Дальше они двигались сохраняя молчание и наблюдая за жизнью на станции: автоматические системы постепенно отключались, жители расходились по домам, гул механизмов на заводах быстро затихал. Станция готовилась ко сну.

Когда они добрались до станционных доков, в которых наравне с другими кораблями был оставлен на мелкий ремонт и дозаправку «Персифаль», молчание, которое хранили люди до сих пор, нарушил негромкий голосок Сагары.

— Ребята, а вы слышали, что свежий воздух освежает память? — неожиданно для всех изрекла Хитоми.

— Ты это к чему?

— Я только что вспомнила кое-что: доктор Сервиус говорил, к завтрашнему утру сращивание костей и заживление внутренностей закончится, так что завтра мы можем прийти и навестить Винсента, — девушка, закончив сообщать новость, радостно улыбнулась. — Уверена, Зеня будет рад нас видеть.

— Это-то да, но как он воспримет то, что Джарвис оставил ему? — задумчиво произнес Аншель, на ходу разглядывая кончики своих ботинок.

— Одну секунду, — встрепенулся Сириус, — я чего-то не знаю по поводу отъезда Джарвиса? Как-то нехорошо получается, ребята, а ну-ка колитесь, в чем дело?

— Не волнуйся, братан, — Николай положил руку ему на плечо и слегка тряхнул сайлокианца, — я и остальные все расскажем тебе о причине отбытия Джарвиса и его связи с Винсентом, но позже. И да, смотри не брякни об этом Зейну, пока мы не убедимся что с ним все в порядке, а то ты знаешь, как на громкие заявления реагируют раненые солдаты вроде него.

— Не бойся, не брякну, — поспешил заверить друга сайлокианец.

Поднявшись по трапу корабля на борт, люди попрощались друг с другом до завтра и разошлись по своим каютам. Сириус прошел в самый дальний участок корабельной палубы, туда, где была их с Лантеусом комната на время полета до Гарды. Дотронувшись до голопанели пальцем, он открыл дверь, вошел внутрь и сел на свою кровать. Кровать Лантеуса, стоящая напротив Сириуса, почему-то заставила его взгляд остановиться на ней и внимательно осмотреть ее. Ну, обыкновенная раскладушка, ну и чего ты на нее уставился, словно на свидетеля преступления? Будто она сейчас тебе все и расскажет, — говорил он сам себя, тем самым пытаясь заставить себя оторвать взгляд от бесхозной железяки, но это у него не получалось — какое-то странное внутреннее ощущение удерживало его. А может это все из-за ненависти к мертвому преторианцу Магистрата, ранившему Зейна? Ну вот, снова вспомнил о Винсенте и его состоянии, и снова неприятная пустота образовалась где-то глубоко внутри, словно Зейна уже нет в живых.

Сириус лег, недолго поглядел в потолок, и, наконец, повернув голову на бок, посмотрел на стоявшую в соседнем углу пустую кровать так, будто там сейчас сидел Лантеус и сверлил его своими желтыми глазами.

— Хренушки тебе, Лан, — негромко произнес Сириус воображаемому арктосу, — от такой раны не то, что человек не умрет, нет, мышь не пискнет! Да и потом, если братишке все-таки суждено умереть, то он умрет гораздо позже меня. Помяни мое слово, рожа зеленая, ибо за кого ты меня держишь?

— Привет выздоравливающим! — с порога больничной палаты прокричал Николай.

Винсент, все еще лежащий в кровати с белоснежными простынями, с усилием поднял голову и слабо улыбнулся, видя входящих следом за Николаем Сириуса и доктора-арктоса. Если бы не до сих пор стоявшая боль в груди на месте заросшей за одну ночь раны, то вместо жалкого подобия улыбки он вскочил бы с кровати и стиснул друзей в объятиях, но, видно, не судьба.

— Привет, ребята, — поздоровался он и не смог узнать свой голос, до того он был слабый и тихий.

Еле подняв руку, он пожал протянутую ему кисть Орлова, с лица которого все никак не исчезала радостная улыбка, за ним последовало рукопожатие Братана. Доктор-арктос спокойно наблюдал за этой сценой, прислонившись к стене.

— Ну и навел ты на нас шороху, братишка, — произнес Сириус, широко улыбаясь. — Ты просто не представляешь как я рад тому, что ты смог выкарабкаться.

