— Почему? — со слезами в голосе воскликнула Маритха. — И какую твёрдость? Да никогда я такою, как он, не стану! Думать даже жутко! А если речь про дверь эту проклятую… Да я ему сроду никакие двери открывать не стану!
— Успокойся, успокойся, Маритха! — увещевал Раванга. — Никто в тебе не сомневается. Но нельзя стать выше самого себя. Приходится признать…
Его волшебный голос на мгновение стал безжизненным. Таким же, как сотни других голосов. Маритха тяжело вздохнула. Она расстроила его. Очень-очень сильно расстроила. Удручила. Но чем?
— Он мне ещё одну тайну открыл, — поспешила девушка поделиться. — Мало просто дверь ту открыть. Надо от сердца. А кто ж ему от сердца помогать будет? Не про меня это.
— А это уж совсем нехорошо, что с каждым разом он все больше тебе открывается, — не обрадовался Раванга её новости.
А что тут нехорошего? Боится почему-то Великий Раванга, Маритхе правды не открывает. Почему?
— А почему ты мне правду не откроешь? Что ему от меня нужно? Я бы хоть знала… Какие уж теперь тут Ведатели, в запретных землях. Кто пытать будет?
— Не время, ещё не время.
— А когда будет время?
— Может, и никогда. Разве ты не обещала верить?
— Я-то обещала… Но и мне, помнится, кое-что было обещано, — обиделась Маритха. — Что со мной на Ту Сторону отправишься, защищать будешь, в обиду не дашь. А послал Тангара! И ещё тобой говорено, что обоз этот до Латиштры гладко дойдёт, без проволочек. А он, вон что… совсем пропал. И что ни день, то жуть какая-то вокруг. Я с перепугу чуть было до смерти не замёрзла! Как только ума на такое хватило, до сих пор понять не могу… Спасибо, хоть сгинуть не дали. И ещё все время загадками говоришь! Как тут верить?
— Потому и просил, что правды открыть не могу. — Его голос вновь превратился в самый обыкновенный, ничем не примечательный, и тут же набрал былую силу. — Однако вижу, что просил слишком многого. И времени у нас ещё меньше.
Она снова его удручила. И, если что, он опять ей скажет: «Не кори себя». Вот и не стоит убиваться. Как тут ему угодишь? Нелегко, видно, Великому, но ей-то ещё краше. Хорошо хоть, жива осталась.
— Спасибо, что Нить мою оборвать не позволил, — от сердца поблагодарила Маритха. — До смерти буду благодарна. А что какую-то малость себе забрал, так то… А что за глоты такие, что чуть все не съели? — вдруг вспомнила девушка. — Они откуда взялись?
— Они везде, — отозвался из темноты Раванга. — Их много. Хороший Ведатель может увидеть их или почувствовать. Кое-кого из них.
Маритха тут же воззрилась во тьму.
— Не бойся, глотам не найти к тебе дорогу. Только к силе твоей Нити. Они с ней из одного мира.
— Незримого… — прошептала Маритха.
— Да, незримого. И потому ничего тебе не сделают, не бойся. Они везде, и в то же время для тебя их нет.
— А для тебя? — жадно спросила Маритха.
И тут же тьма прорвалась буроватыми пятнами лёгкого сумрака, почти целиком выступила стена справа от девушки и небольшие движущиеся комочки на ней. Мохнатые шары, увитые какими-то шнурами. Ох, Бессмертные! Один тут же раскинул длиннющие шнуры в стороны и побежал вниз по стене, цепляясь за что-то невидимое Маритхе. Сжался, опять стал больше, даже раздулся, потом совсем раздулся… опять опал. И снова пошёл увеличиваться в размерах. Другие тоже запульсировали, принялись по очереди раскидывать жгуты по, сторонам. Ох, да вот же ещё один, почти у неё под ногами. Что-то упало прямо перед нею со свода. Маритха завизжала и вскочила. Это же к ней они ринулись!
Вокруг опять стояла плотная густая темнота, и её рука была в надёжной ладони Великого Раванги.
— Тише, Маритха. Успокойся. Никто тебя не тронет.
— Какая гадость, Бессмертные! Какая гадость! — повторяла она, подскакивая. — Мерзость!
— Сядь. Садись же! Никто не причинит тебе вреда.
Девушка медлила.
— Там же этих, мохнатых, полно…
— Там никого больше нет. Чем долгие речи держать, лучше один раз показать, чтобы ты своими глазами увидела. Теперь вокруг привычный тебе мир и голый камень. Их нет.
— Ты говорил: когда незримое видишь, оно приближается. Что хочешь может сделать.
