— У тебя отменный нюх, малыш, да?

— У нас, у колли, с нюхом все в порядке.

— Вот и здорово. Можешь довести нас до деревни? Ищи людей и… — Ари вздохнула. Она с утра не позавтракала и сейчас чувствовала, как проголодалась, — и чего-нибудь съестное.

— Конечно. — Мысленный голос Линкольна был немного надменный. — Какие проблемы. Правда, — он замолчал на миг, — колли не бладхаунды, ты же знаешь.

— Знаю.

— Мы и не терьеры. Это у терьеров великолепный нюх. Только нюх еще не все, сама понимаешь. Есть кое-что поважнее нюха. Например, красота. Мы, колли…

— Линкольн!

— … по праву считаемся одними из самых красивых среди собак…

— ЛИНК!

— Что?

Ари подперла руки в бока и с негодованием уставилась на него. Это ж надо! Кто бы мог подумать, что ее любимый пес окажется таким болтуном?

— Угомонись, прошу тебя. Выведи нас на деревню и все.

— Да ладно, чего там. — Он бросился вперед, весело виляя хвостом. Ари двинулась следом, не столько ведя Бега на поводу, сколько дружески идя рядом с ним. Они шли через луг. Золотая с черным спина Линка мелькала в высоких, податливых травах. Они устремляли свои широкие стебли вверх и стояли сплошной стеной, но, как оказалось, легко раздвигались и пропускали путников.

Кругом стояла удивительная тишина.

Когда они вошли в лес, двигаться стало труднее. Искривленные ветви деревьев плотно переплелись, образовав настоящий шатер над головой, сквозь который не пробивался ни один луч солнца. Золотые листья удерживали свет, как стекло удерживает воду.

Ари с трудом видела дорогу, по которой они шли, но деревья росли столь плотно, что, по существу, они все равно двигались вслепую. Слава богу, хоть ветви были высоко над землей, а ковер листьев густо устилал почву, так что не приходилось продираться через валежник или кустарник.

Линк двигался причудливо, как он привык, когда они гуляли с Ари. Он то останавливался и начинал внюхиваться в груду опавших листьев, исследуя невидимые норки, то задирал заднюю лапу с задумчивым, мечтательным видом и метил своей пахучей струей ствол понравившегося ему дерева. Разница — и значительная — сейчас была в том, что он теперь непрерывно мысленно разговаривал, причем обращался не столько к себе, сколько к ней.

— С той стороны Бреши это была бы нора суслика, но кто его знает, какому зверьку принадлежит нора здесь. А тот след на дереве, должен бы принадлежать белке, только кто может сказать, водятся ли белки в Забрешье?

Но чем дальше углублялись они в лес, тем приятнее было ей слышать эту собачью трескотню. Листья здесь становились темнее, золото превратилось в глухую темную охру. В лесу было тихо и темно, будто здесь уже наступили сумерки. Что правда, то правда, тишина стояла удивительная. А непрерывная болтовня Линка отвлекала ее от беспокойных мыслей и гадания, что это за бугорок у подножия громадного ствола и не тень ли это мелькнула между двумя тонкими деревцами.

Вдруг Линкольн остановился как вкопанный и зарычал. Ари тоже застыла. Так Линк рычал, когда впереди был «чужой». Шерсть у него на холке поднялась и встала дыбом.

Бег тоже остановился, чутко прядая ушами. Верхняя губа поднялась, обнажив зубы.

Лори упавшим от страха голосом прошептала:

— Что? Что там такое?

— Тихо! — Ари напрягла слух. Мухи. Черные мухи. И опять этот жуткий запах падали, который ей случилось почувствовать уже трижды.

Линкольн закружился волчком, оскалив зубы.

— НАЗАД! ПРЯЧЬТЕСЬ ЗА ДЕРЕВО!

К своему немалому изумлению Ари услышала ответ Бега:

— Что? — возмущенно спрашивал Бег. — Это кто? Я должен прятаться от какой-то ничтожной твари?

Линкольн мрачно бросил:

— От этих спрячешься! Да поживей!

Ари не переставала дивиться этому новому явлению. Оказывается, собака и лошадь могли разговаривать друг с другом.

В воздухе послышался вибрирующий звук вроде барабанной дроби. Ари, затаив дыхание, вслушивалась и безотчетно считала про себя: «Раз, два, три, четыре».

— Что? Что такое? — прошептала до смерти перепуганная Лори. Линкольн с холодной решительностью в глазах стал загонять их носом за толстый ствол дерева.

