– Привет, Полина.

– Лист! Я же тебя уже успела сто раз похоронить! – она ударила его в сердцах рукой в грудь.

– Ну, это ты зря – покивал он головой – помирать еще рано.

– Эй, вы там – послышался голос – если наобнимались, то подумайте, что делать с этими подползающими тушами.

Лист обернулся и увидел шипящего Вереса, потирающего ушибленную при приземлении голову.

Подняв Полину, он подхватил кипящего от ревности разведчика и указал кивком на острую вершину:

– Быстрее наверх, толстые бесформы неповоротливы, даже им сразу не пробить эту скалу.

– Откуда ты знаешь, что не пробить? – недовольно поморщился Верес, цепляясь за расщелины и взбираясь наверх.

– Надолго их не хватит – проигнорировал вопрос Лист – помощь близко.

– Какая – поинтересовался Верес – как говаривал Схима —

Лист уставился на него изучающим взглядом и спросил Полину:

– Удивляюсь, как ты его до сих пор не пристрелила.

– Иного не нашлось, но иногда рука так и чесалась. Вдобавок, болтун в Зоне, находка для шпионки!

Верес хотел бросить что-то колкое, но внизу снова ухнуло, и чуть ниже них в скалу врезался громадный обломок. Увидев приближающийся снизу отряд, люди на вершине сосредоточили огонь на перекатывающейся глыбе бесформа. Пули бессильно чиркали по его каменной толще, и Верес осмелев крикнул:

– Без толку, они сейчас все переварят и отрыгнут назад!

– Пусть – вскакивая на вершину, ответил Лист – пульсаром подавятся.

– Что за пульсар такой?

Лист тяжело вздохнул, выискивая кого-то глазами:

– Григорий, болтливость излечима?

– Вполне – улыбнулся доминус встряхнув окованный бляшками капюшон – один сеанс и будет тише воды.

– Спасибо, доктор, полегчало! – пролепетал Верес, скользнув по непроницаемому лицу доминуса, кивнул подошедшему Звездочету, и распахнул в изумлении глаза, при виде канувшего в лету Крипты.

– Вижу, наша незнакомка с грузовика тоже здесь – кивком поздоровался Звездочет – ну и наделали же вы переполоху в Зоне, сударыня! Право, место для встречи и прибытия выбрано не очень удачно.

– Это того стоило – ответила Полина поглядывая на кружащих в нетерпении бесформов – насколько я понимаю, вы генерал Трепетов, известный в Зоне как Звездочет?

Тот кивнул, взяв за локоть отстранил от обрыва и посмотрел на Григория:

– Кто бы мог подумать, что пропущенные через «постулат» будут иметь такую сопротивляемость к волне.

– Это точно – согласился доминус, прислушиваясь и извиняющееся улыбнулся – нет, я их не слышу. Одно из двух: либо они вывалились далеко от прокола «окна», либо… не прошли.

– Кто? – выдохнул Верес.

– Брама и Самум – бросил Лист – и еще Ионов. Но за ним плакать никто не станет, сожрали при приземлении, и даже бессмертие не помогло.

– А вот Журбин, тот близко. Да не один, а на Авроре! – засмеялся Григорий.

С этими словами сумрак прорезал невыносимо яркий луч и ударил в самую гущу бесформов. Люди прижались к скале ожидая неминуемого взрыва, но бесформ лишь тяжело осел и рассыпался кучей пепла. На узкое плато, озаряя сумрачный день, ворвалось сияющее пятно, спустя мгновение следом выпрыгнуло еще два, устремившись в сторону бесформов. Люди торжествующе закричали, а снизу продолжали бить яркие сиреневые очереди, оттесняя темную волну. Бесформы заволновались и начали откатываться, одно из пятен, сложив уши-паруса, превратилось в БТР, что лупя вспышками спаренных стволов победоносно притормозил у скалы. Прибывшие начали спускаться вниз, в объятия бойцов в черно-серой броне. Образовалась кутерьма. Опешивший при виде такой толпы Меренков никак не ожидал, что прибывшие сумеют продержаться до их прихода. Он с удивлением рассматривал стоявших обособленно постулатовцев в экзоскелетах, хлопнул по плечам Звездочета, но увидев блеснувшие на сталкерском комбинезоне знаки отличия отдел честь, а потом закружил Полину в объятьях:

– Полинка, красавица ты наша! Смогла, прорвалась! Ай, да сестрица!

