Постоянное местожительство Вибхавти — деревня Далимгандж в округе Пурния. Отец её — учитель местной школы. Весь её облик говорит о том, что девушка одержима идеей посвятить свою жизнь служению народу. Даже одевается она не как остальные: на ней длинная рубаха и шальвары — все из грубой домотканой рядницы, как завещал великий Ганди. И на курсы она прибыла, движимая чувством бескорыстного служения людям… Разве могла она поступить иначе, когда и в её родной деревне, и по всей округе женщины умирают во время родов, а дети, едва успев родиться, становятся жертвами болезней? Поэтому, отправляясь сюда, она твердо решила окончить курсы и посвятить себя облегчению участи женщин–матерей. «В этом — самое великое служение народу», — любит повторять её отец… Кажется, что Вибхавти излучает какое‑то сияние.

Бэла внимательно оглядывает эту девушку. У Вибхавти ясный взгляд, открытое лицо, высокий чистый лоб и длинные вьющиеся волосы… Да, красива она, очень красива, эта единственная дсчь бедного школьного учителя из деревни Далимгандж!

Рукмини — местная, она живёт на восточной окраине Банкипура. Мать её работает санитаркой в больнице «Памяти святого семейства», а муж — водитель скутера — мотоцикла с лёгким прицепом на четыре сиденья под брезентовым верхом. В субботу вечером, гордо восседая на своем тарахтящем драндулете, он приезжает за женой, в понедельник утром привозит её назад.

Старшая из всех — Кунти Дэви. Хотя ей под тридцать, у неё молодой муж, совсем ещё мальчишка. У супруга её и повелителя книжная лавка рядом с местным судом в Чхапре. На кровати, что занимает Кунти, небрежно брошена красная бархатная накидка и книжка в дешёвом пестром переплете. При виде книжки Бэла не сдержалась.

— Значит, вон какими книжками торгует твой хозяин, Кунти–джи? — неожиданно для себя самой спрашивает она не без иронии.

— Такими, такими, — с гордостью в голосе подтверждает Кунти. — И всяких других тоже много: «Добрый разбойник Мансинх», «Роковая красавица», «Купец и грабители»… И ещё разные песенки из кинофильмов…

Как показалось Бэле, остальные обитательницы комнаты избегают Кунти… Вон и её тумбочка стоит отдельно ото всех, в углу, где все разбросано, не прибрано, грязно…

В каждой комнате Бэла объясняет правила проживания в общежитии, предусмотренные уставом, и в каждой комнате ей задают одни и те же вопросы, чаще нелепые, и высказывают пожелания, особенно те, что постарше, — Кунти, Тара, Джанки… Почему вечером нельзя разводить костёр? От комарья одно только спасение — дым… Почему надо ехать через весь город, чтобы получить жалованье? Целый день теряешь, пока доберёшься до управления да посидишь в очереди. И накладно тоже: в оба конца рупия набегает. А почему нельзя денежным переводом?

И на все эти вопросы у Бэлы один ответ: «Обращайтесь к директору департамента здравоохранения!»

Да, вот он, маленький мирок её подопечных: жаровни-невелички, небольшой чайник, дешёвые, с обитыми краями чайные чашки, стираные–перестираные полотенца. Сетки от комаров нет ни у кого, кроме Вибхавти, но и та из чувства солидарности ею не пользуется.

…Такая уж она, Вибхавти, — единственная дочь школьного учителя из деревни Далимгандж, которая прибыла сюда, движимая горячим желанием посвятить себя служению людям!

Такой же когда‑то была и она, Бэла Гупта, дочь учителя физкультуры из деревни Ислампур, что в округе Кишангандж…

Ни в учебе, ни в развлечениях и проказах она не уступала любому мальчишке. Была первой во всем — в умении владеть мечом и палицей, в метании копья и стрельбе из лука, в соревнованиях по плаванию и бегу…

На ежегодном празднике, который отмечался по случаю окончания учебного года, ученица Бэла Гупта демонстрировала свои успехи, а на ярмарке в дни праздника Дурга–пуджа[21] возглавляла отряд добровольцев, который сама организовала из своих сверстниц… Потом в её жизни впервые появилась тайна — романтичная, загадочная и потому особенно манящая!..

