В тридцать шесть лет Чубайс был назначен председателем комитета по управлению государственным имуществом, затем стал вице-премьером, потому что произвел сильное впечатление на Ельцина. Анатолий Борисович провел приватизацию, несмотря на отчаянное сопротивление чуть ли не всей страны.
Стихийная приватизация началась до Чубайса. Это была так называемая номенклатурная приватизация. Руководители предприятий и высшие чиновники первыми оценили важность частной собственности и активно ее приобретали, мешая принятию законодательства о приватизации. Как выразился один успешный предприниматель, им нужна была полулиберальная экономика: либеральная для них, но не либеральная для других.
Самые крупные «империи» были заложены в последние годы советской власти, когда премьер-министрами были Николай Рыжков и Валентин Павлов.
В 1980 году трудовые коллективы получили право брать в аренду государственные предприятия, а затем приобретать их за счет прибыли. Казалось, все делается ради рабочего человека. А вот что из этого получилось.
Директора крупных предприятий создавали псевдокооперативы — из родственников и друзей. Для начала через кооперативы продавали продукцию своего государственного предприятия — по высоким негосударственным ценам. Затем передавали все предприятие этому кооперативу в аренду с правом выкупа по балансовой стоимости — то есть за сущие копейки. Потом выкупали, и завод переходил в собственность директора.
Закон «О государственном предприятии (объединении)» сделал директоров независимыми от министерства. Они бесконтрольно распоряжались предприятием как своей собственностью, но практически ни перед кем не отвечали.
Гайдар и Чубайс первоначально возражали против бесплатной приватизации, считая разумной денежную. В 1992 году (в соответствии с указом президента от 29 декабря 1991 года) началась приватизация — за деньги — предприятий розничной торговли и бытового обслуживания. Но приватизацию более крупных предприятий за деньги Верховный Совет бы не принял. Депутаты ненавидели кооператоров, участие иностранцев исключалось. А у кого еще могли быть деньги?
3 июля 1991 года был принят закон «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР», подготовленный председателем подкомитета по приватизации Петром Сергеевичем Филипповым. Каждый совершеннолетний гражданин должен был открыть в Сберегательном банке именной приватизационный счет, который нельзя было ни передать, ни продать.
Но возникли два препятствия. Именные чеки не позволяли создать фондовый рынок, который максимально быстро передаст всю собственность эффективным частным владельцам. И Сбербанку операция такого масштаба была не под силу. Он бы просто задохнулся. Тогда указом президента от 14 августа 1992 года (Верховный Совет находился на каникулах) ввели приватизационные чеки, которые стали именовать ваучерами (они стали первыми российскими ценными бумагами, которые легально ходили на рынке)… Это был худший вариант. Но политически единственно возможный. Идея ваучеров понравилась: поделить всю собственность поровну между всеми.
Чубайса предупреждали: с помощью этих чеков все скупят богатые.
Анатолий Борисович хладнокровно отвечал:
— Если проблема сводится к тому, что «скупят богатые», то я уверен: так оно и должно быть. Больше того, пока мы не преодолеем нашего интуитивного неприятия богатых, нам никуда продвинуться так и не удастся. Нам не дадут это сделать те остатки традиционной коммунистической уравниловки, которые в каждом из нас в большей или меньшей степени все еще сидят…
Анатолий Борисович всегда говорил, что забрал собственность у неэффективного хозяина (государства) и передал ее эффективному (частному владельцу). Но приватизация чуть ли не всеми в стране воспринимается как грабительская.
Анатолий Чубайс изложил свою позицию в программе «Исторический процесс» на телеканале «Россия».
«В чем состоит главная претензия народа к приватизаторам? В том, что она была несправедлива. Эта претензия абсолютно верна. Приватизация действительно была несправедлива. Только давайте попробуем понять реальную ситуацию, в которой мы находились. Гайдар пришел в ноябре 1991 года — полный развал страны. В этой ситуации нужно было дать людям продукты в магазины, и это невозможно без того, чтобы отпустить цены. Ужасный способ. Но никаких иных решений просто не существовало. У вас есть простой выбор: вы можете это делать или этого не делать. Вся советская власть во главе с Горбачевым не решилась это сделать. Главное, что сделал Гайдар, — он решился. В результате что произошло? В магазинах еда появилась. Избежали массового голода.
Приватизацию, конечно, хотелось бы сделать, сначала предоставив людям больший объем денег, дать возможность им самим покупать, сделать все по правилам, принятым в лучших западных странах… Хотелось бы! Только одна маленькая деталь: государство не существует. Оно было полуразрушено до августа 1991 года, а в августе, после ГКЧП, разрушилось до руин…
Государство не существует, собственность массовым порядком ежедневно, ежесуточно, ежечасно разворовывается в колоссальных объемах. Директор заключил договор аренды с выкупом ООО „Василек“, которым командует его племянник, и через неделю оказывается, что завод „Энергия“, один из лидеров российской космической промышленности, ушел. Парадокс в чем? У государства украдены миллиарды рублей, но не нарушено ничего. Нет закона. Идет масштабный ежедневный уход собственности в руки кого? Тех, кто ближе стоит к власти: директоров, партноменклатуры.
Каким образом повлиять на это? Есть простой набор из двух вариантов. Номер один: закрыть на это глаза. Второй: попытаться этому процессу придать хоть какое-то минимальное законодательное обеспечение… Вы хотите провести абсолютно справедливую, абсолютно честную, абсолютно законную приватизацию? Тогда нужно расстрелять каждого пятого, создать настоящую полицию, сверх нее поставить КГБ, принять законы, а потом по этим законам расстреливать тех, кто нарушил. А у вас ничего этого нет! Это означает, что либо будет идти абсолютно бесконтрольная воровская приватизация вообще без всяких законов, либо хотя бы такая, которая прошла без крови и которая изменила государственный строй в России…
Можно ли было обогатить население тем, что полуразрушенный советский завод отдадите населению? В Германии продавали заводы за одну марку только ради того, чтобы кто-то их взял… После приватизации ситуация стала необратимой. Она стала основой, на которой можно дальше выстраивать экономику, пытаться балансировать бюджет, балансировать цены, это база, от которой можно дальше идти…»
Но необходимо отметить, что немалая часть общества частную собственность так и не приняла. Охотно поддержала бы любую программу национализации. За годы советской власти прочно укоренилось представление о том, что владеть всем может только государство.
Разбогатели очень немногие. Именуются они олигархами и вызывают устойчивую ненависть.
«Негативное массовое отношение к “олигархам”, — пишет известный социолог доктор философских наук Лев Дмитриевич Гудков, — обусловлено не просто завистью бедного населения к тем, кто в смутные времена внезапно и немыслимо обогатился (а российское население не может представить себе, как это может быть, если не воровать, а воровать, по его мнению, можно только у казны), но и рационализацией этой зависти, переводом ее в представления, что именно действия “олигархов”, вывозящих нечестно нажитые капиталы из страны, стали причиной массового обнищания…
Добавились еще два момента: первый заключается в том, что “олигархи” сами ничего не производят, а лишь “качают” сырье на Запад. А второй — в том, что “олигархи” заинтересованы в сохранении ситуации правовой нестабильности, неопределенности… и противостоят благим намерениям власти повысить уровень жизни населения, вывести страну из кризиса, сделать жизнь более обеспеченной, благополучной и безопасной».
В Советском Союзе считалось, что средства производства — да и вообще всё в стране — это общенародная собственность, то есть принадлежащая всем членам общества. Эти слова повторялись так часто, что люди в них поверили, потому и рассчитывали в ходе приватизации получить свою долю, какие-то ценности или источник дохода.
