильны перед Мулом. Будь у нас даже те материалы для работы, которых так не хватает сейчас, что-то случилось. Нет воли к победе, нет воодушевления, желания бороться… Тори, бороться бесполезно!