— Не могу, — прошептала она.

Ведатель обернулся, протянул руку.

— Если ты мне друг… если друг, — шептала она в полузабытьи, — помоги добраться… к Великому. Он поможет… Он все может.

Не обращая внимания на её слова, Ведатель резко распустил пряжки её арчаха. У Маритхи уже не было сил сопротивляться. Холодно… Она почувствовала, что падает, и уцепилась за своего спутника. Боль вспыхнула огнём и начала гаснуть, гаснуть… как и её разум. Спасительное забытьё пришло некстати, когда нужно бежать со всех ног. Но было так хорошо, боль таяла где-то вдали, там, где выла буря, пока не осталась лишь заноза, не давшая забыть о происшедшем.

— Пойдём, — слабо отозвалось в ушах.

Девушка с удивлением открыла глаза. Ведатель звал её. Никуда она не провалилась, оказывается. Как повисла, так до сих пор и висела у него на плече. Никакого забытья, и… никакой боли. Она двинула свободной рукой. Тяжёлая, как камень, но невредимая. Это как?..

— Пойдём.

Ведатель отстранился. Маритха задрожала, сразу стало студёно. Он куда-то показывал в темноте. На неё? Ах, на распахнутые полы её арчаха. Она скинула огромные рукавицы, чтобы управиться с пряжками, но на леденящем ветру руки тут же онемели. Конечно, намного легче распустить, чем собрать, с досадой подумала она, и тут же раскаялась. Что бы он ей ни сделал, а тело уже не болело до стонов. Однако ледяные иглы треплющей их бури, наверно, куда опаснее. Лёгкое невесомое тепло, окутавшее плечи и грудь, пока он стоял вплотную, теперь исчезло, как не бывало. Тело все сильнее сотрясала дрожь, мешая пальцам и снова путая мысли.

Какое-то время, показавшееся Маритхе вечностью, Ведатель лишь наблюдал, как девушка пыталась справиться со своими одёжками. Наконец она не нашла ничего лучшего, как запахнуть полы и принялась негнущимися пальцами возиться с рукавицами. Ведатель вновь подошёл. Сам натянул рукавицы, притянул её к себе. Быстро, словно по своей воле, все застёжки встали на место. Девушка постаралась спрятать удивление: его цепкие пальцы, казалось, не стыли на морозе вовсе. Да разве от него хоть что-нибудь спрячешь?

Спутник поманил её за собой, и Маритха пошла, потому что самой искать Равангу среди незнакомых путаных улочек, к тому же ещё и пустынных, сгибаясь под порывами ледяного ветра, было глупее глупого. А этот Ведатель… Что бы там у него с Равангой ни случилось, а он уже второй раз спас её от верной смерти. Значит, вреда не сделает. И зачем он Нить её привязал?

Девушка следовала за неожиданным спасителем, удивляясь тому, насколько легче стало двигаться. Ветер ослабел, что ли? Может, и так, хоть и крутил до сих пор, бросался на них отовсюду, с ног сбить пытался. Ведатель спокойно вышагивал, лишь немного сгибаясь да изредка пошатываясь, будто вспарывая неистовые дуновения бури. Маритхе казалось, что ей оттого и легче, что за ним, в хвосте, его силы. Так же, как и в пустоши, девушке почудилась необыкновенная мощь в этом теле, закутанном в тяжёлые одежды. От его силы голова кружилась, а мысли путались и стремились к одному: вечно следовать за ним. Тогда бы никто уже больше не обидел. Не, смог. Не осмелился.

В таких думах она и добрела до убежища Ведателя.

Едва спутник Маритхи постучал в дверь, как им тотчас же открыли. Словно ждали у дверей. Да это же гостевой дом, сообразила девушка. Высокий горец, тепло одетый, как и все в этом выстывшем городе, низко поклонился. Поднял светильник повыше, чтобы гостя проводить. Ничего про Маритху не спросил, как будто знал, что гость его не один явится. Ещё бы, принять в своём доме Ведателя, да хорошо, чтоб доволен остался, все равно что благословение Бессмертных привлечь. А вот рассердить Ведателя… кому-кому, а Маритхе лучше всех известно, каково это.

Однако гость отодвинул хозяина с дороги, забрал светильник, небрежно сунул в руки Маритхе. Сам же уверенно принялся подниматься вверх по каменным ступеням почти во тьме. Девушка поспешила за ним, опасаясь, что останется одна. Гостевой дом не лучшее место для женщины, да ещё в Табале. Зачем Ведатель привёл её сюда? Она не о том просила, но что для него слова Маритхи? Если даже сам Великий с ним не может справиться? Если даже сам Великий его боится?