– Мистраль! – раздавалось с другой стороны – Жив, жив!

Это был день встреч под чужим угрюмым светилом, в мире, находящемся от Земли бесконечно далеком и бесконечно близком, на расстоянии тонкой временной перегородки. Радость встречи была омрачена гибелью добряка Брамы и молчаливого Самума, и по многим суровым лицам на мертвую землю Агарти скатились скупые солдатские слезы. В подоспевших бортах семнадцать и пять был найден, как это заведено у военных, припасенный на всякий случай спирт. Мятые жестяные кружки молча передавались по кругу, а потом под низким небом раздался траурный салют автоматных очередей вперемешку с беззвучными сиреневыми вспышками пульсаров. Наконец, прибывших распределили по машинам, и тяжелогруженые БТРы взяли обратный курс на Севастополь.

Зона. Развязка

Баюн, вскарабкавшись после плотного завтрака на толстенную ветку, вылизывал шерсть. Шершавый язык скользил по безупречно белой шерстке, заставляя ее играть радужными бликами. Он был доволен: мяса много, а люди, как всегда неповоротливы и глупы. Иногда они даже играли, забавно разбегаясь во все стороны, щекоча грохотом из железных палок, что было еще интереснее. Очень забавно, весело догонять их вприпрыжку, сбивать мягкой лапой и смотреть, как жертва, копошась на карачках пытается отползти. И тогда баюн улыбался, правда, люди не понимали, что это улыбка и вопили еще сильнее. И это было печально и баюн, разочаровано фыркнув, уходил. Баюны не едят людей, им просто нравится с ними играть, а все россказни, будто они людоеды, сущее вранье. В Зоне и так вдоволь мяса повкуснее, а вот поиграть не с кем. И когда ему становилось совсем скучно, он вскарабкивался куда повыше и пел. Заслушав его раскатистое пение многие подходя садились наземь и заслушивались иногда до полусмерти. От этого баюну снова становилось одиноко, и он вспоминал полузабытые, почти стершиеся из памяти слова: «Увольте Бога ради, это же не котята, это боевые машины, зачем их чеширить лишний раз?»

Рядом что-то взвизгнуло, приоткрыв один глаз, баюн лениво уставился на застывшее в воздухе мерцающее пятно. Оттуда вывалились люди и, покатившись по земле и высекая искры, растянулись в зарослях густой травы, словно прячась. Он даже подпрыгнул от возбуждения – с ним хотят поиграть! Издав довольное урчание баюн сделался прозрачным, и не потревожив ни единого листика скользнул вниз.

– Вот же… – ругнулся Брама уставившись на мерцающую перед носом «теслу» – кто там стонет? Стоните потише, мне и без вас тошно!

– Тоже мне, советчик… – раздался из кустов недовольный голос.

Брама довольно заулыбался, раз посылает – жить будет. Выпрямившись, он задумчиво почесал металлическую каску, прикидывая, отчего эта самая Агарти так похожа на дальнюю оконечность Развязки.

– Мне кажется или мы дома? – выполз из лопухов, потряхивая головой Самум.

– Черт его знает, но очень похоже. Знать бы еще, прошли ли остальные, или всех вот так пинками раскидало?

– Предлагаешь вернуться на Экс-один?

– Что бы я опять сунулся в это подземелье? У меня до сих пор поджилки трясутся при упоминании этого упырища. Митош он мужик конечно нормальный, только страшный до жути. Нет, спасибо, это вы без меня.

Самум снял шлем и потрепал взопревшие волосы, задумчиво поглядывая в сторону болот:

– Значит, двинем на Арсенал, я сыт болотами по самое не могу. В постулатовской экзе мы пройдем по Развязке без проблем, а дальше как? С вашего блокпоста нам вряд ли хлеб соль поднесут.

– Пошли, а с блокпостом я уж как-нибудь договорюсь.

– Что, снимешь экзу и голышом к ним отправишься?

– Размечтался. Вот правильно говорят, что у вас в комитете все мужики через одного не совсем правильные!