— Хорошие друзья, старинные друзья, новые друзья, особенные друзья, такие как вы, Анжелика, Скарлет, Летизия и Кандейс, а также друзья семьи, Дэйзи и Энджи. Добро пожаловать в мою скромную обитель. Я признательна вам за то, что вы сохранили в тайне эту вечеринку и благодаря своему искрящемуся присутствию сделали ее поистине сказочной. Анжелика, ты очень дорога моему сердцу. Ты настоящая подруга, поэтому мне захотелось откликнуться на твою доброту, устроив вечеринку в твою честь. Твой день рождения — прекрасный повод, но, по правде говоря, я бы поступила так в любой другой день лишь для того, чтобы просто испытать удовольствие, лишний раз чествуя тебя. Ты верный друг и мудрый человек, и даже несмотря на некоторую рассеянность, никогда не забываешь о своих подругах. Давайте же поднимем наши бокалы за Анжелику!

— За Анжелику, — хором повторили гости. И Анжелика зарделась от удовольствия.

Кейт, нагнувшись, оперлась на руку Эдмондо.

— Однако хочу сразу же оговориться: если вы вдруг считаете, что я не вспомню о себе любимой, то глубоко ошибаетесь. Я бы никогда не упустила такой возможности. Предлагаю вам поднять бокалы за Эдмондо и за меня, будущую графиню Эдмондо Августино Сильвиано из Неаполя. Да-да! Эдмондо и я собираемся пожениться. — На секунду она смутилась и ухмыльнулась. — Ну, конечно же, только после того, как я разведусь!

— За мою будущую жену! — произнес Эдмондо, поднимая свой бокал.

После того как были закончены все речи, началась танцевальная часть. Анжелика выпила изрядное количество алкогольных коктейлей, чтобы хоть как-то заглушить воспоминания о прошлой вечеринке, на которой она присутствовала здесь, когда Джек ждал ее снаружи в такси. Пребывая в состоянии эйфории, вызванной алкогольным опьянением, она позволила Оливье увлечь себя на танцевальную площадку. После часа ночи, когда большинство гостей разошлись по домам, Арт начал исполнять под караоке песню «Безумный». По крайней мере, на этот раз он не стал стаскивать штаны, выставляя на всеобщее обозрение свою родинку в форме клубнички.

В третьем часу утра Оливье повез Анжелику домой.

— Пожалуй, это лучшая вечеринка из всех, на которых мне приходилось когда-либо бывать, — произнесла она, устало садясь в машину. — И она состоялась исключительно ради меня!

— Я счастлив, что ты получила от этого удовольствие.

— Мне казалось, что ты не питаешь особой симпатии к Кейт.

— Не то чтобы она мне совсем не нравилась. Просто я нахожу ее житейские драмы слишком уж утомительными.

— Она девушка для женской аудитории.

— Точно.

— Однако вы вдвоем объединили усилия, чтобы все это организовать.

— Исключительно ради тебя.

— Ты такой милый, Оливье.

Он поцеловал ее, в то время как машина ехала по Кенсингтону.

— Я люблю тебя, Анжелика.

— А я люблю тебя, Оливье.

Она мечтательно вздохнула, осознав, насколько же это соответствовало истине.

Уже подъезжая к проезжей части, Они заметили сгорбленную фигуру подвыпившего человека, который, шатаясь, брел по тротуару, плотно завернувшись в пальто, чтобы не замерзнуть.

— О Боже! — ахнула Анжелика. — Да ведь это же Пит. — Они оба вытаращили глаза, проезжая мимо него, догадавшись, что он держит путь к дому Кейт. — Я очень рада, что мы вовремя уехали и не стали свидетелями бурной сцены.

— А ведь он на самом деле хочет ее вернуть.

— Не будь он таким идиотом, она бы его ни за что не выставила за дверь.

— Думаю, он поймет, что проиграл.

— Как же люди усложняют свою жизнь.

Оливье взял ее за руку.

— Мне повезло, что я женат на тебе. Я повсюду вижу разбившиеся семьи, словно потерпевшие крушение корабли, разбросанные по берегу, и не перестаю благодарить Господа за то, что мы с тобой все еще остаемся на плаву и наши паруса несмотря ни на что продолжают развеваться на ветру.

Анжелика виновато прижалась к нему.

— Все еще на плаву, — повторила она.

