— Передайте своим кузинам, что они ничего не потеряют, если не попадут в Алмак.
— И это все, что вы можете сказать о происшедшем? — Аллан Дорнтон, казалось, воспринял это как личное оскорбление.
Дейд прищурился, разглядывая юного драчуна.
— Вы ждете, чтобы я извинился за то, что спас вашу родственницу от бешеной собаки? Если так, мистер Дорнтон, то вы можете ждать до скончания веков. Я ничуть не сожалею о встрече с Жемчужиной.
— Ее зовут Маргарет!
— Или Сорока? — Дейд поднял бровь в ироничной усмешке. — Она сказала, что предпочитает зваться Жемчужиной, и если вы заботитесь о ее добром имени, то должны приложить все усилия, чтобы в свою очередь спасти ее от другого бешеного животного — великосветских сплетен.
— А как же, сэр, можно остановить эту тварь? — Аллан Дорнтон еле сдерживался. — Может быть, я зря спрашиваю, — фыркнул он, гневно сверкая глазами, — ведь она только и делает, что вертится возле вас все эти дни?
— Touche[3]. — Дейд поднес руку ко лбу, будто салютуя невидимой шпагой. Он взял Аллана за руку и заговорил тихо, чтобы его слышал только молодой собеседник. — Будет лучше, если все сочтут нас друзьями, а не врагами. Тогда сплетни утихнут, так как все решат, что ваша кузина встретилась со мной с вашего полного одобрения.
— А потом вы предложите, чтобы Жемчужина, как вы ее называете, каждый день гуляла с вами в парке, словно это самое обычное дело, — раздраженно продолжил Аллан.
Дейд кивнул проходящим мимо знакомым, надеясь, что они с Алланом выглядят людьми, поглощенными дружеской болтовней.
— Отличное предложение.
— Я бы лучше сам встретился с вами как-нибудь утром в парке, если вы понимаете, что я имею в виду, — прошипел Аллан сквозь стиснутые зубы.
Уоллис нервно кашлянул.
Дейд закрыл глаза. Вот оно снова, в виде стоящего перед ним молодого человека. Жажда крови, непоколебимая вера молодости в свое бессмертие!
— Дуэль? — Он окинул скучающим взглядом молодого задиру и пожал плечами. — Да вы всего лишь щенок… по сравнению со зверем, которому бросили вызов, сэр. У вас неплохие выпады, но действуете вы слишком опрометчиво. Вы будете ранены или погибнете в бою со мной, а я вовсе не желаю проливать вашу кровь.
— Вы удивляете меня, сэр.
— Что, — горько спросил Дейд, — мое поведение не соответствует репутации кровожадного убийцы? Подумать только! — Раздраженный, он повернулся, чтобы уйти.
— Значит, вы отказываетесь принять мой вызов, милорд? — Аллан Дорнтон вместе с Героем собирался последовать за ним.
Дейд глубоко вздохнул, чувствуя, как тяжело становится у него на душе.
— Вы все еще хотите драться со мной? — Он сжал зубы. Ну почему должны умирать юные и здоровые? — Может быть, вас удовлетворит другая дуэль? Здесь, а не в парке? Сначала рапиры, с масками и нагрудниками, — до первого укола, а потом эспадроны[4]: обнаженными по пояс и снова до первого укола?
Мгновение Аллан изучал его лицо, обдумывая предложение. Безмерно встревоженный Уоллис также вглядывался в противников, ожидая исхода этого столкновения характеров.
Эспадроны считались дуэльным оружием, с помощью которого мужчины защищали свою честь. Такому неопытному фехтовальщику, как Дорнтон, не часто выпадала возможность скрестить шпагу с мастерами вроде капитана Ивлина Дейда, которые тренировались каждый день. Неопытный фехтовальщик с большей долей вероятности будет ранен во время сражения на эспадронах. В подобных боях разрешались уколы в руки и ноги, что вовсе не походило на более джентльменское сражение на рапирах, где целью служил только торс, и это не говоря уже о защитных маске и нагруднике. Дейд рассчитал правильно: его предложение и заинтриговало, и смутило Аллана.
В конце концов Аллан резко кивнул, соглашаясь:
— Я всегда хотел проверить свое умение против вашего, сэр.
Дейда не слишком обрадовало, что Аллан принял его предложение.
