— Слышишь?
Маритха слушала во все уши, но, кроме свиста ветра, ничего не уловила. Покачала головой.
— Нет, точно! Неужто не слышно?
Девушка снова вслушалась в ветер. Нет.
— Так, — заторопился он, вскочил, — залезай-ка ты на тот уступчик. Мне спокойнее будет.
Маритха кинула взгляд вслед за его рукой на облюбованный уступчик. Ничего себе!
— А что там? Тварей всяких нам бояться нечего… Ты что, не помнишь?
Но хранитель уже оторвал её от земли и тащил к небольшой площадке на скале. Только чтобы стать прижавшись.
— Мне спокойнее будет, — бормотал он. — И лезь живее, не то удачу свою упустишь!
Маритха вовсю заработала ногами и руками, слепо доверившись Тангару. Он толкал её снизу, пока сподручно было.
— Гляди, не сверзись, — бросил напоследок, устремляясь в ту сторону, куда лежал их путь.
Девушка, стеная, вылезла-таки на уступчик, выпрямилась с трудом, прижалась к стене. Долго ей тут не протянуть, уж больно неловко. Старательно вслушиваясь, она глядела вслед хранителю. Ничего. Только ветер и камни. Как бы не пропал… Страх холодом вспорол внутренности. Маритха задохнулась. А что, если бросил? Нет, он не мог! Какие же глупые мысли в голову лезут! А что, если правда тварь какая-то? Местная. Которой и Великий не указ… Теперь уже страх за Тангара выворачивал её наизнанку. Только бы он вернулся, Бессмертные!
Ей показалось, прошло неимоверно много времени, что невмоготу больше держаться на этой узкой полоске камня, как вдруг за вечным шумом ветра Маритха что-то услыхала. Похоже… тарп всхрапывает! Тарп! Неужто они нагнали обоз, перед ними ушедший на перевал? Или это отставшие? Или кто-то вернулся? Тогда этот кто-то уж точно не в Латиштру путь свой держит…
Она гадала до тех пор, пока Тангар не появился из-за скалы, махая рукой.
— Слеза-ай! — вопил он. — Смо-ожешь?
Вместо ответа она принялась спускаться. Затёкшие ноги не очень-то слушались, но пришедшая удача приятно радовала сердце, и потому ей удалось спуститься, всего-то слегка ударившись и ссадив немного кисть. Тангар бы похвалил. Ухватив тюк с припасами и бурдюк с водой, она взвалила все это богатство на себя, но идти не смогла. Подумав, швырнула бурдюк и потащила неудобный узел. Через пару шагов и его бросила. Только арчах захватила.
— Ты где-е? — крикнула около той скалы, где исчез хранитель, хотя оттуда уже слышался храп большого зверя.
Тангар откликнулся, и Маритха пошла на зов.
И правда тарп! Тревожно всхрапывая, на девушку таращился не такой уж роскошный зверь, больно тощий, да ещё и с обломанным до половины рогом.
— Лезь! — деловито бросил хранитель, ничего не объясняя.
— А где хозяин?
— Нету хозяина. Лезь давай. — Он подтолкнул её к верёвке с петлями. — Если вздумает тронуться, пока я за узлом таскаться буду, хорошенько ремни натяни! Просто на себя тяни что есть силы. Силы у тебя хватить должно, — наставлял он, пока Маритха взбиралась вверх.
— А если хозяин вернётся?
— Не вернётся, — мрачно ответил он ей снизу.
Неужто Тангар его?..
— А ты его… видел?
— Нет.
От сердца отлегло.
— Ну что? — спрашивал он снизу.
— Сейчас, сейчас, — натужно бормотала Маритха, хватаясь за длинную шерсть.
— Я пошёл, — предупредил он. — Там тарп не пройдёт, слишком узко между скалами.
На её удачу, тарп никуда и не думал трогаться, пока Тангар бегал за нехитрым скарбом. Зверь только всхрапывал время от времени да потряхивал головой. Девушка ждала своего спутника, нетерпеливо ёрзая и попусту терзая упряжь. Вот Тангар спешит с узлом на спине. Совсем скоро…
И вдруг её как ударило изнутри. Это он, подумала девушка. Это не удача никакая, не везение, не милость Бессмертных. Это он, Тёмный, пожалел Маритху, облегчил ей дорогу в Латиштру. Или Раванге решил досадить, все его замыслы спутать. Ведь тот велел, чтобы они пешком в посёлок тащились… Значит, так и надо бы… да уж больно неохота. А что сталось со всадниками? Что он с ними сделал?