— Я тоже рад тебя видеть, Братан. И тебя, Николай, тоже, — заметив, что кого-то в палате не хватает, Винсент поспешил поинтересоваться по этому поводу. — А где Хитоми и Аншель?

— Предатели-то? — уточнил Сириус. — На «Персифале» остались, сказали, дел полно…

— Сириус, кончай пороть ерунду, — набросился на сайлокианца Николай, и, когда тот перестал хихикать, пояснил. — Поехали в магазин на другой платформе за подарком тебе по случаю выздоровления, скоро должны прилететь.

— Ага, а еще Сагара обещала по приезде в больницу передать тебе сладенький поцелуйчик… а может и что-нибудь посущественнее.

Зейн коротко усмехнулся, представляя себе, что Хитоми сделала бы с Сириусом, услышь она подобную реплику в свой адрес. Может озвучить ему эту процедуру? Нет, при посторонних, в смысле стоящем около стенки враче-арктосе, как-то неудобно, а то еще подумает Бог есть что о Хитоми.

Заметив, как Винсент временами косится на арктоса, Николай не удержался и задал ему следующий вопрос:

— Кэп, а ты случайно не собрался убить своего спасителя, спутав его с Лантеусом?

Кэп? Зейн не совсем понимал, почему это вдруг Николай так его назвал, может, очередной прикол? Да не похоже. Винсент перевел взгляд на арктоса, до сих пор стоявшего неподвижно и вдобавок молчавшего и теперь точно привлеченного эдаким «веселеньким» высказыванием. Доктор сорвался с места подобно ястребу и подошел к Николаю вплотную.

— Попрошу заметить, неудачная шутка, — произнес он, после чего подошел к прикроватной аппаратуре, считал ее показатели на свой хэндком, и, повернувшись к Винсенту лицом, наконец, заговорил достаточно приятным для арктоса голосом. — Вы, наверно, не помните меня… нет, все-таки не помните, ведь мы впервые встретились на операционном столе, когда… впрочем, не важно. — Он откашлялся и теперь без запинок продолжил. — Меня зовут Тайфус Сервиус, я ваш лечащий врач, в прошлом служил в боевой гвардии, хотя сейчас это уже не имеет значения…

Зейн вместе с молчащими Сириусом и Николаем слушали беспорядочный треп Тайфуса о его прошлом, семье, планах на будущее и еще о чем-то, что он называл «расовой особенностью», при этом употребляя какой-то медицинский термин, значение которого для Зейна было тайной. Для себя Винсент отметил, что помимо жуткой болтливости в Тайфусе больше никаких отталкивающих особенностей не было, а еще в Тайфусе не было той самой неприятной черты Лантеуса, которую кроме как «псовостью» никак нельзя было назвать, и именно отсутствие этой черты списывало недовольство от его разглагольствований на нет. Помимо всего остального у Сервиуса были необычные глаза аметистового оттенка — редкое явление для представителей данной расы, да и для людей тоже.

Когда болтливый арктос, очевидно решивший рассказать о себе абсолютно все, дошел до той части, в которой описывал свою будущую семейную жизнь где-нибудь на окраине Криополиса, Сириус не выдержал.

— Притормози, док, — резко оборвал он Тайфуса на полуслове, — может быть, расскажешь о состоянии пациента? Он, между прочим, действующий военный и времени на лежание в больнице у него нет.

— Вы правы, — виновато произнес Тайфус и резко переключился на описание состояния Зейна. — В целом, все хорошо, сращивание костей и порванных грудных мышц при помощи нанороботов, управляемых вашим ИИ, кажется, Витой, прошло успешно, никаких аномалий строения не выявлено, функциональность не нарушена…

— Ближе к делу, господин Сервиус. — попросил его Сириус.

— В общем, все в порядке, но я советую господину Зейну побыть на станции еще пару-тройку дней максимум.

— Согласен, — кивнул Николай, — пусть еще полежит, нашему кэпу торопиться некуда.

Дежа вю, или Николай снова назвал его кэпом? Теперь версия шутки окончательно отпадала, ибо Орлов никогда не повторял одну и ту же хохму дважды.

— Николай, — обратился к нему напрямую Винсент, — что это за прикол про кэпа и почему он так пристал ко мне?

Николай непонимающе уставился на Винсента, потом непонимание на его лице сменилось на сконфуженную физиономию, а затем на такое выражение, как будто он только что послал по маме стоявшего позади него господина Волкова. Наконец, оправившись от непонятного Зейну приступа сильного удивления, Николай коротко произнес следующую фразу: