Я ненавижу тиранию ничуть не меньше, чем те, кто здесь восклицает о ненависти к ней! И именно для того, чтобы тирании не было, нам нужна наша история — во всей её полноте. Нам надо вернуться в собственную историю!
Сванидзе: Время.
Кургинян: Понять её и признать, что у нас очень много великих исторических деятелей, великих политиков! Выдающихся — с их плюсами и минусами. И когда мы это поймём и переживем — мы найдем свой путь! Мы станем на ноги. Мы перестанем быть страной со сломанным историческим хребтом. Вот в чем цена вопроса сегодня!
Сванидзе: Спасибо. Сейчас мы прекращаем телевизионное голосование. И я прошу проголосовать зрителей в нашем зале.
Напоминаю вопрос: «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?».
Возьмите, пожалуйста, пульты. Кнопка № 1: «Кровавый тиран» — это позиция господина Млечина. Кнопка № 2: «Выдающийся политический деятель» — это позиция господина Кургиняна. Прошу Вас.
Выведите, пожалуйста, результаты голосования в зале на экран.
«Кровавый тиран» — 73%,
«Выдающийся политический деятель» — 27%.
73 процента зала считают Грозного кровавым тираном, 27 процентов зала считают царя Ивана Грозного выдающимся политическим деятелем.
Сейчас короткий перерыв, после которого мы объявим результаты телевизионного голосования.
Сванидзе: Иван Грозный — первый на русском престоле, кто счёл себя божьим помазанником. Божье помазанничество он утверждал в прямом смысле реками крови, людей уничтожал городами, с церковными иерархами расправлялся зверски. Земли опустели, налоги упали. И ничего. В народных песнях и преданиях об Иване Грозном есть много оправдательного в его адрес. В том числе и в Новгородских землях, где зверства были особенно кровавыми. Сейчас сказали бы, что это стокгольмский синдром. Состояние, когда заложники вследствие безысходности оправдывают своих мучителей. Это состояние в России периодически будет повторяться. Это моё личное мнение.
Сейчас огласите, пожалуйста, результаты телевизионного голосования.
Результаты голосования страны вы видите на экранах.
Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?
13%— кровавый тиран
87%— выдающийся политический деятель.
26. Советско-финская война: неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?
Часть 1
Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания — исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. У вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, то есть проголосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.
Тема наших сегодняшних слушаний: «Советско-финская война — неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?»
О советско-финской войне вспоминают редко — естественно, ее заслонила Великая Отечественная война. Советско-финская война — следствие договора между СССР и гитлеровской Германией. Финляндия по договору входила в зону интересов СССР. СССР начал войну с Финляндией. Финны ту войну назвали для себя «отечественной». Повторяю вопрос сегодняшних слушаний: «Советско-финская война — неудавшаяся экспансия или стратегическая необходимость?»
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов вы видите на экране.
Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
В ноябре 1939 года, когда в Европе уже во всю шла Вторая мировая, Германия оккупировала Польшу и начала боевые действия на территории Франции и Англии, Советский Союз начал свой финский поход. Наступательная операция длилась 3,5 месяца. Красная армия потеряла около 130 тысяч солдат и офицеров и приобрела сравнительно небольшие территории. Историки до сих пор не пришли к единому мнению, кому нужна была эта «маленькая победоносная война»? Советско-финское противостояние долгое время оставалось закрытой темой, своеобразным «белым пятном» в советской исторической науке. Существовала единственная официальная версия — политика правительства Финляндии была враждебна СССР. К тому времени Сталин догадывался о неизбежности большой войны и понимал, что стратегически напасть на Советский союз удобнее всего с севера. Сами финны вряд ли стали бы объявлять войну большому соседу, однако Финляндия была готова предоставить Германии свою территорию в качестве плацдарма. Оппоненты официальной версии уверены: советское руководство планировало осуществить в Финляндии прибалтийский сценарий — ввод войск Красной армии, смещение правительства и присоединение страны к СССР. Многие признают, что войны, которую мы выиграли с большим трудом, можно было избежать. Но в конце 1930-х финны стали проводить откровенно антисоветскую политику под лозунгом «Любой враг Советского Союза должен быть другом Финляндии». Провокационные заявления и сближение финского руководства с нацистской Германией в итоге свели на нет попытка дипломатического урегулирования.
Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к обеим сторонам — и к Млечину, и к Кургиняну: В чем актуальность этой темы?
Прошу вас, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте тему.
Млечин: «На той войне незнаменитой…», — лучше Твардовского эту войну никто не назвал. А вот почему «незнаменитая»? Ведь войну формально выиграли — выиграли, победили Финляндию, передвинули границу, как хотели, — разгромили финскую армию, конечно. Правда, понесли ужасные потери — в 5–6 раз больше, чем потеряли финны, что было нехорошо для Красной армии в 39–40 году, но дело не в этом. С моей точки зрения, проиграли больше, чем выиграли. Финляндия была нейтральной страной до Второй мировой войны. И она в качестве нейтральной страны бы очень даже устроила в 41 году, когда немцы напали. Но из-за советско-финской войны Финляндия стала союзником нацистской Германии, и вместе с Германией она блокировала Ленинград. Кто-то скажет: «Ну да, потеряли людей в финскую войну, зато спасли потом». Кого? Кого спасли? Потеряли и в финскую войну, и во вторую — Великую — еще больше потеряли. Эта война «незнаменитая», потому что никто о ней никогда не хотел вспоминать в советские времена — один абзац в учебнике. Потому что потом, после войны выяснилось, что Финляндия может быть нам замечательным партнером. И она была, и остается, может быть, лучшим партнером на севере Европы, среди всех государств. Война «незнаменитая», потому что она обернулась редкостной неудачей для нашего государства. И мы возвращаемся на этом заседании к этой истории…
Сванидзе: Время.
Млечин: …должны ее разобрать, и я думаю, что мы извлечем уроки из этой истории. Спасибо вам.
Сванидзе: Спасибо, Леонид Михайлович. Прошу Вас, Сергей Ервандович, сторона защиты.
Кургинян: Эта война «незнаменитая», потому что она не Великая. И потому что, действительно, не в 4–5, но в 3 с лишним раза больше мы потеряли… — уже есть новая историография, есть точные цифры. Но не в этом дело. Дело заключается в том, в какой степени произошедшее тогда было исторически оправдано. Было лишь оно одним звеном абсурда в цепи абсурдов, в которую превращают нашу историю, или это было нечто, что имеет в себе исторические оправдания — что произошло там, и почему мы вдруг начали воевать с Финляндией? При этом я подчеркиваю, что, действительно — и тут я абсолютно согласен — с Финляндией у нас прекрасные отношения, и та Финляндия, которую мы сейчас знаем, — это абсолютно мирное государство. Но что произошло тогда? И почему вдруг это произошло? В силу абсурда — сталинского режима, так сказать, бредовой политики? Или в силу каких-то глубоких исторических обстоятельств? Если мы позволим выпасть хоть одному звену из цепи нашей истории, если мы хоть в одном звене примем концепцию абсурда, дальше это начнет расширяться на всю нашу историю. А к чему привела концепция абсурда в нашей истории, мы знаем — мы перестали быть народом, страна распалась, называвшаяся Советский Союз. Народ, который начинает абсурдизировать свою историю, будет распадаться до конца. И нам очень важно восстановить цепь времен. Помните, у Гамлета сказано…
