К четвертой стадии эксперимента мы вылетели как пробка из бутылки. Еще не обработав до конца третью фазу мы уже запустили только установленное новое оборудование и одним прекрасным утром в километре над пораженной радиацией землей зажглось наше собственное персональное светило. Словно снег несся от него к земле и заваливал все вокруг пепел. Потоки радиации от светила были настолько мощны что руководство приняло решение до окончания четвертой фазы запретить какие либо вообще передвижения по поверхности.
Конечно такой феномен уже было бесполезно засекречивать и наша СБ на ура выдало дезу о дистанционно управляемых термоядерных процессах. Мир тихо присел на корточки от такого заявления. Пришлось срочно завершать эксперимент и приступать к обработке информации. Сергей Игнатьевич сразу после того как наше солнце потушили улетел в Москву и насколько я понимал возвращаться не спешил. Как и Поляков. Старшим «на борту» оставался Кстесс, но он настолько пал духом, что даже в своей лаборатории он появлялся реже некуда.
Третий день между обработкой данных обмывая наши успехи мы пытались вернуться в рабочее состоянии. Эффект ноль. И хотя материала для изучения было теперь на несколько поколений ученых, мы его разгребали через пень-колоду. Администрация комплекса приняла единственно верное решение и ввела сухой закон. Выпивка исчезла и пьяных на рабочих местах поубавилось.
Где-то через недели три после завершения нашего комплекса и «энергетики» разродились результатами. Они смогли контролируемо получить первые мегавольты, и скромно доложили об этом в Москву. Кстесс тоже уехал в столицу и обезглавленная толпа забила на работу очень основательно. Начальники отделов и лабораторий сами были не лучше тех кого пытались образумить и призвать к трудовой дисциплине. Появится на рабочем месте к обеду начало считаться подвигом. Я лично приходил к девяти вместо восьми и свой героизм всячески подчеркивал перед коллегами приползавшими дай бог к двенадцати.
Единственные кто работали в полную мощность это два отдела «энергетиков» у которых как выяснилось были свои задачи решаемые под прикрытием основной. Но чем они занимались я не мог понять, да особо и не вникал. Эти два старых отростка должны были отмереть во время объединения всех групп, но вот ведь выжили и продолжали работать пытаясь получить только им ведомые результаты. Когда Катя в очередной раз выловила меня в рекреации, я спросил ее что это за отделы и почему они продолжают насиловать установку, когда уже всем дан отбой. Катя покачала головой и выдала:
- Ты самое нелюбопытное существо на земле. Ты спрашиваешь о них тогда, когда они буквально уже перед твоим носом ведут работы. А то что они до этого исправно работали и все кто интересовался давно все знают это ерунда? Тоже мне ассистент…
- Не бузи. - сказал я предлагая ей сесть на подлокотник кресла в котором я отдыхал. - Так кто и что они такое?
- А это Алька, сверхсекретная информация…
- Ах-ах-ах… - покривлялся я. - Колись давай, что они там творят что два энергоблока после их экспериментов в себя придти не могут.
- Да ничего криминального. Все то же. Контролируемые перенос энергии на расстояние через темное пространство. И перевод материи в энергию и обратно…
Не скажу что у меня совсем уж челюсть отвисла. Я слышал об этих работах. Но я думал их прикрыли, как утопичные.
- И как у них там?
- Как обычно. Материю в энергию легко, а вот обратно…
Я засмеялся вспоминая поговорку Кстесса: Чтобы стать богами, нам осталась малость… Из энергии творить материю. Катя перебивая мой смех сказала:
- А вот обратно она возвращается не вся… Очень большие потери. Причем только на органике. На металлах, на кремниевых соединениях, на других материалах потери, есть, но незначительные. Органика буквально вся выгорает при возврате оттуда.
Я невольно задумался. Мои мозги немного отдохнувшие после каторжного труда последнего месяца схватились за это чудачество и потребовали подробностей.
- Я могу ознакомится с их работами.
- Ты да. Ты же для них расчеты делал месяц назад.
