Километров девять или десять прошли по лесу милиционеры. А следы вели все дальше и дальше в лесную чащобу. Внезапно капитан остановился и замер. Он чуть отвел в сторону руку, словно предупреждая идущих за ним офицеров. Впереди слышались приглушенные голоса. Хаависте осторожно приподнял ветку ели и увидел телегу. Чуть поодаль на поляне паслась лошадь. Но на телеге сидел только один человек. Где же остальные преступники?

Лейтенант Либрих молча указал капитану на кусты. Оттуда, прихрамывая, шел бородатый мрачный мужчина, неся охапку хвороста. Спустя минуту у другого края поляны появился и третий похититель: долговязый, сутулый, в шапке-ушанке. Нужно было быстро решить, как захватить грабителей врасплох.

— Товарищ Кютт, — чуть слышным шепотом начал отдавать приказания Хаависте, — вы пойдете в обход. Либрих — слева. Вы, товарищ Кыре, должны зайти справа, вон к тем кустам. Там трудно пройти — место простреливается. Обходить придется дальше. — Капитан смерил взглядом расстояние, затем посмотрел на часы. — Вам понадобится восемь минут. Ровно через восемь минут всем быть на своих местах. Начнем действовать одновременно. Я беру на себя центр.

Лейтенант Кютт бесшумно скрылся в кустах. Быстро, пригибаясь, двинулся в обход Либрих. Исчез в зарослях Кыре. Проводив глазами товарищей, Хаависте стал следить за грабителями, время от времени поглядывая на стрелки часов.

Люди возле телеги складывали в кучу хворост. Вдруг бородатый насторожился и стал вглядываться в кусты. Что случилось? Может быть, Кютт наступил на сухую ветку?..

Все остальное произошло в течение нескольких секунд. Один из преступников кинулся к телеге и выхватил из-под сена автомат. Рванувшись вперед с пистолетом в руке, капитан громко скомандовал: «Руки вверх!» В тот же миг длинная очередь хлестнула по веткам, плеснула по мокрой листве. Пулей с капитана сорвало фуражку. Он ничком упал на землю, начал отстреливаться.

Бандиты уже поняли, что они окружены, что им не уйти, и сопротивлялись отчаянно. Из двух автоматов немецкого образца, оставшихся, видимо, еще с войны, они посылали очередь за очередью. Хаависте сознавал, что никому из его товарищей не удастся подойти близко к вооруженным грабителям. Он был ближе всех к телеге. А преступники, отстреливаясь, начали уже отползать к лесу. И тогда капитан двинулся им наперерез. Он прополз уже половину расстояния, отделявшего его от преступников, когда вдруг почувствовал обжигающий, тяжелый удар в спину.

Собирая последние силы, Ханс приподнялся на локте. Сквозь горячие искры, плясавшие в глазах, он увидел, как упал, будто споткнувшись, бородатый бандит, как другой поднял руки кверху…

Очнулся капитан в больнице. Здесь он узнал, что его товарищи успешно закончили возглавленную им операцию. Сюда, в больницу, пришло радостное известие о том, что за свой подвиг Ханс Хаависте удостоен высокой награды. Сюда, в тихую светлую палату, сестра приносила ему каждый день пачки писем — от друзей, от родных и от совершенно незнакомых людей. И в каждом письме — поздравления, слова благодарности и участия, в каждом письме — пожелания счастья, здоровья, успехов. Здесь же, в больнице, когда Ханс начал уже поправляться, доктор сказал ему, что он, должно быть, родился под счастливой звездой. Пуля прошла навылет между позвонками. Миллиметром выше или ниже — и отважного милиционера уже нельзя было бы спасти.

Хаависте отпил кофе из маленькой чашечки и улыбнулся.

— Я сказал тогда доктору, что он немного ошибается. Родился я как раз без всяких надежд на счастье. Это потом надо мной взошла счастливая звезда. Пятиконечная красная звезда… Надо мной, над всей Эстонией взошла!..

