Они искали пути воздействия на него и, как им показалось, нашли, наконец, верный ход: повлиять на мать Иисуса и братьев его.

Дело в том, что приближался праздник Скинопигии (Доставление кущей), на который обычно в Иерусалим съезжается множество паломников. Из Галилеи, как правило, на праздник Поставления кущей отправляется целый караван. Вот с ним-то и хотели отправить Иисуса в Иерусалим его приставы, повлияв волей своей на семью его.

Первый шаг им удался. Мириам, мать Иисуса, и братья его пришли к нему с поклоном и пригласили ехать в Иерусалим вместе с ними. Иисусу, однако же, это предложение показалось неприемлемым: смешаться с толпой паломников, прийти с ними в Иерусалим безвестно? Нет. Не зря же он так много сделал, неся людям Живой Глагол Божий. Однако он не стал делиться своим сокровенным с родными, памятуя неприятие его деяний и Иаковом, и даже матерью. Ответил так:

— Мне еще много предстоит проповедовать в синагогах Геннисаретской земли. Слово мое слушают здесь со вниманием.

— Яви себя миру, а не единой Галилеи, — вроде бы посоветовал с братской доброжелательностью Иаков. — Много ли пользы от твоих проповедей в одной земле? Кто делает дела, подобные твоим, в тайне? Пойдем в Иерусалим. Пусть слово твое услышит и оценит весь народ Израиля.

Уловил Иисус в словах брата неприятный для себя подтекст, но не возмутился, а ответил смиренно:

— Наступит час, явлю себя в храме Иерусалимском. Теперь еще не время.

Иаков, пожав плечами, пошел прочь. Помешкав немного, последовала за ним и Мириам. Остальным тоже не оставалось ничего делать, как оставить брата своего с его желанием.

Приставы, поначалу насторожившиеся отказом Иисуса идти караваном паломников в Иерусалим, поразмысливши, оценили решение Великого Посвященного весьма мудрым: лучше, если он войдет в Священный город в сопровождении учеников своих и толпы сторонников, да если еще подготовить ему соответствующую встречу, тогда его вход в Иерусалим станет именно таким, каким он и должен быть.

Конечно, в самом Иерусалиме мало кто знает проповедника из галилейского Назарета, а что он Великий Посвященный никто даже не может предположить. По твердому убеждению иудеев галилеянин не может быть пророком. Пророков дает только Иудея. Зато в дни входа Иисуса в Иерусалим в городе будет много паломников из Галилеи, которые и зададут тон. А их непременно поддержит большинство народа из Иудеи, если загодя распространить слух, якобы тайный, что вот-вот в городе появится пророк из рода Давидова, рожденный в Вифлееме, где родился сам Давид, и пророк этот возьмет грехи человеческие на себя ради воцарения Царства Божьего на земле.

Расчет точный: слух этот, передаваемый с опаской, сразу же взбудоражит город, ибо каждый воспримет его по своему разумению, по своему чаянию, а оно у всех, разнясь в личных интересах, объединится в одном — надежде на освобождение от римского ига. Вот тогда не избежать Иисусу скорой жертвенной казни ради освобождения рода людского от грехопадения.

Приставы договорились влиять на Иисуса общей волей, одновременно распуская слух в Иерусалиме, готовя ему достойную встречу.

Впрочем, воля Посвященных мало что изменила в действиях Иисуса и его замыслах. Он уже сам, помня благословение на горе Иеромона, определил вход в Иерусалим с таким расчетом, чтобы оказаться в нем в канун пасхальной недели, когда в городе соберется наибольшее число паломников. Он войдет в Храм и станет проповедовать, а если кто попытается помешать ему, он сам прогонит того из Храма.

Вскоре после того, как караван паломников отправился в Священный город, Иисус объявил ученикам своим:

— Ждет и нас дорога к Храму Соломона. Но в пути станем проповедовать и крестить. Понесем Живой Глагол Божий по городам Иудеи. Чтобы не сказали, что лишь в Галилее слышали люди мое пророчество.