- Даааа? - удивился я. - Чего только не узнаешь… Нам часто всякую ерунду подсовывают, но такое бы я заметил.
- Не важно… - отмахнулась Катя не горя желанием оставаясь со мной наедине продолжать разговоры о работе. - Захочешь найдешь.
Вместе с нашими руководителями в комплекс приехали и дурные вести. В связи с успешным завершением задачи намечалось довольно большое сокращение штатов. Особенно у «энергетиков». На установке должны были остаться из тысячи шестисот специалистов всего девять сотен. К нашему немалому удивлению и я и Катя оставались, а вот висевшее над нашими странными неразрешенными отношениями приведение Андрея удалялось на менее пыльную работу. В Москву. Всех в Москву. Или почти всех. Оставшиеся должны были заняться самой проклятой и рутинной работой. Обработкой данных. Понятно что это многим интересно. Кто-то себе сразу материальчик на докторскую наберет, но мне после успешного завершения эксперимента было обидно превращаться из ассистента самого Сергея Игнатьевича в простого лаборанта.
- Вот, Катюх. - сказал я ей после того как поговорил со своим боссом. - Я снова превратился из сказочного принца в нищего. Ты еще будешь бегать за мной и кофе мне на ночные работы носить? Покачав головой Катя сказала:
- Хоть термосы с бульоном… только ночные горшки не заставляй за собой выносить. - Она тоже потеряла в должности и теперь была лишь первым ассистентом руководителя объединенного лабораторного комплекса.
Было в прекращении работ и что-то положительное. Людей стало меньше и они стали спокойнее. За исключением двух отделов «энергетиков» все остальные стали жить четко по расписанию. С восьми до пяти работа, а после пяти хоть одного живого на рабочих этажах найти стало нереально. Мы с Катей теперь хоть и вели себя скромно, но могли уже позволить встречаться и проводить время вместе на виду у других. Никто особо не злословил, что я увел девушку у такого выдающегося человека как Андрей. А через месяц об Андрее вообще мало кто вспоминал. Разве что уцелевший в штате Кирилл иногда специально при мне спрашивал у Кати ничего ли не слышно о нем. Катя мотала головой и не отвечала.
Мы бы так и жили бы никуда не торопясь как кроты в подземелье, если бы однажды не пришел приказ бросить все наличные силы специалистов в помощь тем самым работягам «энергетикам». Но приказ еще не означает, что мы «материалисты» все взяли и поскакали получать на обработку данные и искать решения, которые они и так без нас столько времени ищут. Наша половина коллектива медленно раскачивалась приступая к новым для нас задачам. Я лично, и мне не стыдно признаться, когда ознакомился с направлением порученных нашему ВЦ работ схватился за голову и просто застонал. Из всего что я ненавидел в синтез физике самое страшное перепало на нашу долю. Необходимо было создать такую текучую субстанцию, чтобы она не замерзала при абсолютном нуле и не нагревалась особо при плюс полторы тысячи градусов по Цельсию. Читая параметры я думал предложить постановщику задач сменить марку сигарет которые он курит, но постеснялся. Я в теории не понимал, за что браться и кого тормошить. На общенародный вопль что такие задачи надо поручать институту спецматериалов, а не нам, руководство ответило, что специалисты из указанно института уже едут в наше распоряжение.
И они действительно приехали. Человек двадцать оккупировали наши рабочие места и снабжая нас своими наработками требовали чтобы мы начали хотя бы делать вид что тестируем полученные материалы. Но тестировать было негде и работа стояла. Толку-то от наших вычислителей, если у нас полигона с подобными условиями даже нет. Когда я заикнулся при Сергее Игнатьевиче, что в лабораторных условиях мы не сможем провести полноценный анализ материалов он сказал:
- И не надо. У «энергетиков» уже есть площадка для тестирования.
После этой забавной новости я решил воспользоваться своим допуском и потребовал данные по работе этих двух отделов. Причем все благополучно оформил на наш ВЦ а не на себя лично. Когда мне отказали я не сильно удивился. Но когда у меня потребовали лично явиться в лаборатории я немного струхнул.
