А потом она увидела слабые сгустки света на стенах. По обе стороны. Путники шли вперёд, а пятна становились ярче, обретали очертания. Маритхе показалось, что она уже видала такую странную вязь. Точно. В первый раз, когда она встретила Тёмного! Его шарф был покрыт белой вязью, такой же, как на стенах! Это письмена?

— Это письмена? — спросила она у кого-нибудь.

— Ты видишь? — Раванга остановился. — Их трудно увидеть тут, далеко от сердца Храма. Они почти незаметны.

— Незаметны! Да они горят, как будто на моей собственной коже выжжены! Яркие, белые… Как Нить… — Она запнулась.

— Ты видишь лучше нас, — послышался голос сзади. — Это странно. Стоит подумать… А что ещё?

— Ничего… — Маритха пожала плечами, потом огляделась. — Вас вижу обоих, да ещё нарутха там вдалеке. Да это все не моё, не умею я так видеть.

— Не твоё, — согласился Аркаис. — А письмена — твои. Может, ещё и разберёшь, что написано?

Маритха посмотрела на вязь, похожую на узор. Странные письмена, круглые, хвостатые… Очень красивые. И точно не наши, у нас вроде знаки другие. Она коснулась светлой дорожки на стене. Ничего, ни горячо ни холодно. Повела пальцем вслед за узором — легко, приятно. Заигравшись, не заметила, как пошла себе без провожатых, едва от окрика очнулась. И как она впереди Раванги очутилась?

— Нет, не понимаю, — вернулась она. — Я и по-нашему-то мало что могу разобрать.

Тронулись снова в путь. Буквы горели все ярче. Проход уже не сжимался так сильно, слишком многое отвлекало Маритху. Теперь воздух наполнился шёпотом, вспышками какими-то. Казалось, вокруг небывалая толчея, точно у колодца в Ашанкаре. Маритху много раз задевали, попадали в лицо. Она старательно двигалась вперёд, стараясь не воображать ничего ужасного. И все же, почуяв огромную яму впереди, разверстую, как пасть, она нарушила молчание. Надо срочно себя от страхов своих отвлечь.

— Это язык Бессмертных?

— Почти, — послышалось сзади.

— Почти Бессмертных? — нервно хихикнула она. Уж больно тут тяжко.

— Таков их язык в нашем мире. — Это уже Раванга. — Таким он был, когда создавались священные тексты. Чтобы мы смогли понять. Но все равно он необычайно сложен.

— А что написано?

— Не так просто понять. Надо… — Раванга искал подходящих для девушки слов. — Смысл складывается не сразу. Надо ждать, искать нить, за которой можно следовать сквозь знаковую вязь. У надписи может быть много смыслов. И все говорят. В стенах Храма столько знаний, что мне не постичь за целую жизнь, даже за несколько. Таких коридоров много, и в каждом скрыто сокровище. Вот в этом говорится об Источнике, я вижу символы… — Он замедлил шаг, оглядывая стены, Маритхе даже показалось, что он остановится, но Великий тотчас пошёл скорее. — Но сейчас не время медлить. Мы почти пришли.

— Скорей бы, — пробормотала она, опять погружаясь в уныние. — А эти слова, про Ключ, про Открывающего, они тоже тут?

— Они над Дверью, — ответил голос сзади и повторил нараспев смутно знакомое: — «Ключ повернётся по Слову Открывающего. Не торопись, человек, и Оно придёт, не может не прийти, как только Ключ найдёт свою Дверь. Не торопись, у тебя всего одно Слово. Спроси сердце — оно укажет, если пожелает открыть эту Дверь для человека. Дверь нельзя обмануть, только себя».

Слово, слово. Какое слово? Они все время твердят… И Бессмертные тоже про это говорят.

— А у этих слов… один только смысл? Не так, как у остальных? — У Маритхи даже дыхание остановилось.

— Это тот смысл, что удалось увидеть нам обоим независимо друг от друга. Полагаю, он верен.

— Если он неверен, то всего лишь немного искажён, — добавил Раванга, обернувшись. — Мы пришли.

Маритха увидала впереди свет. Огонь горит, нормальный человеческий огонь. Она заторопилась.

— Так может, никакого Открывающего нет? И Слова нет?

— И Двери нет, — подхватил Аркаис, смеясь. — Было бы забавно.

— Забавно? — взвизгнула Маритха. — Что тут забавного? Если уж и Двери… то и бессмертия тебе не видать!

— Вот это и забавно.

