— Это ты… сам сочинил? — утирая слезы, проговорила Байта.
В ответ Магнифико густо покраснел — от ушей до кончика длинного носа.
— Сам, сам, моя госпожа! Мулу оно не очень нравилось, но я часто играл эту пьесу для себя. Когда-то, давным-давно, в юности, я видел такой дворец — огромный, украшенный драгоценными камнями. Издалека, во время пышного карнавала. Там были люди — высокородные особы, прекрасные, роскошно одетые — таких я не видал даже тогда, когда служил у Мула. То, что мне удалось изобразить — не более чем жалкое подобие того великолепия, что я видел тогда. Видно, ум и воображение мои жалки и ничтожны. А называется моё сочинение «Воспоминание о Рае».
Мис наконец очнулся и прервал объяснения паяца.
— Послушай, — проговорил он, тяжело дыша, — послушай, Магнифико, а ты мог бы что-нибудь в таком роде сыграть перед публикой?
Паяц испуганно замахал руками.
— Перед публикой? — прошептал он.
— Для тысяч зрителей! — воскликнул Мис. — Для многих тысяч, в самых грандиозных залах Академии! Разве тебе не хочется стать хозяином своей судьбы, человеком, которого бы слушали, которому поклонялись бы другие люди? Ты мог бы стать богатым, уважаемым… и… — он не мог подобрать нужных слов, — и всякое такое. Ну? Что скажешь?
— Как же я могу всего этого достичь, великий господин? Ведь я всего-навсего нищий паяц, которому недоступны сокровища мира больших людей!
Психолог хмыкнул, потёр бровь и сказал:
— Твоя музыка сделает всё за тебя. Ты завоюешь весь мир, если сыграешь вот так, как сейчас, для нашего мэра и его сановников. Ну, решайся!
Паяц украдкой взглянул на Байту.
— А она… останется со мной?
Байта рассмеялась.
— Конечно, глупыш! Неужели я откажусь от тебя, когда у тебя впереди такое будущее — богатство и слава!
— Всё это я готов бросить к вашим ногам, моя госпожа, — серьёзно ответил Магнифико. — Только… всех сокровищ Вселенной будет мало, чтобы я мог отплатить вам за вашу доброту.
— Только вот… — осторожно вмешался Мис, — не согласишься ли ты сначала оказать мне небольшую услугу?
— Какую услугу, господин?
Психолог помолчал, улыбнулся.
— Маленький тест такой — совсем не больно!
В глазах Магнифико загорелся смертельный ужас.
— Только не тест! Я видел, как это делается! Он выворачивает у человека все мозги, так что пустой череп остаётся. Мул делал такой тест изменникам, а потом отпускал их, и они скитались по улицам, как безумные, пока кто-нибудь из жалости не приканчивал их!
Он заслонился от Миса рукой.
— Ты говоришь о психотесте, — спокойно уговаривал его Мис. — Но даже он наносит человеку вред только тогда, когда его неправильно делают. Я хочу сделать другой тест — поверхностный, от которого не бывает вреда даже младенцу.
— Это правда, Магнифико, — пришла Мису на помощь Байта. — Это нужно только для того чтобы помочь нам победить Мула, чтобы он ушёл далеко-далеко и никогда больше не приходил. А после этого ты и я будем знаменитыми и богатыми всю свою жизнь. Магнифико протянул ей дрожащую руку.
— Только держите меня за руку, моя госпожа. Байта сжала его руку в ладонях, а паяц с испугом наблюдал, как Мис готовит всё необходимое для проведения теста…
Эблинг Мис развалился в самом роскошном кресле в собственном доме мэра Индбура, по своему обыкновению не выказывая ни малейшей признательности за оказанную ему честь, и лениво наблюдал, как мэр — коротышка беспокойно ерзает на месте, недружелюбно поглядывая на него. Мис отбросил сигару и сплюнул на пол остатки табака.
— Кстати, если хочешь, чтобы следующий концерт в Мэллоу-Холле прошёл со сногсшибательным успехом, Индбур, — сказал он небрежно, — можешь сказать своим дергунчикам, чтобы они выбросили к чертям собачьим, извиняюсь за выражение, все эти ваши электронные штучки-дрючки, и наш уродец сыграет нечто потрясающее на видеосоноре. Индбур, если ты хоть что-нибудь понимаешь в музыке, это — неземное зрелище!