Странный звук приближался.

«Раз, два, три, четыре».

— Будто кто-то марширует, — прошептала Ари. Она подняла глаза на Лори. Личико белокурой девочки было белее мела. Ари слышала ее прерывистое дыхание. — Расслабься, — сказала она ей, как сказала бы напуганной лошади. — Дыши глубже. Постарайся глубже дышать.

РАЗ! ДНА! ТРИ! ЧЕТЫРЕ!

В этом мерном гуле различались голоса. Низкие. Мною голосов. И все они на одном дыхании вели мерный счет.

Ари прижалась к стволу, не осмеливаясь высовываться, чтобы рассмотреть, что там. Лори склонилась к загривку Бега и беззвучно всхлипывала, отчего плечи ее вздрагивали.

Бег стоял, гордо подняв голову. Ноздри у него дрожали. Он был явно смущен и зол.

— Лошади, моя госпожа. И не лошади.

Ари не знала, что ответить. Так она была напугана. Вдруг Бег подался вперед, фыркая и храпя. Линкольн выскочил и прикрыл своим телом могучего жеребца от надвигающейся опасности. Ари прижалась к ногам Бега. Земля тряслась от невидимого марширующего войска.

Ей надо видеть! Ари пробралась вперед и укрылась за кучей листвы, наваленной у корней огромного дерева.

Марширующие шли лесом.

Ари укусила себя за кулак, чтобы не закричать.

Их было огромное множество, — наверное, не меньше сотни. Угольно-черных с красными глазами, глазами демонов. И у каждого изо лба торчал железный рог.

Черные единороги.

Целое войско.

От них исходил страх и ужас. Ужас был в самом воздухе, которым они дышали, ужас исходил из почвы, по которой они ступали. Они парами проходили мимо того места, где прятались Ари и ее спутники. Их горящие глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой. Они были черней угля, черней черной ночи.

У Ари во рту пересохло. Она учащенно дышала и едва не лишилась сознания от всей этой жути. В глазах все поплыло.

Когда Ари открыла глаза, черного воинства уже и след простыл. Воздух был чист и свеж, земля не провалилась. Как будто ничего и не было.

— Лори? — Ари сама удивилась, с каким спокойствием она спрашивала. — Ты жива?

— Кажется, — не проговорила, а пропищала она. — Ты смотрела?

— Да.

— Что это такое было?

— А ты смотрела?

— Нет, — Лори помолчала. — То есть да.

— Тогда ты и сама знаешь что. — Ари прекрасно понимала, что Лори была так напугана, что не посмела поднять голову с шеи Бега. Если она скажет Лори, что это были черные единороги с красными глазами, само воплощение зла, белокурая девочка от страха разревется так, что будет потоп. И им никогда не выбраться из этого леса.

— Я толком ничего не видела. Что же это такое было?

— Да просто… э… просто медведи.

— Медведи! — Лори прямо подпрыгнула.

Линкольн с упреком взглянул на Ари.

И как это тебя угораздило! Она же теперь не уймется до самой деревни.

— МЕДВЕДИ! — Лори ударила пятками Бега в бока. Конь поднял голову и взглянул на Ари.

— Можно ее сбросить, моя госпожа?

— Ни в коем случае! Нам надо, — вздохнула Ари, — нам надо идти. Может, она замолчит, когда поймет, что мы в безопасности.

Дальше они шли молча. Страх не оставлял их.

Через полчаса Линкольн вывел их на край деревни, и они в первый раз увидели ее вблизи. Но сколько Ари ни смотрела, сказать, опасна она или безопасна, она не могла. Но там был знак. И знак говорил: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БАЛИНОР».

Ари остановилась. Пригляделась. И ледяной ветер коснулся ее сердца. Что это такое? Что это такое?

Впереди была не просто деревня.

Она сделала шаг. Потом еще.

В Небесной долине был прекрасный день. Солнце стояло в зените над темно-зелеными лугами. Легкий вечерок шелестел в листьях сапфировых ив, растущих по берегам Державной реки. Единороги из стада Небесной долины мирно паслись на солнышке, каждый из них имел свой цвет, соответствующий цвету радуги. Прекрасный лиловый единорог с серебряной гривой и таким же хвостом пристально смотрел вниз на стадо с вершины Восточного хребта. Это была Аталанта Сновещательница, супруга Золотого Нуминора и советница стада. В ее темно-лиловых глазах стояла тревога. Небесной долине грозила беда. Старые враги стада не знали покоя. Тень войны замаячила над долиной.