И сам вдруг затянул дребезжащим тенорком:

#Ах, на подносе золотом,

Ах, на подносе…

«Видишь, — добавил он, — не просто с золотой каёмочкой, а весь из золота!»

«Ха–ха–ха! Ах–ха–ха–ха!»

Теперь уж и госпожа Ананд смеялась вместе со всеми.

Проводив гостей, она тотчас кликнула Абдула и в глухую полночь, полыхая от злости, нагрянула в общежитие.

Сейчас, когда она вернулась домой, все в ней кипело от ярости, и хоть привратник не спал, на него первого обрушился гнев хозяйки: почему, мол, ворота не заперты?

Из глубины особняка доносился могучий храп мистера Ананда. Это лишь подхлестнуло её. Она шумно распахнула входную дверь и с треском захлопнула её за собой. Храп звучал с неослабевающей силой. Стоя на пороге спальни, она брезгливо разглядывала мужа, который, свернувшись калачиком, лежал поперек кровати. Замызганная пижама, белые, как у покойника, ноги, на голом черепе, у самого виска, шевелятся несколько волосков, рот разинут, видны красные, без единого зуба, десны, на покрывале — липкие пятна слюны…

Мельком взглянула на свое отражение в настольном зеркале, резким движением отбросила со лба прядь волос… А у Бэлы Гупты, черт бы её побрал, завидное здоровье и сложена отлично, хотя ничуть не моложе, — нет, она никак не может быть моложе госпожи Ананд… А мистер Баге сегодня сказал ей комплимент: «У женщин, уроженок Бенгалии, есть все, одного не хватает им — величавой южной красоты. Когда я смотрю на вас, мне всегда вспоминаются храмы Южной Индии…» Ловок, бес! Пока продолжалось застолье, Баге не отрывал глаз от её пышного бюста. То и дело поправлял узел галстука, словно воротник душил его. Большой нахал все‑таки! И почему это мужчины вечно таращат глаза на её грудь? На днях, когда она проходила по Сабзи–багу, молодой сын зеленщика, будто расхваливая свой товар, прокричал ей вслед: «Покупайте плоды папайи, плоды папайи! Свежие, сочные, крупные. По восемь ан[7] за штуку! На рупию — пара!»

На ночном столике стакан с водой, в стакане — искусственные челюсти. Ей почудился вдруг дребезжащий смешок мужа: хи–хи–хи! This is a flower of flash[8], Джоти!

В эту ночь госпожа Джоти Ананд не сомкнула глаз ни на минуту.

Среди благотворительных заведений Банкипура «Благотворительное женское общество» пользовалось особым уважением. В местных газетах регулярно публиковались сообщения о его деятельности. Каждый материал неизменно сопровождался фотографией. Ведь президентом Общества был сам главный министр штата, а вице–президентом — известная общественная деятельница, которую все называют не иначе как «леди Салям». Кроме вице–президента, в состав правления входило ещё шестнадцать человек: двенадцать женщин и четверо мужчин — бывший судья Верховного суда штата, два адвоката и престарелый доктор Дубе, известный специалист по женским болезням.

Банкипурских дам, членов правления упомянутого Общества, можно видеть на всех юбилейных торжествах и официальных приемах, которые устраивает правительство штата: они величественно восседают в первом ряду кресел. Кресло у самого прохода обычно занимает директриса детской школы с вместительной сумкой в руках. Это и есть «леди Салям», полное её имя — мисс Хафиза Салям. Она из местных, хотя все считают её уроженкой Бенгалии, потому что она бегло говорит по–бенгальски…

Вот другая дама, мисс Рози Варгис, директриса высшего учебного заведения для благородных девиц — женского колледжа Паталипутры[9].

Есть тут и фигуры помельче: сестра–хозяйка местной больницы мисс Туду. Среди тех, кто значится в комитете, — почтенные супруги, незамужние дочери и сестры местной знати: Шьяма Саньял — дочь адвоката Верховного суда господина Саньяла от первого брака, Намита Гхошаль, миссис Дубе, Вандна Шарма, Бхуванимохини Мишра, мисс Канджур, миссис Керкета, Брахма Кумари, мисс Сатьяпаль.

