Да, он наверняка знал, куда меня отправляет.

Потому что он, проработавший в экспресс-доставке не один десяток лет, не мог не заметить те белые нитки, которыми была шита вся история с пакетом.

Несуществующий адрес. Несуществующая фирма. Отсутствие обратного адреса на конверте…

Но если так, то я попал не просто в ловушку. Я угодил между зубьями шестерен огромной машины, могущество которой даже страшно представить.

Ведь чтобы построить в короткий срок, оборудовать самыми современными имитационными штучками высоченное здание и нанять несколько актеров-статистов, нужны только деньги. Причем немалые. Но для того, чтобы легализовать – хотя бы внешне – всю эту лихорадочную возню, чтобы заставить работать на себя крупного функционера солидной коммерческой фирмы, известной на четырех континентах, чтобы, наконец, обставить мое исчезновение так, чтобы никто не стал меня искать, – для всего этого понадобились бы не только крупные «бабки», но и то, что на языке военных стратегов называется «оперативными возможностями», а на эзоповом языке политиков – «властными полномочиями».

А вот и еще одно доказательство причастности Тихона к моему похищению.

Предположим, что в ближайшее время мне не суждено вырваться из Шайбы (от этой мысли я невольно поежился). Тогда уже сегодня вечером Ма будет звонить домой Тихону, чтобы выяснить, не известно ли ему, куда я запропастился. Нет, пожалуй, сначала она звякнет Ленке. Но потом – все равно моему шефу. И он должен будет либо сказать правду (в чем я глубоко сомневаюсь – не стали бы так подставляться те, кто задумал всю эту интригу, потому что если они хоть чуточку знают Ма, то должны отдавать себе отчет, что она тут же позвонит в полицию), либо соврать что-нибудь типа: «Ну что вы, мадам, я и сам удивляюсь, почему ваш сын не вернулся с обеденного перерыва. Пошел, знаете ли, перекусить в „Макдоналдс“ – и с концами»… Тот еще аферист наш начальничек, врет он хоть и редко, но метко, с артистичной убедительностью.

Нет, если все-таки мне удастся выйти из этой передряги живым, то я ему врежу как следует. Все выскажу прямо в его кирпично-красную рожу. А потом повернусь, чтобы уйти навсегда из его вонючей конторы. Мне не нужны такие начальники, которые за взятку – пусть даже в особо крупных размерах – готовы продать своих подчиненных с потрохами любому сильному дяде!..

Проклятый телефон, и что он так надрывается? Решили взять меня измором? Фиг вам!

Надо просто слинять отсюда куда-нибудь, где звонков не будет слышно. А то думать мешают, сволочи. Между тем подумать мне теперь есть над чем, К примеру, вместо солнца из-за моего умозрительного горизонта теперь выплывает такой вопрос: кому я так понадобился? Чем моя скромная персона заслужила невероятные ухищрения со стороны похитителей? А самое главное – с какой целью? Ведь в свете моих свежих догадок версия о развлекаловке-телеигре не выдерживает никакой критики. Такая овчинка действительно не стоила бы выделки. Нет, похоже, что намерения у невидимых кукловодов самые серьезные и далеко идущие.

Только вот какие – хоть убей, не могу врубиться. Правда, одно созревшее предположение не может не радовать. Вряд ли эта крупномасштабная затея проворачивается лишь затем, чтобы тривиально кокнуть меня без свидетелей. Для этого не надо было бы никуда меня заманивать и водить за нос по крайней мере несколько часов подряд, а хватило бы одного техничного удара кирпичом по башке вечером в темном подъезде. Или ножа в бок. Или пули в упор из пистолета с глушителем. Или на расстоянии из снайперской винтовки. Способов полным-полно, и все они были бы пригодны, потому что я, как говаривал еще честертоновский патер Браун, «слаб в коленках» и в подметки не гожусь Джеймсу Бонду, который пресекал в зародыше любую угрозу собственной безопасности.

Хотя все это правильно с точки зрения логики. А где гарантия, что речь идет не о маньяках-извращенцах, любящих всласть поизмываться над несчастными жертвами, прежде чем исполосовать их бритвой или истыкать ножом для колки льда?