— Не боится, — Ведатель даже не обернулся. — Но остановить меня ему не по силам. Это правда.

Девушка вздрогнула. Насмешливый голос рассеял шлейф его силы, за которым она следовала, точно зачарованная. Маритха остановилась в страхе. И этот обманул. Напрасно было даже надеяться, что отведёт, куда она просит.

На этот раз он обернулся, и свет упал на непомерно узкое даже для горца лицо.

— Ты пленница с тех пор, как отправилась вслед за Великим и его верными псами. Неужели не хочешь стать гостьей, а не пленницей? Хотя бы на этот вечер? Моей гостьей, Маритха. Или ты поскорее стремишься в новую клетку, что нашёл для тебя Раванга?

И ноги сами понесли Маритху, хотя голова говорила иное: нельзя верить Ведателю, который измыслил с её Нитью что-то хитрое. Нельзя верить тому, кто против Великого. Нельзя у него помощь принимать, и Великий про то строго-настрого наказывал. Но разве этот странный человек хоть что-нибудь дурное до сих пор ей сделал? Даже совсем наоборот… Сейчас с ним было спокойнее, чем со всеми Великими на свете.

Он вёл её до самого верха. Первый раз девушку не в пещеры тащили. Ступени были обтёсаны грубо, да и глыбы, из которых они сложены, совсем не подходили друг к другу, потому девушка то и дело спотыкалась. Ведатель же поднимался уверенной, лёгкой поступью, будто вокруг горело множество свечей и заливало все ярким светом.

Он тронулся вдоль узкого коридора, не оглянувшись в её сторону. Отставшая Маритха кинулась его догонять. Какой огромный дом! Ну, точно, гостевой. Только не для таких бедняков, как она. Богатый, даже роскошный. Широкие двери по сторонам и узоры на стенах. И ни одного человека вокруг, только тот, что впустил их.

Ведатель распахнул дверь. Маритха нерешительно перешагнула порог и застыла. В её светильнике, похоже, сгорели последние капли жира, и огонёк, сделавшийся сразу синим и слабым, затрепетал, почти на давая света. Зато появился другой. Он осветил лицо Ведателя и пошёл зажигать одна за одной свечи в диковинных пузатых прозрачных мисках. Ведатель прошёлся по всей просторной комнате, даже зале, зажигая всюду свет. Все самые укромные уголки сразу выступили из тени.

Наверно, половина всего места на этаже под крышей принадлежала сейчас Ведателю. В этой части дома не было перегородок, только мощные подпоры держали свод.

Девушка только ахнула. Не привычна она к такому богатству. Не веря себе, она подошла к резной подставке, провела пальцем по гладкой поверхности, уловила слабый незнакомый запах, будоражащий, чуть горьковатый. Неужто дерево? Поддаваясь соблазну, она тронула ещё что-то, потом ещё. Да тут почти все из дерева, которое и в родных-то местах большая редкость! Даже до́ма в Ашанкаре все сплетено из чёрной лозы или слеплено из глины. Камень там не очень-то в ходу, а вот грязи разной хватает. Даже у них в Предгорье деревянные вещи значили одно — богатство. Их привозили издалека. А в горах и лозы-то нет. Горцы часто прямо на пол шкуры кидают. Так и живут. Здешний пол тоже завален пушистыми шкурами, красивыми, очень светлыми и ещё, с резкими темными пятнами. Она никогда не видала таких чудесных, необыкновенных…

Маритха переводила взгляд с одного чуда на другое. На диковинную утварь, какой и вовсе не знала, на увешавшие все стены муштары, таинственно блестевшие струнами, на необычайно красивые подставки для странных, а порой и уродливых фигурок. Иногда у них не было ног или рук, иногда даже лиц. Она почему-то боялась на них смотреть, но проклятые куски дерева и камня притягивали взгляд. Невольно Маритха подалась вперёд, пытаясь разглядеть танцующую женщину, разведшую руки в стороны, коснулась большого сиденья с перильцами. Оно качнулось, накренилось, и девушка отпрянула в сторону, едва не грохнувшись.

— Ты устала, Маритха. Измучена. Напугана. Садись отдыхай, — услышала Ведателя и совсем смешалась.