Закрыв глаза, она нарисовала в своем воображении течь в деревянной обшивке корабля и усилием мысли залатала дыру. Если это место останется ниже уровня воды, возможно, Оливье его никогда и не заметит.

На следующее утро Кейт ни свет ни заря уже обзванивала подруг, сообщая о приходе Пита, который, тарабаня в дверь, требовал свидания с детьми и умолял принять его обратно. Судя по ее возбужденному голосу, она испытывала сильное волнение оттого, что ему, оказывается, не все равно, и ликовала по поводу того, что он приполз к ней на коленях.

— С какой это стати мне принимать его обратно? — вопрошала Кейт. — Когда у меня есть Эдмондо, который просто боготворит меня. Кто бы мог подумать, что именно я снова пойду к алтарю? Однако подвенечное платье от Веры Ванг слишком уж красиво, чтобы позволить ему висеть в шкафу, покрываясь пылью.

Анжелика с грустью слушала свою подругу, размышляя о судьбе ее детей и о еще не родившейся крохе, которой суждено было появиться на свет как раз в самый разгар драматической спирали жизни Кейт. На самом деле было не важно, кто приходился ему отцом, поскольку Пит с радостью принял бы его в свое семейство, дав свою фамилию, и, возможно, никогда бы так и не заподозрил, что малыш на самом деле не его. Что касается Эдмондо, то если бы он вдруг решил повести Кейт под венец, то обнаружил бы, что между ним и алтарем стоит Пит. Анжелика подозревала, что Кейт все еще любит своего мужа и что, скорее всего, ее чувства к нему не остынут еще очень долго. Пит явно не собирался отказываться от нее без боя.

В конце марта у детей начались школьные каникулы, и подружки Анжелики поразъехались кто куда, рассеявшись по территории Европы на время пасхальных праздников. Оливье снял шале в Клостерсе, где у Летизии и Гайтано была квартира с великолепнейшим видом на раскинувшуюся внизу равнину. Летизии все-таки удалось нанять Бена, знакомого Скарлет, посулив ему крупное вознаграждение за то, чтобы он присматривал за ее мальчишками в течение следующих двух недель, поэтому, пока дети вместе с Беном и инструктором катались на лыжах, Анжелика и Летизия могли подолгу общаться за ленчем на террасе ресторана, наслаждаясь солнечным теплом и видом мягких склонов горнолыжного курорта. Оливье считался сильным опытным лыжником, однако вместо того чтобы отправляться по утрам с рюкзаком через плечо на покорение горных вершин, а в обед спускаться по заснеженным тропам, на которые еще не ступала нога человека, он проводил время, катаясь на лыжах со своей женой и детьми. К своему удивлению, он вдруг обнаружил, что удовольствие, которое он получал, наблюдая, как Джоэ и Изабель учатся разводить пятки лыж в стороны на треке, намного превосходит ту радость, которую он испытал бы, виртуозно выполнив очередной поворот.

Они ужинали в ресторане «Винег», уничтожая улиток и сырное фондю и болтая о Кейт и ее графе. У Летизии и Гайтано оказалось множество друзей из деревни, и они быстренько приобщили Анжелику и Оливье к светской круговерти здешней жизни, часто приглашая их на званые обеды в шале своих знакомых или же предлагая им всю ночь до рассвета танцевать в маленьком ночном клубе «Каза». Анжелика чувствовала себя словно воскресшей из мертвых, ее брак как будто обрел вторую молодость, а воспоминания о страшном ограблении постепенно померкли, переместившись в глубь сознания. Но, просыпаясь, она по-прежнему думала о Джеке. Она часто мечтала о нем, и всегда с одним и тем же ощущением потери. Проснувшись и переживая все заново, она вспоминала закат солнца на перевале Сэра Лоури и то, с какой невероятной добротой Джек смотрел на нее. А кроме всего прочего, она вспоминала о том, какие чувства вызывал он в ней. Однако та женщина умерла вместе с иллюзорным будущим, которое они так красиво нарисовали в своем воображении. Волею судьбы им просто не суждено быть вместе. Жизнь Анжелики вошла в привычную колею, однако она не расставалась с образом Джека. Он был словно заноза, застрявшая в ее сердце, и воспоминания о нем то доставляли ей наслаждение, то причиняли нестерпимую боль.