Неприятно, унизительно, паршиво и мерзко. Да вот только деваться Хованскому было некуда, и тут все ясно. Волосатой лапы наверху у него не имелось. Связей и богатства он так и не нажил. ФСБ после неудачной операции вблизи Новой Мцхеты он уже был не нужен. А врагов, людей, которых майор посадил за решетку, у него хватало. Поэтому Михаил Александрович был терпелив, на оскорбления не отвечал, старался держаться как можно незаметнее и выполнял все мелкие поручения, которые на него скидывали. А еще он считал дни до пенсии и думал о том, что ему вместе с семьей придется уехать в провинцию, купить домик по средствам и посадить огород, а иначе не выжить.
Впрочем, были в его жизни и положительные стороны. Он перестал думать о карьере, и это его изменило. К чему напрягаться на работе, если конец уже предрешен, еще год и он гражданский человек? Зачем бояться начальства, если оно наплевало на тебя и поставило на твоей судьбе крест? Эти вопросы не раз возникали в голове Михаила Александровича, и он отвечал на них просто и незатейливо. Вы наплевали на меня, а я плюю на вас. Моя семья бедствует, а начальники в шоколаде, и я не стану лезть к вам с замечаниями, когда вижу, что вы не правы и идете по неверному следу. Обещанную еще пять лет назад квартиру зажали, гады. Поэтому для меня главное, день до вечера, и зарплату получить, а после хоть потоп. Козлы вы все! Просто козлы! И в тот момент, когда заместитель генерального прокурора в очередной раз, наверное, в десятый, потребовал от генерала Тачина и его подчиненных найти террористов, майор юстиции вспомнил детский стишок из далекого прошлого.
"Ищут пожарные, ищет милиция,
Ищут фотографы в нашей столице,
Ищут давно, но не могут найти,
Парня какого-то, лет двадцати".
Это вызвало на лице Хованского улыбку, которую к счастью никто не заметил, и он сосредоточился на том, что говорил Менеш, сухопарый пожилой брюнет в дорогом темно-сером костюме с повадками аристократа:
— Безобразие! Какие-то недоноски бросили вызов государству! Раз за разом они отвешивают оплеухи нашим правоохранительным органам, а вы бездействуете! За что вам платят жалованье, господа офицеры!? Как вы смогли дослужиться до того, что оказались в Особой Группе!? Я этого не понимаю! И если в самое ближайшее мы не увидим результатов, то ваша группа будет распущена, а вы отправитесь дослуживать в самые отдаленные уголки нашей необъятной страны! Знаете куда!? Нет! Вы этого не знаете, а я вам скажу! Поедете в Чечню, там Рамзан Ахмадович вам быстро мозги на место вправит и заставит работать, а кто не захочет ехать в горы, пусть пишет рапорт на увольнение! Так что думайте, делайте выводы и занимайтесь делом, а не ерундой! Найдите этих мразей, которые посмели похитить депутата Государственной Думы! Найдите и приведите ко мне!
"Ага! — с ехидством подумал майор, глядя на Менеша. — Сначала развалили систему, и она погрязла в коррупции, а теперь результатов требуете. Ладно, гопников каких-нибудь поймать, это мы запросто. Олигарха неугодного, который не думает бежать, посадить, тоже по силам. А умного противника на фу-фу не возьмешь. "Дружинники" очень четко представляют себе, что делают, у них есть разведка, и они ничего не боятся. А мы зажаты системой, слушаем тебя, придурок, вместо того, чтобы работать, и думаем, как бы скорее до столовки добраться. Вот и как тут террористов искать?"
Снова прилетел стишок:
"Среднего роста, плечистый и крепкий,
Ходит он в белой футболке и кепке.
Знак "ГТО" на груди у него.
Больше не знают о нем ничего".
Майор едва не рассмеялся:
"Вот-вот. Больше мы про "дружинников" ничего не знаем. В большинстве славяне, здоровые, нахальные, наглые, молодые, неглупые и непомерно крутые. Есть оружие и деньги. Не боятся ни власти, ни бога, ни черта, ни воров в законе, и прекрасно осведомлены о том, как работает государственная система. А начальники результата требуют. Видать, САМ чувствует, как под ним трон вздрагивает, и каждый день им пистона вставляет, чтобы не расслаблялись. Вот они и бегают к нам каждый день".
— Генерал Тачин, — тем временем продолжал наседать зам генерального прокурора, — что вы можете доложить по сути последнего налета террористов?
Иван Ефремович Тачин, неплохой в принципе человек, который долгое время проработал в МУРе и по молодости отметился в нескольких громких делах. Но генеральское звание, и современные веяния наложили на него свой отпечаток. Как это бывает, под воздействием среды он трансформировался в самого обычного столичного чиновника при погонах, который не желал работать, водил дружбу с преступниками и не стеснялся брать на лапу пухлые конверты с портретами американских президентов. И при этом генерал искренне считал, что он всегда прав, а в подчинении у него одни лентяи и тунеядцы.
— Предварительные итоги пока подводить рано, — забубнил генерал, — но кое-какие результаты все-таки имеются. Обнаружена машина скорой помощи, которую преступники бросили в роще на пятнадцатом километре Рижского шоссе. Проведены баллистические экспертизы по оставленному злоумышленниками оружию. Получено подтверждение, что в ресторане "Барин", действительно, была акция "дружинников", а не какой-то новой группировки…
— Отставить! — воскликнул Менеш. — Вы ничего не делаете! Ни-че-го! Именно так я доложу на самый верх! Неужели так трудно выйти на след бандитов!?
Услышав эти слова, Хованский вспомнил очередной кусочек стихотворения Самуила Яковлевича Маршака, и опустил лицо:
"Многие парни плечисты и крепки.
Многие носят футболки и кепки.
Много в столице таких же значков.
Каждый к труду-обороне готов.
Кто же, откуда, и что он за птица,
Парень, которого ищет столица?
Что натворил он и в чем виноват?
Вот что в народе о нем говорят".
На этот раз он не сдержался, и все-таки хихикнул. В этот момент Менеш как раз взял паузу, и смешок майора услышали все.
"Кажется, мне конец, — подумал Хованский. — Сейчас отчитают, словно мальчишку, а потом под зад коленом. Но, может быть, так и надо".
Однако заместитель генерального ничего Хованскому не сказал и Тачин промолчал. Менеш только устало махнул рукой, мол, пропадите вы все пропадом, обронил несколько дежурных фраз и покинул трибуну. После чего генерал всех распустил, и личный состав ОСГ направился в столовую.
"Фух-х! Пронесло!" — майор мысленно стер со лба пот и скорым шагом поспешил вслед за коллегами…
Вторая половина дня пролетела для Хованского незаметно. Обед. Затем очередной пустой допрос Петра Алексеевича Скворцова, дворника, у которого преступники отобрали ключи от черного хода в здание. Потом заполнение документации, составление отчета для Тачина и вечер…
Домой, в общежитие, Хованский добирался на маршрутке. Настроение у майора, несмотря на усталость, было неплохое, он улыбался, и почему-то ему казалось, что вскоре все в его жизни наладится. А когда он вошел в уютную комнату, в которой проживал вместе с семьей, майора ожидал сюрприз. Помимо близких здесь его ожидал гость, молодой светловолосый парень лет двадцати, может, немного старше. Он сидел за столом, пил зеленый чай с медом, а домочадцы Михаила Александровича, тринадцатилетняя дочь Вера, пятнадцатилетний Максим и жена Людмила, находились с ним рядом.