Изнутри поднялся холод, подкатил прямо к сердцу. Ей-то он благоволит, а что ему лишняя жизнь человечья! Ей помог, у кого-то отнял… ему ничего не стоит…
Как только Тангар влез и умостился на месте возницы, Маритха полезла в носилки, даже не подумав про опасность. Горькие думы отчасти подтвердились — все было перевёрнуто вверх дном, кожа полога искромсана в нескольких местах чем-то острым. Темные пятна слишком знакомо пахли, чтобы сомневаться в том, откуда они взялись.
— Кровь… — сдавленно прошипела она, показываясь из-за полога. — Тангар, там кровь!
— Знаю! — отмахнулся хранитель.
Он старался покорить чужого тарпа своей воле. Звери они покладистые, но руку хозяина помнят — громадина то и дело артачилась, хоть и вышагивала понемногу по горной дороге. Тангару, однако, это стоило таких усилий, что даже говорить было трудно. Он скинул арчах, и видно было, как мышцы вспухают под курткой. Не надо бы ему сейчас мешаться под руку, но все-таки…
— Знаешь? — вскрикнула Маритха. — А вдруг они вернутся? Что с нами будет?
— Они… — с натугой выдохнул он. — Вот и уберёмся… подальше отсюда.
— Это же их зверь!
— Кого это… их? — цедил он сквозь зубы. — Погоди немного…
— Этих, что тут дрались, — не отставала Маритха.
Он изо всех сил тянул толстые ременные жгуты с одного бока, пока тарп усердно мотал головой, не желая идти дальше указанной дорогой. Вроде бы снова тронулись. Тангар немного выждал, потом обернулся к Маритхе:
— Порядок. Помнится, дальше там дорога узкая. Пока пройдём, он маленько пообвыкнет, перестанет упираться.
— Так что мы? — повторила Маритха. — Зверя умыкнули? Нас ведь за это в Латиштре…
— Хорошая ты, Маритха, — слегка досадуя, ответил хранитель, — но порядков здешних совсем не знаешь. В запретных землях никто от своего так далеко не отойдёт, чтоб умыкнуть можно было. Тут закон простой: что само по себе, то ничье. Бери, кто нашёл. Только золото Великой Аданте принадлежит. Великому Покровителю, стало быть. Кто в запретных землях его найдёт, тому — десятая доля. А больше ничего тут ценного нету.
— Бери, кто нашёл… — повторила девушка.
— Ага, — кивнул спутник, не оборачиваясь. — Тут каждый сам за себя. Зевать не приходится. Ну вот, — довольно пробормотал он, — угомонился наконец, дохлятина безрогая.
— За что ты его так?
Девушка провела рукой по его волосам, умиротворяя хранителя. Потом легонько обняла сзади.
— Чего это? А, — протянул он, высвобождая одну руку, чтобы крепко обхватить её за локоть, но взгляда от дороги так и не оторвал, — вот ты про что. Дохлятина — она и есть дохлятина. Нездоровый он какой-то. Может, горакхами подраненный, а может, и сам по себе такой… Нам-то сейчас нос воротить нечего, а в Табале я б такого ни за что не выкупил.
— Мы до Латиштры на нем дотянем?
Маритха совсем не чувствовала беспокойства, передышка, даже краткая, отодвигала пешие походы хотя бы на несколько дней, и оттого ей было невыразимо хорошо. А ещё оттого, что можно спокойно прилепиться к Тангару, лениво наблюдая за дорогой, раз за разом получая очередную порцию ласки. Совсем другое дело — на тарпе путешествовать! Сейчас путь в Латиштру уже не казался ей утомительным. Наоборот, хотелось почему-то растянуть его на много-много дней, добраться до посёлка как можно позже. Ведь там все заново начнётся: Великие, ключи, двери, бесконечные наставления, какие-то непонятные ей испытания, которых она вовсе не просила…
— Так дотянем?
— Через день-другой видно будет.
Ну и ладно. Только вот ещё одно ноет, покоя не даёт…
— А если нас найдут… вместе с тарпом? Ведь не пожалеют.
Тангар нехорошо усмехнулся, не выпуская её руки.
— Не бойся.
— Я не боюсь, — уронила девушка.
Оказывается, она на самом деле нимало не боится, без удивления сообразила Маритха. И раньше думала, что никто из Великих в обиду её не даст, а теперь — так совсем уверена. А вот за Тангара сердце неспокойно. Влезет в большую драку, а Раванга возьмёт да пальцем не шевельнёт. Дескать, такое уж дело его, хранительское, каждый должен своё место знать… Как там он говорил? Каждый своё дело должен… А ей Тангар теперь куда дороже того самого Раванги со всеми его дверями и куда важнее дороги неизвестно куда. Ах нет, теперь уже известно, куда они путь держат, если только Аркаис её не обманул.