Да, но тогда надо допустить, что эти маньяки – миллионеры. А почему бы и нет? А почему бы и да?..

Окончательно запутавшись в измышлениях на эту тухлую тему, я отлепил свой зад от дивана и поплелся к выходу. Но не из-за того, что меня достал этот бандитский телефон.

Просто захотелось по-маленькому, а мочиться под прицелом скрытых телекамер как-то западло. Вот если бы я был наглецом, то именно так бы и поступил, да еще постарался бы преподнести акт отправления данной физиологической потребности во всей красе. Специально чтобы вызвать приступ рвоты у мерзавцев-чипсоедов, которые сейчас следят за мной. Но беда в том, что я был воспитан не в уличных традициях и проблема туалета всегда была слишком тяжкой ношей для моей врожденной застенчивости. Вон, казалось бы, сколько времени с Ленкой вместе ходим, а ведь до сих пор буду мучиться до лопания мочевого пузыря, вместо того чтобы признаться, что мне требуется на минутку отлучиться за кустики…

И я двинулся искать соответствующее заведение специального назначения, втайне надеясь, что хоть там-то не окажется скрытых телеобъективов – не извращенцы же, в самом деле, создатели этого многоэтажного тупика!..

Однако вскоре я вынужден был остановиться и прислушаться к телефонным звонкам, потому что они претерпели странную метаморфозу.

Их трели обладали теперь разной продолжительностью, и одни были короче, а другие – длиннее, да и интервалы между ними тоже были разными. Это мне что-то смутно напоминало.

Я напрягся головой и сумел-таки «догнать». Классе в шестом или седьмом мы с Серегой Кап-личенко увлекались всякими шифрами. Пространные сообщения в закодированном виде писали друг другу на уроках. И одним из самых примитивных способов сделать наши записочки недоступными для посторонних была азбука Морзе, только мы ее доусовершенствовали, введя на письме вместо точек ноль, а вместо тире – единицу. ДМ – «двоичная морзянка», как мы с гордостью изобретателей окрестили этот нехитрый код.

И сейчас, вслушиваясь в неравные звонки, я обнаружил, что им присуща определенная закономерность. Три коротких… один длинный… короткий-длинный-короткий… короткий-длинный… длинный-длинный-короткий… Пауза… потом три коротких… один длинный… Все то же самое, цикл повторяется.

Та-ак… Если принять на вооружение ДМ, то получим:

000-1-010-01-110 000-1.-010-01-110 000-1-010-01-110

Я мысленно подставил вместо единиц и нулей буквы, и меня бросило в жар.

«С-Т-Р-А-Г… С-Т-Р-А-Г…» – безостановочно твердили мое имя телефонные звонки. Кто-то звал меня и очень хотел, чтобы я взял трубку!

И хотя в глубине души я был уверен, что это – очередной трюк моих похитителей, но хотелось обнаружить другое. А вдруг каким-то чудом Ма удалось рас– ' колоть моего начальничка, вызвать полицию, и теперь, чтобы вызволить меня из заточения, отряд спецназовцев готовится к штурму здания? А для начала они могли попробовать связаться со мной, чтобы проинструктировать, как мне надлежит действовать…

И я повернулся и рванул на полусогнутых в направлении звонков.

Мне повезло (или это было специально подстроено?): дверь кабинета, в котором трезвонил телефон, была открыта.

Кабинет оказался намного больше, чем тот, где я буйствовал. Судя по количеству рабочих столов, заваленных макулатурой в виде каких-то старых накладных, циркуляров, распоряжений и приказов, здесь было нечто вроде общей комнаты для нескольких сотрудников низкого ранга.

Однако и здесь окно было фальшивым. Наученный горьким опытом, я сразу усек: голокартинка тут – точная копия той, что и на экране, который я разбил. Хотя «окно» должно выходить на противоположную сторону здания.

«Тоже мне, конспираторы, – с усмешкой подумал я. – Вбухав такую прорву „бабок“ в оснащение здания, они все-таки пожадничали и решили сэкономить на камерах!..»

Но капитально разглядывать помещение у меня не было времени.