Индбур капризно поморщился.
— Я вас сюда, между прочим, пригласил не для того, чтобы вы мне лекции по музыке читали. Что насчёт Мула? Я от вас этого жду. Что насчёт Мула?
— Ах насчёт Мула? Скажу. Я провёл поверхностный тест и мало чего добился. О психотесте речи быть не могло — уродец до смерти боится его, и его страх закрывает его треклятое подсознание. Но кое-что я всё таки выудил, и скажу тебе, как только ты перестанешь так противно стучать когтями.
Индбур задохнулся от возмущения, но стучать перестал.
— Так вот. Все разговоры о потрясающей физической силе Мула — болтовня собачья. Может быть, он и правда — не слабак, но впечатление о нём нашего бедняги-паяца затуманено его собственными страшными воспоминаниями. Он носит странные очки, его глаза якобы способны убивать. Это означает, что велика его психическая, а не физическая мощь.
— Это всё мы знали и вначале, — кисло прокомментировал мэр.
— Следовательно, тест подтвердил то, что мы знали. А сейчас я занимаюсь математической обработкой результатов.
— Да? И сколько же времени вам на это понадобится? Признаться, я порядком устал от вашей бестолковой болтовни.
— Понадобится примерно месяц или что-то около того, и тогда я сообщу тебе нечто более определённое. А может, и не сообщу. Какое это всё имеет значение? Если это выходит за рамки Плана Селдона, то шансов у нас — кот наплакал!
Индбур одарил психолога ненавидящим взглядом.
— Ну, вот вы себя и выдали, изменник! Хватит лгать! Попробуйте-ка, докажите, что вы не один из этих новоявленных болтунов, которые распространяют пораженческие настроения и панику в Академии и не дают мне работать!
— Я? Я? — Мис медленно, но верно закипал.
Индбур орал во всю глотку:
— Академия победит, клянусь всем святым! Академия должна победить!
— Несмотря на поражение при Хорлеггоре?
— Это было не поражение! Вы и эту сплетню подхватили и распространяете? Просто нас там было мало и нас предали…
— Кто?
— Кто? Да демократы вшивые, вот кто! — брызгал слюной Индбур. — Я давно уже догадывался, что флот кишмя кишит демократами! Большинство из них нам удалось выкинуть оттуда, но их там осталось ещё достаточно для того, чтобы двадцать кораблей без видимой причины сдались в плен в самом разгаре схватки. Вот и возникло впечатление поражения. И поэтому я спрашиваю вас, наглец, выдающий себя за патриота, ходячее воплощение добродетелей, каковы ваши связи с демократами?!
Эблинг Мис пожал плечами.
— Совсем с ума сошёл. Что ты можешь знать? Ты мне лучше скажи — ка, почему мы отступаем, почему мы отдали врагу половину Сивенны? А? Опять демократы?
— Нет. Не демократы, — хитро усмехнулся мэр. — Да, отступаем! Академия всегда отступала, если на неё нападали, но только до тех пор, пока триумфальный марш истории не начинал звучать для нас. Я уже вижу исход войны! Так называемое «демократическое подполье» уже понашлёпало манифестов, где предлагает свою поддержку и присягает на верность правительству. Но это шантаж, прикрытие тайной измены. Только я сумею обернуть их пропаганду в свою пользу, каковы бы ни были истинные планы предателей. Я сделаю даже больше этого…
— Неужели? Даже больше, Индбур?
— А вот посмотрите: два дня назад пресловутая «Ассоциация Независимых Торговцев» объявила войну Мулу, и флот Академии разом увеличился на тысячу кораблей. Так что — Мул себя переоценивает. Он-то думает, что мы разделены, ссоримся друг с другом, а на самом деле перед лицом общей опасности мы объединяемся и становимся сильнее. Он должен проиграть! Это неизбежно — как всегда.
Мис иронично поглядывал на мэра.
— Ты мне ещё скажи, Индбур, что Селдон запланировал даже такую непредсказуемую вещь, как случайное появление мутанта!
— Мутанта? А кто сказал, что он — мутант? Кто — кроме капитана — мятежника, двоих чужеземных сопляков и этого вашего уродца — паяца? Вы забываете о самой важной точке зрения — вашей собственной!
— Моей собственной? — совершенно неподдельно удивился Мис.