Апостол Фома, как в свое время Иисус, проповедовал на каждой стоянке именам Мессии, в чем помогал ему Самуил. И вот когда они посетили Нахорли в их райском уголке, там председатель синагоги и старейшины с гордостью рассказали Фоме, как проповедовал у них Иисус Мессия, как по его совету привезли они свитки Священного Писания из Иерусалима и построили для них крепкое хранилище, а рядом с ним дом для гаццана, чтобы Священные тексты находились под постоянным его оком; и к великому удивлению Самуила, апостол воспринял рассказ старейшин о Мессии как что-то обычное, лишь время от времени молитвенно возглашал:
— Велики деяния Отца и Сына.
В других общинах апостол Фома, когда слышал об Иисусе, уже не возглашал благочестиво, а говорил убежденно:
— Христос един с Богом. Отец и Сын — единая суть. Промысел же Божий в его воле. Сын Божий может быть везде. Он — Дух Святой, несущий Живой Глагол Божий в образе человеческом.
Он говорил это с такой верой в истинность утверждения своего, что слушавшие его замирали в трепетном молчании. Они не могли не верить ученику Мессии, самолично щупавшему раны его, когда Иисус появился меж ними после воскресения своего и видел своими глазами, как Сын Божий воспарил в небо, к Отцу своему.
Для Самуила и его сына Авимаила все это звучало, по меньшей мере, странно. Мессия — да. Проповедник и пророк, благословенный Богом, — да. Великий Посвященный, мудрый из мудрых — да. Христос — вполне соответствует. Но един с Богом? Не укладывается в голове, ибо Иисус осязаем, живет подобно всем людям, имеет жену, детей, имеет слуг и дом. Получается: человек и Бог одновременно? Да, головоломка.
Фома же всякий раз, когда проповедовал именем Иисуса, как ученик его, как первоапостол, повторял о единстве Отца и Сына, о Светом Духе в образе человеческом, и звучало это так убедительно, что Самуил начал уже подумывать, не кощунствует ли он, видя в Иисусе, друге своем, только человеческий образ.
И все же он твердо решил, что прежде чем увидится равви с учеником своим, он, Самуил, расскажет все без утайки Иисусу. И еще он решил, что приезд Фомы в Сринагар должен остаться в тайне от общины и даже от старейшин до тех пор, пока не скажет своего слова Мессия.
Самуил прикидывал, как это сделать ловчее, но все сложилось лучше лучшего: когда караван вернулся в Сринагар, Иисуса в городе не было, и Мария ждала его возвращения только через неделю. Тогда Самуил, разместив Фому в своем доме и наказав ему строго-настрого никуда не выходить, пока не будет на то воля Сына Божьего, ушел через пару дней навстречу Иисусу. Фоме же сказал, что удаляется для молитвы на столь долгое время, пока не снизойдет на него видение.
Встретились Иисус и Самуил в доме Арджуны-Павла, где, как обычно, Иисус отдыхал пару дней, когда спускался с высокогорья. Иисус выслушал взволнованный рассказ Самуила, к новому его удивлению, совершенно спокойно. Но Иисус, понявший состояние своего друга, решил объяснить ему все.
— Еще в Нусайбине, где удерживали нас с Марией Сарманские братья, мне стало от них известно, как с легкой руки апостола Павла и тех, кто воспринял его слово за истину, проповедуется обо мне не как о Сыне Человеческом, а как о Сыне Божьем. Да, я говорил о Господе, как об Отце Небесном, ибо проповедовал не приниженную любовь к Господу нашему, а любовь сыновнюю. Именно это, скорее всего, и наводит их на мысль о моем единстве с Богом. Так они видоизменяют мое слово в соответствии со своим умозаключением. Я просил Главу Сарманского братства отпустить меня в Иерусалим, дать возможность посетить все общины уверовавших в меня, но решение суда было категоричным: никакого возвращения. Ими был избран Кашмир, где наиболее многочисленна, по их оценкам, еврейская община. Мне тогда было отвечено так: пусть молодое вино перебродит. Похоже, оно перебродило, и ничего уже не изменишь. Пусть все останется так, как есть. К тому же, думаю, подобное не в ущерб тому, что я проповедовал, не в ущерб Живому Глаголу Божьему, напротив, делает его более привлекательным и более почитаемым.
Самуил вполне с этим согласился, и тогда они обсудили, как лучше провести встречу Сына Божьего с его земным учеником. Удачным показалось Иисусу предложенное Самуилом:
— Ты видел в конце моего сада домик уединения.
— Да.
— Видел там лестницу на второй этаж?
— Конечно.