«Благотворительное общество» Банкипура ежегодно устраивает многочисленные культурные мероприятия — выставки новорождённых, распродажи женских поделок, выставки цветов.

А четыре или пять лет назад по инициативе и на средства Общества было основано благотворительное общежитие для женщин–работниц: в «Кхагра–манзиле» — огромном пустующем особняке, некогда принадлежавшем бывшему правителю княжества Кхагра, разместились не только само общежитие, но и другие благотворительные учреждения для женщин: «Центр материнства», «Центр рукоделия и ремесел», «Молочный центр».

Лицом же, на которое возложена вся ответственность за состояние дел в общежитии и во всех этих трех центрах, является мисс Бэла Гупта.

«Центр материнства» расположен на отшибе и имеет отдельный вход — когда‑то эта дверь вела прямо во внутренние покои правителя Кхагры и ею можно было спокойно пользоваться как потайным ходом, однако даже акушерка, глухой ночью явившаяся по срочному вызову, обязана получить разрешение Бэлы и сделать соответствующую запись в книге посетителей. Через Бэлу же сотрудницы всех трех центров могут направить жалобу или прошение.

Проживают в общежитии, естественно, только незамужние женщины, имеющие постоянную работу. Кого только здесь нет: машинистка, телефонистка, продавщица из местной лавки ремесленных изделий, медицинская сестра, гид, преподавательница колледжа, диктор местной радиостанции. И хотя каждый год общежитие расширяется, на десятки прошений приходится отвечать отказом.

Устав общежития почти ничем не отличается от уставов других заведений подобного рода, ничем, кроме одного пункта: согласно уставу, утвержденному общим собранием Общества, статусом «женщины–работницы» не пользуются женщины, являющиеся функционерами какой‑либо политической партии. Покойница Рамала Банерджи, бывало, шутила: «И найти‑то работу — для женщины нелёгкое дело, а тут ещё такое ограничение… Если следовать их уставу, в общежитие надо принимать одних только смиренниц».

Да, хороший была человек Рамала Банерджи. Недаром все жители Банкипура уважительно называли её «тетей».

Почти тридцать лет вынашивала она мечту о таком заведении. Помощников у неё не было, и сидеть сложа руки ей не приходилось: все свои силы и время отдавала Рамала любимому детищу. Чтобы провести собрание, принять нужную резолюцию, а заодно и пополнить казну, по нескольку раз в год устраивала старуха благотворительные выставки. Жертвователей посвящала в свои планы. И вот после долгих лет упорного труда мечта её наконец сбылась.

И поэтому, знакомя посетителя с общежитием, волей–неволей приходится говорить о покойнице.

В 1936 году, когда впервые Индийский национальный конгресс одержал победу на выборах и в ряде провинций, в том числе в Бихаре, сформировал правительство, министр здравоохранения предложил кандидатуру Рамалы Банерджи в члены комитета, ведавшего отбором младшего персонала для медицинского колледжа, вызвав немалое удивление почтенной публики: это ещё что за новости? Миссис Рамала Банерджи? Кто такая? Тоже конгрессистка?

Чтобы познакомить публику с миссис Банерджи, министру пришлось обратиться к присутствующим с краткой речью: «Миссис Рамала Банерджи — супруга известного адвоката из города Банкипура. Я знаю её с того времени, когда она была ещё студенткой колледжа в Бхагальпуре. Тогда она носила фамилию Чаттерджи; мисс Рамала Чаттерджи была первой во всем: в учебе, и в спорте, и в общественной работе… Её деятельность по оказанию помощи пострадавшим от землетрясения в тридцать четвертом году высоко оценил сам Раджендра–бабу[10]».

После такой речи члены комитета единодушно поддержали кандидатуру миссис Банерджи… Хотя эта проповедь была ни к чему. Разве кто‑нибудь станет возражать, если кандидатура предложена самим министром?

Правда, некоторые из членов комитета понимающе переглянулись: дескать, ты только прикидываешься простачком, уважаемый господин министр, а глазки‑то — как у кота, завидевшего сальце…