Я смотрел в его ясные глаза, смотрел на его новенький орден и думал о многих-многих героях, которые носят такую же, как на нем, милицейскую форму, которые так же, как он, выполняют клятву, данную Родине. Их не страшат бандитские пули. Им не страшна смерть. Лишь бы спокойно и счастливо жили советские люди! Лишь бы хорошела и богатела год от года родная и прекрасная советская земля!

Не всякий раз удается работникам милиции, как это довелось капитану Хансу Хаависте, идти по свежему, приметному следу. Чаще случается именно так, что следов преступника на месте, где он совершил злодейство, не видно. И все-таки они есть. Злоумышленник не дух, не привидение. Ноги его ступали по земле, руки касались разных предметов. Он мог что-нибудь забыть или потерять там, где побывал, оставить хотя бы крохотную улику, тончайшую ниточку, взявшись за которую опытный, умелый следователь сможет распутать клубок сложных загадок.

Милиционеры первыми приезжают на место преступления. Не всегда с ними приедет опытный следователь. А время не терпит. Надо действовать. Будет ли найден злодей, по верному ли пути пойдут в поисках следователи, во многом зависит от первого шага, от первой, точно найденной улики. Тут не обойтись без острой наблюдательности, без особого умения видеть невидимое. Откуда же берется это умение видеть то, что скрыто порой от других? Что помогает работникам нашей милиции раскрывать такие загадки? Опыт? Особенный талант, как, скажем, у знаменитого Шерлока Холмса?

Опыт — это дело времени. Он приходит к человеку не сразу. Да и талант надо уметь развить в человеке. Талант укрепляется учением и трудом. А разве можно научиться внимательности? Давай поглядим — можно или нет.

Ты учишься в школе, чтобы стать грамотным человеком. Но пройдет время, и тебе надо будет подумать о выборе профессии — дела по сердцу, по способностям. Я не знаю, к какому делу у тебя больше склонности, но я верю, что работу, которую ты выберешь для себя в жизни, тебе захочется выполнять хорошо — с честью и со славой. Тебе непременно захочется стать мастером в своем деле. А мастерство немыслимо без учения.

В нашей стране учатся миллионы людей. Готовятся к своим будущим специальностям сталевары и шахтеры, артисты и агрономы, трактористы и летчики… Учатся в институтах и техникумах, на специальных курсах, в университетах культуры. Учатся на дневных отделениях и по вечерам, после работы. В особых школах учатся и наши милиционеры.

Многому надо научиться, чтобы охранять порядок в нашем большом доме. Работнику милиции нужно уметь обращаться с радиопередатчиком, отлично водить автомашину и мотоцикл, метко стрелять. Милиционер должен быть ловким и сильным — настоящим спортсменом. Есть в программах милицейских школ предметы, помогающие изучать нравы, привычки, мышление людей. Есть занятия, развивающие наблюдательность.

Давай-ка вместе с группой курсантов войдем в один из учебных кабинетов милицейской школы. Сколько раз им придется в будущем вот так же, как сейчас, осматривать первыми место, где совершено преступление! Наверное, потому так сосредоточенны их лица. Предстоит трудная проверка на внимательность, на смекалку, на зоркость.

— В этой комнате, — говорит преподаватель-инструктор, — недавно побывал преступник. Попытайтесь найти его следы, составить картину происшествия. Может быть, вы сумеете рассказать что-нибудь и о самом преступнике — каким он вам представляется.

Преподаватель отходит в сторону, садится на стул у двери. Курсанты — пятеро молодых людей в синих милицейских кителях с красными погонами, окаймленными серебряным кантом, — первые минуты, словно боясь сойти с места, начинают оглядываться, осматривать комнату, в которой, кажется, нет ничего примечательного. Комната как комната. Стол, накрытый скатертью, на столе графин и стакан. В углу аккуратно застеленная кровать. У стены зеркальный шкаф. Рядом с ним книжная полка… Один стул возле стола опрокинут. Дверца шкафа чуть-чуть приоткрыта. Окно распахнуто настежь.