…Рассказы о героических деяниях крантикари — людей, совершающих революцию, она всегда слушала затаив дыхание, и мурашки, случалось, пробегали по спине. А когда в руки ей попалась цветная литография: озверевшие английские солдаты хлещут прутьями привязанного к скамье Мадангопала[22], Бэла не выдержала, разрыдалась. Поставив перед собой литографию, она плакала несколько часов кряду: у жертвы не спина — кровавая рана! Кровь льётся рекой!

А песня! Ту песню не забыть ей никогда! В ней пелось о том, как стройными рядами двигались борцы за свободу в парк Джалиянвала[23], как генерал О’Дайер отдал приказ стрелять и земля обагрилась кровью невинных, а любимец народа пал смертью храбрых, сраженный вражеской пулей!.. Какая ж это была песня, едва услышишь её — стиснешь зубы, сожмешь кулаки…

Когда на молитвенных собраниях общества «Арья–самадж»[24] известный по всей округе музыкант Пхеку Арья касался рукою гладкой кожи барабана, словно пламя пробегало у неё по груди, а перед глазами катились огненные волны. Жарко вспыхивало сердце, и пламень души выливался в самозабвенной песне. Вытянув над головой крепко сжатый кулак, она вливала свой голос в могучее звучание хора:

#Восславим Дургу,

что даёт победу храбрецам!

Вперёд! Смелее! И тогда

героем станешь сам!

Когда они пели эту песню, сбегалась вся деревня — мужчины и женщины, старики и дети; и, плотной стеной обступив поющих, в такт песне согласно кивали головами. А многие даже подпевали… Если нужно было пройти по деревне и собрать пожертвования на общее дело, первой вспоминали о Бэле. Дело дошло до того, что директор школы, почетный член многих обществ и ассоциаций, почтенный Абдул Вадуд пригласил её отца и в доверительной беседе предупредил его: «Присмотрите за своей дочерью, господин учитель, прошу вас… Прямо в классе затевает игру в этих… как их… террористов и распевает всякие песни… о борцах да о павших. Предостерегите девочку, иначе… как бы совсем от рук не отбилась».

Директор не ошибся: в один прекрасный день Бэла действительно отбилась от рук…

Был у её отца любимый ученик — налитой молодой силой красавец по имени Банкебихари. В то время он уже окончил школу и учился в Бенаресе. Приезжая на каникулы в родную деревню, он непременно заходил навестить учителя, а оставшись наедине с Бэлой — его прежний наставник был постоянно занят, — принимался с жаром рассказывать ей о крантикари — людях, которые всю свою жизнь посвящают великому делу революции. Он приносил ей книги, пел ей новые песни, сам себе аккомпанируя на гармониуме[25]. Каким могучим, не ведающим страха богатырём казался ей тогда Банкебихари, верный сын могущественной организации «Бихар крантикари парти»[26], сокращенно — БКП.

Но вот однажды Банкебихари явился к ней позже обычного и чем‑то очень озабоченный. Целый день ждала Бэла этой встречи, целый день украдкой выглядывала в окно, а он пришел, когда на дворе стало совсем уже темно. Сразу предупредил: в его распоряжении только десять минут. Бэла смотрела на него растерянно. Что произошло с ним, с её постоянно весёлым и ласковым Банкебихари?..

На следующий день Банкебихари сообщил ей, что БКП, членом которой он имеет честь состоять, требуется активный функционер из числа женщин… Кто же будет сбивать оковы с рук исстрадавшейся Матери–Индии, если такие девушки, как Бэла, сидят затворницами дома?..

А потом он показал ей револьвер, который постоянно носил с собой.

Бэла впервые в жизни видела настоящий револьвер. По жилам её пробежал огонь!.. Она осторожно коснулась рукоятки: металл холодный, но как горячит он кровь!

«А он заряжен?» — дрогнувшим от волнения голосом тихо спросила она.