Несмотря на то, что доктор Бонс была совсем не молода, пальцы у нее были очень сильными. Она ритмично втирала мазь по всей икре до лодыжки, потом взяла эластичный бинт и тщательно забинтовала ногу до самого колена.

— Вставай, — приказала она.

Ари перекинула ноги через край кровати. Линк спал на полу, и она ласково ткнула его пальцем ноги. Он приоткрыл один глаз, зевнул и лишь потом отодвинулся. Ари встала, полная решимости не опираться на палку. Правую ногу обожгло словно каленым железом. Ари закусила губу и перенесла центр тяжести на левую ногу. Та, по крайней мере, просто болела.

— Отлично, — с трудом выдавила она. — Просто отлично.

— Гм. — Доктор Бонс скептически подняла бровь. — Ты собираешься идти так вниз обедать? С Фрэнком и Энн?

— Да.

— Ты просила своих приемных родителей позволить покататься на Беге?

— Они обещали узнать, как вы на это смотрите.

— Я не против.

— Так за чем дело стало? Бег мой, так ведь!? — Она произнесла это не вопросительным тоном. Вопросы она задавала на протяжении двух месяцев. Где мои настоящие родители? Где я жила раньше? Почему у меня такие чудные сны? И по мнению Ари, доктор Бонс ни на один из них не могла ответить достаточно правдоподобно. Но вот вопроса, кому принадлежит Бег, она не задавала. Это она знала твердо: Бег ее. На веки вечные.

Доктор Бонс прищурила свои ясные глаза. Ари казалось, что от ее пронзительного взгляда ничто не укроется.

— Память у тебя улучшилась?

Ари покачала головой.

— Ну что ж. Как ездить верхом, ты знаешь. Для таких, как ты, это так же просто, как дышать.

— Я ездила верхом? Я… — Ари стеснялась этого вопроса, но надо было его задать. — И как я ездила?

— Прекрасно, — буркнула доктор Бонс, неодобрительно фыркнув. Ари вспыхнула. Она знала, что самый страшный грех, с точки зрения доктора Бонс, это тщеславие. Хотя нет, подумала Ари. Не самый страшный. Тщеславие на втором месте. На первом причинение вреда животным. Доктор Бонс постучала стетоскопом по костяшкам пальцев. — Ты слушаешь меня? Я составлю для тебя программу верховой езды. И не таращите на меня, пожалуйста, мисс, свои огромные голубые глаза. Я знаю, как тебе не терпится. Так вот. Первую неделю ты ездишь верхом двадцать минут раз в день. Горячие ванны каждый день и по-прежнему массаж. Затем на следующую педелю два раза вдень по двадцать минут. Шагом. Затем часть шагом, часть рысью. Будем увеличивать время по двадцать минут, пока не дойдем до часа. После того, как дойдем до часа, попробуешь легкий галоп. Никаких прыжков через препятствия в течение месяца.

— Никаких прыжков в течение месяца, — подытожила Ари за обедом. Она была в таком возбуждении, что не видела, что в тарелке. — Если доктор Бонс не против, то я надеюсь, вы тоже не против?

Энн ткнула вилку в пюре:

— Скажи ей, Фрэнк.

— Кто, я? — Фрэнк покрутил усы, потом взъерошил волосы. Он ел горошек, и одна горошина запуталась в его тоненькой бородке. — Но почему я?

Энн отложила вилку и воззрилась на него в упор:

— Потому что у меня язык не поворачивается.

— Что он должен сказать мне? — спросила Ари.

— Проблема с Бегом.

Сердце у Ари оборвалось.

— Он не заболел. Заболей он, я бы знала. Я ведь чувствую почти все его мысли. А эта рана на лбу почти затянулась, правда ведь?

— Нет, нет, он здоров, милая. — Фрэнк похлопал ее по плечу. — Но пришли счета из больницы…

Ари пропустила это мимо ушей:

— Если Бег здоров, о чем речь. Можете выкладывать все.

Энн прокашлялась:

— Ты знаешь Кармайкла?

— Этот богач со своей дочерью? Вы мне говорили о нем.

— Мы… она без ума от Бега.

— Не мудрено, — усмехнулась Ари.

— Они предложили нам кучу денег за год.

— Что? — Ари была уверена, что произнесла это спокойно, и голос у нее не дрогнул. — Вы, конечно, отказались.

— Разумеется, мы не продаем его или что-нибудь в этом роде! — с видом оскорбленной добродетели воскликнул Фрэнк. — Это типа сдачи на прокат. Он будет оставаться здесь на нашем ранчо «Глетчеров ручей». Они и не собираются стать его владельцами — ничего подобного. Да он и не наш, чтобы продавать его.

— Он мой! — взорвалась Ари.