— Ты над кем смеёшься, надо мной или над собой? — огрызнулась она.

— Над Равангой, — последовал ответ. Теперь Тёмный откровенно расхохотался.

— Дверь есть, — сказал Маритхе его противник, не обратив на смех никакого внимания. — И ты её увидишь.

Пятно света стало больше, превратилось в выход из длинного коридора. От света пламени письмена потеряли свою ослепительную белизну, теперь они загорелись разноцветьем. Пламя дрожало, танцевало на ветру, и вместе с ним переливались таинственные знаки. На ветру? Откуда тут ветер? Маритха и не заметила, где он взялся. И главное, когда. Пришёл и крутит, как будто воздух колышется в разные стороны, завивается в вихри. У самого выхода он стал совсем неистовым, схватил Маритху за арчах и вытолкнул из узкого хода в огромный зал, высотой терявшийся неизвестно где.

Крутанувшись на одной ноге, девушка едва не расшиблась о камни. Охнув от боли, она едва встала на одно колено, как её ухватили, подняли вверх, прижали так, что пискнуть нельзя было.

— Маритха!

Напрасно она храбрилась и горячилась, требуя для всех одинаковой правды. Никогда она Тангару не расскажет, как было на самом деле. Великий верно говорит, не стоит это все тревожить. Куда ей лишние обиды да тревоги? И так внутри дыра, сквозь которую только что ветер не свистит. А что Тангару с той правды? Кому она нужна? Если Сын Тархи исчезнет в этой проклятой Двери, как и не было? А они дальше пойдут, из запретных земель выберутся, потом осядут где-нибудь и будут счастливы… если мир не рухнет.

А если Аркаис не уйдёт? Маритха вздрогнула. Раванга умрёт, а не пустит Сына Тархи в мир Бессмертных. Тут, верно, скоро будет жарко. Или холодно. И уж точно мрачно. Только сначала надо дело доделать, освободиться… хоть так чудесно прильнуть к настоящему любящему сердцу, забывая про невзгоды.

— Тангар… — едва прошептала она. — Мне… больно…

Он тут же разжал свои тиски. Девушка отстранилась, потом не удержалась, сама на шею бросилась. И ничего, что тут эти двое. Подождут.

— Хороший, любимый… — шептала она ему на ухо все подряд, что приходило в голову.

Хоть кто-то её любит! И притом безо всяких дверей.

Дверь. С сожалением Маритха отстранилась снова, виновато потупилась, потом набралась храбрости и прямо взглянула ему в глаза. Счастливые.

— Все потом, хорошо? У меня тут… дело есть. Последнее, — сцепила она руки перед грудью. — За этим сюда и шли. Управимся и пойдём отсюда подальше, хорошо?

Тангар кивнул.

— А ты… как?

— Я что, чумазая? Сильно? — Девушка подобрала упавшую шапку. Тут не холодно. Рукой пригладила волосы. — Я хорошо. Только устала. Вот закончу — и отдохну.

— А…

— Ты только ни про что не спрашивай. Сейчас. Хорошо?

— Хорошо.

Он готов был не спрашивать всю жизнь, лишь бы она не исчезала. По лицу видать. Раньше хранитель построже был. Раньше и Маритха так долго не пропадала.

— Где эта Дверь? — бросила она.

Счастье от встречи с хранителем тут же погасло, стоило вспомнить, за чем пришли.

— Я отведу тебя, — услышала она Аркаиса, и даже слезы почему-то навернулись.

— Не подходи к ней, — глухо прорычал Тангар. Девушка небрежно тёрла глаза, точно их запорошило здешней пылью.

— Прошлые уроки ничему тебя не научили? — насмешливо осведомился Сын Тархи.

— Я бы убил тебя, — подступил хранитель на шаг, не больше. — Если б мог.

— Пошли, Маритха.

Девушка двинулась за Темным, чувствуя спиной немой вопрос. Все потом. И если она только скажет, что не хочет вспоминать ни Храм, ни запретные земли, ни Аркаиса, хранитель никогда про это слова не скажет. Он и так, верно, думает, что её принудили. Пускай думает. Это она наверху такая храбрая была. От отчаяния. А теперь… тяжело с открытыми глазами.

Тангар пошёл рядом с ней, взяв один из факелов, освещая путь. В том не было нужды, но Маритха не стала отводить его руку. Приятно. Это его факелы горели в подземелье, как искра её Источника в сердце. Он ждал её. Немедля хочет позаботиться. Пускай.