— Не совсем так. Когда ты видишь незримый мир, он становится вещественным, осязаемым. Ты понимаешь? Но не все в нем может причинить тебе вред. Вот эти несимпатичные… существа на самом деле безобидны. Ничем тебе не угрожали.
— То-то они на меня накинулись!
— Ты испугалась. Вот они и кинулись на страх, предчувствуя поживу. От тебя самой им мало толку. Но есть и такие… существа, от которых стоит держаться подальше.
— Это те, что за нашими телами охотятся? — прошептала Маритха.
— Эти… Нет, я говорил не о них. Они опасны только для того, кто даст повод залезть в своё тело. Кто надолго оставляет его… в беспорядке. Есть твари похуже. И посильнее.
Маритха вспомнила, как Такхур, не видя ничего вокруг, сражался с тварью из незримого. Должно быть, из тех.
— Я теперь всю ночь трястись буду, — пролепетала она.
— В этом нет нужды. Я останусь с тобой, и никто не потревожит твой сон. Утром появится Тангар, тогда и расстанемся. Встретимся в Латиштре.
— Ты уходишь? — обречённо спросила Маритха. — Опять? Я думала, теперь-то все наладится…
— Вы будете не одни. До Латиштры путь не такой далёкий. Трудный, если пешком идти, а не на тарпе добираться, но это даже хорошо. Поверь, ещё до посёлка ты поймёшь, почему я так поступил. Вы можете смело идти. Здешние твари до вас не доберутся.
— А время? Ты говорил, у нас его мало?
— На дорогу до Латиштры хватит.
Великий был неумолим. Может, потом она и поймёт его, и даже возблагодарит, а сейчас… Пускай им не страшны горакхи да местные твари… Тут и без того полно подарков. А холод? А голод? А вода, где воду достать? На Тангара положиться?
— Слушайся Тангара, он много знает о здешних землях.
— Я уж и так… только на него и надеюсь.
— Вот и хорошо. А теперь спи. Нужно до завтра силы восстановить.
Хорошо, она заснёт, вот только…
— А правда, что эти скалы, которые ходуном ходят — это как ворота в запретные земли? И кто их проходит, того пускают, а нет — так нет?
Он ответил не сразу:
— Не совсем так. Но можно и так сказать.
— Это что, так Бессмертные сделали? А зачем они в свои земли народ пускают, раз они запретные? Тогда никого бы не пускали.
— Ты хочешь объять слишком много, Маритха. Не для тебя это.
— Все остальное тоже не для меня было.
— Это было необходимо.
— Ну хорошо. — Она устроилась на Тангаровом арчахе.
Некоторое время было тихо.
— Они не потому запретные, что Бессмертным жаль своего золота для людей Аданты. Запретные — так говорят Ведатели. Во всем остальном мире, как и положено, незримый мир разнится с нашим, но в запретных землях они подходят так близко друг к другу…
Девушка вновь пожалела о своём любопытстве. От запретных земель уже веяло страхом.
— Не все, что ты увидишь тут, Маритха, будет осязаемо, и не все, что почувствуешь, окажется видимым. Чем дальше к Истокам, тем больше. Потому моё присутствие рядом в дальнейшем станет необходимым.
— Это как между мирами?
— Нет. Это как в двух мирах. Одновременно. Но пусть это тебя не беспокоит. Оставь это мне. Главное — цель.
— А какая? Какая цель?
— Ты узнаешь.
Снова стало тихо.
— А Ведатель… то есть Аркаис этот… Я видела его, Табалу, дом гостевой… даже фигурки эти проклятые. А сама тут валялась… Или не было меня тут? Это что, тоже вроде как между мирами?
— Нет.
После короткого молчания, опять раздался голос Маритхи.
— А что тогда? Он забрал меня к себе?
— Он не настолько силен. Аркаис и сам не может уходить в незримое полностью, всем телом. Даже когда он там, то принадлежит нашему миру.
— А ты? — спросила Маритха, предвидя ответ. — Как ты тут оказался?
— Мне это подвластно, — услышала она после недолгого молчания. — В незримом нет ни расстояний, ни других мер, даже времени. Я вошёл в него, будучи в Табале, а вышел здесь. Я всегда так странствую по миру, сквозь незримое. Потому мне нет нужды все время быть с тобой, надолго отрываясь от дел в Табале. Поверь, именно сейчас они требуют моего вмешательства. Однако, как только ты позовёшь, как только обратишься за помощью, я услышу и приду. То, что меня нет рядом, не значит, что я не слышу призыва, не значит, что оставляю тебя своей заботой. Если же понадобится моё присутствие, я буду здесь в тот же миг.