— Я чувствую себя обязанным указать вам, что ваше эгоистичное желание получить удовлетворение только еще больше раздразнит уродливого зверя сплетен, — предупредил он. — А сытое животное становится самым преданным спутником человека. Желаете ли вы стать любимым героем светских пересудов? Сможете ли жить, зная, что сплетни всегда последуют за вами по пятам, мистер Дорнтон? Хочу предупредить вас: бывают времена, когда человеку хочется быть свободным от этого «зверя». — Предупреждение было сделано от чистого сердца.
Аллан улыбнулся, вновь напомнив Дейду его светловолосую кузину.
— Если вы проиграете, милорд, обещаете ли вы распрощаться с привычками, что так привлекают бешеного пса сплетен? Согласитесь ли вы никогда не показываться на публичных казнях и в анатомическом театре, на петушиных и собачьих боях, обещаете ли вы никогда больше не встречаться ни со мной, ни с моими кузинами?
Уоллис замер, затаив дыхание.
— Так как я не собираюсь проигрывать, — Дейд пожал плечами, — то меня больше интересует, что вы обязуетесь предпринять по завершении поединка, который полностью на вашей совести.
Подбородок Аллана мгновенно задрался вверх.
— Если вы выиграете, то я стану притворяться, будто мы самые лучшие друзья, и познакомлю вас со всеми моими приятелями. Кроме того, мы с моей кузиной будем регулярно гулять по парку в вашей компании, как вы и предлагали раньше.
Дейд склонил голову в изящном поклоне:
— Я согласен на такие условия. Вам подходит утро среды?
Маргарет со своими собаками нетерпеливо кружила по небольшому садику тети Шарлотты, двигаясь быстрее, чем было принято считать разумным и приличным для леди. Маргарет не понимала, почему она должна быть ограничена прогулками по саду, если ее не могли сопровождать в парк дядя или Аллан. И все это из-за бешеной собаки! Верх глупости! Она ведь не сделала ничего плохого и ничего плохого не случилось с ней, и все же последние дни ее появление непременно сопровождалось поворотом голов и шушуканьем. Светское общество! Маргарет поддала носком туфли подол своей отделанной лентами юбки, а потом топнула по траве, хотя ни юбка, ни трава не заслужили подобного обращения. Ведь не лужайка же подвергла сомнению ее характер, заявив, что она не подходит обществу высокомерных, спесивых простофиль, которые находили ее поведение достойным порицания.
Между прочим, принцесса Каролина сама может быть героиней любой сплетни. Как говорили, она отправилась на бал в Женеву с обнаженной грудью (будто Венера), а на вечеринку в Бадене — с половиной тыквы на голове! Ходили слухи, что ей так понравился Наполеон, что она соблазнила его деверя. Уж такое поведение заслуживало называться скандальным!
То, что ее прогулки в парке вызывали по меньшей мере недоуменное приподнимание бровей, до сих пор поражало Маргарет. Она не совершила никакого преступления, и все же находились такие, кто готов поверить в самое худшее о ней и о ее сестрах, виновных лишь в том, что они ее родственницы. И, что еще глупее, ожидали, что она должна упасть замертво всего лишь оттого, что поговорила с лордом Дейдом! Это неслыханно, ужасно! Маргарет перенесла бы это легче, если бы нашелся кто-нибудь, готовый, как и она, оценить смехотворность подобного предположения.
Однако ее сестры не находили ничего веселого в том, что их изгнали из светского общества еще до того, как пустили туда. Маргарет вздохнула и замедлила шаг. Она принялась кидать кожаный мячик, а собаки приносили его. Ее всего лишь видели в компании мужчины, они обменялись только парой фраз, а ее уже подозревали… И в чем?! В пособничестве самому дьяволу! Святые небеса! Лорд Дейд спас ее от бешеного пса. Ни больше, ни меньше. И из-за этого ее сочли недостойной светского общества!
Собаки прибежали обратно. Маргарет вытащила мяч из пасти Кентавра и снова бросила его.
Она чувствовала себя словно резиновый мяч, зажатый в челюстях сплетен и недостойных намеков. Правда была намного менее интересной, и все же какая трата времени и сил! Есть что-то вероломно развращающее в туманных намеках о характере человека, когда они совершенно необоснованны. Никаких открытых обвинений, которые можно опровергнуть, только подозрения и беспочвенные инсинуации. Подобное положение дел отравит жизнь любому, даже тому, кто не виноват ни в чем. Оно оскорбляет лучшие чувства и уничтожает веру в себя у безвинной жертвы. Она не сделала ничего такого, чего можно стыдиться, но уже вообразила себя виноватой. Мысли и образы, которые никогда не посещали Маргарет, сейчас толпились у нее в голове.