— Если тебе по ней, Мессия, спуститься к ученику своему, погруженному в молитву, будет ли ладно?
— При зажженных свечах. В наступившей ночи.
Обговаривать мелкие подробности не было необходимости: Иисус не потерял способности создавать иллюзии, и он все сделает так, как определил суд Великих Посвященных Сарманского братства — разговор через видение.
Одно лишь определили Иисус и Самуил — время встречи. Расчет такой; два дня безостановочного пути до Сринагара, день на отдых, после чего можно начинать ночные бдения. Как долго они продлятся, пока определить они не взялись. Все зависит от того, какими сведениями располагает апостол Фома.
И вот через три дня Самуил, получивший якобы слово Всевышнего по молитве своей, привел апостола Фому в домик уединения еще засветло.
— На столе свечи, видишь? Для Отца, Сына и Святого Духа. Как стемнеет, зажги их и моли Господа Бога нашего, чтобы ниспослал он Духа Святого в образе учителя твоего, в образе Мессии. Он предстанет пред тобой. Мне было такое слово.
Со свойственной ему недоверчивостью апостол Фома поглядел на свечи и даже пожал плечами, что не осталось незамеченным Самуилом.
— Сделай так, как я сказал, — посчитал нужным еще раз подтвердить свой совет Самуил, — и ты обретешь благодать Божью. Сын его предстанет перед тобой.
Вскоре стемнело, и Фома зажег свечи. В комнате полумрак. Лишь ореол над столом, по углам же едва приметная светлость. А лестница, ведущая на мансарду, у самой отдаленной стены и вовсе слившаяся с теменью.
Фома, опустившись на колени, принялся бить поклоны, шепча молитвы, но вот почувствовал полную пустоту в себе и абсолютную нереальность своего положения: он словно растворился в каком-то неведомом для себя мире, совершенно недосягаемом. Он даже не понимал, продолжает ли молиться или нет, хотя губы его что-то шептали.
Сколько времени находился он в таком состоянии, для него осталось неразрешимой загадкой на всю определенную ему судьбой жизнь, когда же обрел чувственность, над ним словно нависал учитель его. Сын Божий, Христос во всем белом.
— Прикоснись ко мне, апостол Фома, — вкрадчиво предложил Иисус, — и ты убедишься, что это я по горячим твоим молитвам предстал перед тобой волей Отца моего Небесного.
Фома, не отдавая отчета себе, пал ниц, охватив руками ноги учителя своего, Божьего Сына и, почувствовал твердость их. Значит, и в самом деле — самолично. Фома словно простонал с полным душевного трепета выдохом:
— О! Господи!
Иисус возложил руки на голову апостола Фомы и повелел:
— Садись за стол. Поведай обо всех делах, уверовавших в меня, о деяниях апостолов, учеников моих и последователей, — а когда Фома, испуганно-возбужденный сел в кресло, Иисус взмахнул рукой, и свечи враз погасли. — Так будет покойней. Соберись с мыслями и начни рассказ свой о всех общинах, в каких ты побывал. Где они и сколько их?
Фому удивило, почему Иисусу, вознесшемуся на небо к Отцу своему, не ведомо, что происходит в общинах назаретян, в иных местах называющих себя христианами, но не посмел дать волю размышлению, тем более спросить об этом Иисуса. Он заставил себя сосредоточиться.
— Уверовавшие в тебя, Мессия, соединились в общины довольно многолюдные. Они уже во многих странах и многих городах: в Иерусалиме, в Самарии, в Иоппе, в Лиде, в Саропе; есть они в Сирии: в Антиохии Сирийской, в Дамаске, в Тире, Сидоне, в Птолемаиде; есть на Кипре: в Саламине и Пафосе; но более всего их в Малой Азии: Смирна, Пергама, Фиотиры, Сард, Филадельфия, Лаодикея, Таре, Антиохия Писидийская, Икония, Листра, Дербе, Колоссы, во многих городах Галатии, Коппедакии и Троады; в Македонии: Фессалоники, Филиппы и Берея; есть общины в Греции, есть в самом Риме; и только в Египте всего одна община, в Александрии. Все общины, в каких я побывал, живут в основном по двум уставам. Одни по уставу брата твоего Иакова. В них все общее. Общая касса, из которой распределяется все поровну. Вступающий в общину продает свое имущество, а вырученное отдает полностью в общину. Но есть другие, живущие по уставу тобой благословенного апостола Павла. В них нет равенства. Всяк живет по своему достатку, богатые же помогают бедным по своей воле. Такие общины, как ни странно, многочисленней, в них охотней вступают прозелиты из купеческих, ремесленных и чиновничьих кругов. В таких общинах меньше распрей.