— Он и не настолько твой, чтобы продавать его, моя госпожа, — мягко возразила Энн. — Но нам позарез нужны деньги.

— Сдайте ей другую лошадь.

— Но она не хочет другую, — объяснил Фрэнк. Он заерзал на своем стуле. Он был явно не в своей тарелке, Ари это отлично видела. В то же время она хорошо понимала, что никто не захочет другую лошадь, хоть раз увидев Бега.

— Не видать ей Бега, — спокойно сказала Ари. — Он не сдается напрокат. Он мой!

Фрэнк пожал плечами.

— Сейчас он просто обыкновенная лошадь, Ари. Без своего…

— Фрэнк! — осадила его Энн. — Забыл разве, что доктор Бонс сказала: она должна все вспомнить сама. Иначе ничего не получится. — Она наклонилась к столу и погладила Ари по ладони. — Прости, Ари. Мне ужасно жаль. Но мы не знаем, как быть. Нам надо что-то есть, Ари. И это единственный способ добыть деньги. Ну, пожалуйста, милая. Пожалуйста. У тебя еще целый месяц. А потом они заберут его.

Счета. Больничные счета. Это по ее вине. Но у нее еще месяц времени. Целых четыре недели можно ни о чем не думать. И, с трудом сдерживая слезы, Ари произнесла:

— Ладно.

Ей казалось, что эти слова задушат ее.

Над ранчо «Глетчеров ручей» взошло солнце, омывая бледным светом зеленые пастбища и золотя белые заборы. Линк неторопливо бежал по гравийной дорожке к потоку, который струился вдоль опушки леска, окаймлявшего старую серую усадьбу со всеми хозяйствами.

— Линк! Линкольн! — крикнула Ари голосом рачительной хозяйки. Пес живо обернулся. Голос раздавался из старинной сосновой рощи у небольшого водопада, питающего Глетчеров ручей. Он поднял голову и навострил уши.

— Ли-и-инко-о-ольн! — Ари на Беге скакала галопом из-за толстых стволов навстречу встающему солнцу. — Ты куда пропал? — насмешливо спросила она. — Мы с Бегом проскакали уже много миль. А ты все пропустил, Линк.

Пес поднял морду и залился счастливым лаем. Ари щелкнула пальцами, и Линк прыгнул на седло.

На Ари были бриджи, высокие черные сапоги и выгоревшая на солнце тенниска. Солнце играло на рубиновом камне, висящем на золотой цепочке у нее на шее. Волосы в это утро она не подвязывала, и они свободно свисали до самого пояса и даже касались седла. Могучий копь изогнул шею и затанцевал, почувствовав на себе собаку. Ари изящно покачивалась в седле, держа в руке ненатянутую уздечку.

— Полегче, Бег, — проговорила она нежным голосом. — Ты же знаешь Линка.

Конь захрапел и стал рыть землю копытом, всем своим видом выказывая надменное негодование, словно говоря: «Ну да, я его знаю, но готов ли он слушаться Наше величество?»

Ари приподнялась в седле, остановила коня и похлопала себя но левому бедру. Линк сел на задние лапы, упираясь передними в толстую, подбитую войлоком подпругу. Бег нетерпеливо повел головой, но с места не сдвинулся. Ари с любовью почесала переносицу колли.

— Я хочу, чтоб вы сегодня были добрыми друзьями, — ласково произнесла она. — Я понимаю, что вы оба не очень-то понимаете, что происходит. Но придется с этим смириться. Ради меня. — Линк спрыгнул на землю и склонил голову набок. На его лбу появилась недоуменная складочка. — Месяц прошел. А у нас проблема. Эта девочка, что берет здесь уроки верховой езды. Зовут ее Лори Кармайкл.

Линк чуть заворчал. Бег ударил копытом.

— Угораздило же се увидеть Бега, пока я валялась в больнице с этими проклятыми ногами. Она… в общем, он ей понравился. — Ари тяжело вздохнула, с трудом сдерживая слезы. Надо вести себя спокойно, хотя бы ради спокойствия своих четвероногих друзей. — Ее родители взяли тебя напрокат, Бег. Они выкладывают уйму денег за то, чтобы она каталась на тебе целый год. А ранчо позарез нужны деньги. Словом… — Ари проглотила комок в горле. Слезы, которые она поклялась не проливать ни в коем случае, звучали в ее голосе. — Словом, это паша последняя прогулка, Бег. Не навсегда, конечно. Сегодня утром Лори придет, и я ей должна дать первый урок верховой езды. — Она выпрямилась в седле. — Но ты все равно мой, Бег. Мне так жаль, так жаль. Но иначе не получается. Я надеюсь, что вы оба будете вести себя как умники, ладно, Линк, Бег?