Учеников своих он разделил. Одним, среди них Иаков и Иоанн Заведеевы и Симон с Андреем Ионины, велел идти берегом Иордана, чтобы крестили те его именем, с остальными же и с иными, сопровождавшими его, — намерился идти по Иерусалимской дороге. Встреча в Вифании. В доме Лазаря в самом начале весны. Или в доме Симона, которого он исцелил от проказы в Капернауме еще в самом начале своей пророческой деятельности и после чего стали стекаться к берегам Галилейского моря страждущие в надежде получить исцеление из земель всех колен Израилевых и даже из стран многобожников.

Несколько раз после этого Иисус останавливался у Симона, находя отменное гостеприимство.

Иисус не собирался ни проповедовать, ни пророчествовать в синагоге Вифании, чтобы не повторилось то, что произошло после воскресения Лазаря. Он в этом городе, от которого до Иерусалима рукой подать, будет готовиться ко входу в Храм Соломона, сбивая вокруг себя крепких мужчин, чтобы при необходимости они бы применили силу к тем, кто станет сопротивляться в Храме ему, Иисусу. Размещаться же уверовавшие в него и готовые стать стеной на защиту его будут не в Вифании, а в пещере Иеремии. Так он определил.

Во время вечерней трапезы и обычной беседы после нее Иисус рассказал ученикам своим о планах, призвав их всеми силами содействовать их исполнению. Это весьма ободрило апостолов. Наконец-то от слов равви переходит к делу, и если все сложится удачно, он вполне может объявить себя первосвященником, а затем и царем всего Израиля. Народ поддержит его, потомка Давида, ибо истосковался по свободе. Рим же, опасаясь великого восстания, признает Иисуса царем, и тогда они, апостолы, сядут по правую и левую руку его. Тогда исполнится обещанное им, когда он звал их с собой.

Как они ошибались! Иисус вовсе не думал о власти. Он давно и твердо считал любую власть злом. Храм Соломона ему был нужен лишь для того, чтобы Живой Глагол Божий услышали все колена Израилевы, и каждый, услышавший его, обрел бы в душе своей, в сердце своем Царство Божие. Вот тогда-то вера в Единого Творца, в Отца Небесного, вера любви и свободы, разрастаясь и укрепляясь, сметет все, что станет мешать вольности духа народного. Тогда не удержать Риму ни Израиля, ни иные подъяремные страны. Свобода восторжествует. Вольность духа обретет господство в истинном Царстве Божьем на земле. Ради этого он идет на последний шаг в своей жизни, готовый безропотно испить Жертвенную Чашу до дна.

Какое великое разочарование испытают ученики его, узнав обо всем этом в последние дни перед распятием учителя своего.

И только Мария Магдалина поняла женским чутьем своим, любящим сердцем своим истинные намерения Иисуса и попыталась отговорить его от рокового шага.

— Уйди в Эдессу. Я пойду за тобой.

— Нет. Я благословен Отцом моим Небесным дошагать по своей судьбе до самого конца.

Грустно вздохнула Магдалина и вновь упрямо поклялась себе:

«Ты будешь жить! Я не дам тебе умереть!»

Но в тот момент она, как и прежде, еще даже не представляла себе, каким путем этого добьется.

В Вифанию Иисус пришел раньше своих учеников, которых направил по Иордану. На сей раз серьезных конфликтов с фарисействующими в иудейских городах у него не происходило. Он проповедовал в синагогах, исцелял больных, не вызывая явной вражды со стороны тех, кто видел в нем реформатора законов Моисея и никак не желал никаких новшеств, ибо видел в них ущерб своему авторитету. Однако и уверовавших в него почти не прибавлялось, но не потому, что таких не было, а потому, что он сам, своей волей, отбивал желание идти с ним — он лишь выбирал крепких мужей, молодых годами, с которых брал слово быть ему послушными и преданными.

Но и их Иисус не звал с собой в Вифанию, а оставлял в пещере Иеремии, заверив их, что станет приходить к ним два-три раза в неделю, когда же пробьет час, он позовет их с собой. В пещере осталось несколько женщин, чтобы ухаживать за ними, а Иуда Искариот, хранитель казны, выделил им добрую сумму на расходы.

В таких условиях можно жить, тем более, питая надежду на значительный взлет в будущем: пророк ведь из рода Давидова, и этим все сказано!