- Ох, страсти-то какие, - подал голос Гаврила Мефодьевич. - Ох, хвала Создателю, все целы и невредимы.
Домовой заглянул в комнату из-за расколотой надвое двери, облегченно утер пот со лба, однако входить в комнату не стал.
- Не удивляйся, - украдкой шепнул мне Ворон - Гаврила не может приблизиться к иномировому порталу. Он не человек, он целиком и полностью создание этого мира, и переход в иной мир убил бы его. Смотри, бледный какой.
И, правда, выглядел Гаврила неважно. Наверняка ему сейчас плохо. Но домовой не уходит, он с тревогой смотрит на нас. В глазах его я вижу радостный блеск и вместе с ним великую печаль. И, кажется, понимаю, что это означает.
- Дара, послушай...
Учитель запнулся на полуслове, замолчал в нерешительности, но попытался донести до меня мысль, только что возникшую у него, еще раз.
- Дара, это важно...
- Я знаю, Ворон, - тихо отозвалась я, чувствуя огромный прилив нежности к ним обоим - к Ворону и к домовому.
Я действительно знаю, что маг предложит мне сейчас. Он всей душой рвется домой, но и оставить меня, так опрометчиво взятую в ученики, здесь одну он не может. И от моего решения будет зависеть душевное спокойствие Ворона.
Меня никто не ждет в моем родном мире, даже моя мать не помнит, что произвела меня на свет. Будет тяжело, очень тяжело, если я останусь здесь. Но так страшно покидать мир, в котором родилась, к которому привыкла. Знаю, Ворон принял бы любое мое решение. Он готов оставаться в моем мире сколь угодно долго, если того захочу я, даже зная: до того, к чему он стремился эти пять бесконечно долгих сотен лет, всего лишь шаг. Это жестоко.
Я могу отказаться от ученичества... В этом случае Ворон не будет связан обязательством и ответственностью за меня. Но для мага-заветника, считающего меня дочерью, это как... это сродни плевку в лицо, если не хуже. Ворон этого не заслуживает. Он надежный друг и прекрасный учитель, и он многое сделал для меня. В конце концов, то, что я до сих пор жива и большей частью здорова - его заслуга.
- Мне нужно собраться, - ответила я и кое-как, не без поддержки учителя встала. - Разгуливать по незнакомому миру в пижаме, причем грязной и кое-где порванной, я не намерена.
Ворон ничего не ответил, но в глазах его было столько тепла, что мне стало стыдно за собственное малодушие и крамольные мысли об отказе от обучения. Столько пережить вместе и сбежать при малейшем намеке на неизведанное, забыв, что буду не одна, когда столкнусь нос к носу с этим неизведанным.
- Сейчас половина первого дня, - подал голос Гаврила. Он счастливо улыбался и, кажется, готов был пуститься в пляс. - Твоих дома нету. Так что не торопись, собери все, что может понадобиться. Не на один день в иномирье отправляетесь. И раковину синюю не забудь. Раз уж тебе позволено ее забрать из того мира-на-грани, это не просто так. Держи при себе, детка. И поспешай, поспешай. Неужто самой не любопытно, что там, по другую сторону желтого тумана?
Я улыбнулась. Любопытно, даже очень. Кто знает, какой он - другой мир? Одно дело знать его по рассказам Ворона, и совсем другое - увидеть все собственными глазами.
В шаге от меня с легким хлопком открылся портал, обычный, маленький, багрово-серый, куда я, заверив Ворона и домового в своем скором возвращении, и вошла. Мгновение спустя я уже стояла в своей комнате, в квартире, в которой прожила всю жизнь, почти с рождения. Хотя, вряд ли я теперь могу назвать это место своим домом. Чувствуя, как слезы подступают к глазам, я чуть коснулась пальцами обоев, провела ладонью по поверхности письменного стола, присела на диванчик, на котором сплю... спала. Обняла игрушечного тигренка. Нет, хватит сантиментов! Так я вообще переезжать в другой мир живых раздумаю. И буду в одиночестве слоняться в толпе... Ну уж нет!
Втянув голову в плечи, я достала из шкафа большую сумку и быстро скидала в нее одежду, которая, на мой взгляд, могла понадобиться в дальнем путешествии, несколько любимых книг, тигренка, свой фотоальбом, еще кое-что по мелочи. В общем, сумку я, пыхтя и сдержанно ругаясь сквозь зубы, кое-как дотянула до открытого портала и, запыхавшись, уселась на нее сверху. До чего ж тяжелая!
И тут зазвонил телефон. Я бросилась в прихожую, умудрившись ни обо что не удариться при этом, и уже протянула руку, чтобы снять трубку, и замерла. Сомневаюсь, что могу ответить на звонок. Я и находиться-то здесь, по сути, права не имею... А телефон продолжал звонить. Ладно, отвечу. А если на том конце провода мама или папа, скажу, что ошиблись номером.
Голос Аниного лечащего врача я узнала сразу. Она сухо попросила к телефону кого-нибудь из родственников Ани и, когда я заверила ее, что являюсь дочерью папиной троюродной сестры по материнской линии и непременно все передам родителям Ани, когда они вернуться домой, немного смягчилась и вкратце поведала, что сегодня утром Аня вышла из комы. Слаба, но организм, на первый взгляд, здоров, моя сестра скоро пойдет на поправку. Еще она рассказывала о том, какие продукты привезти, какие лекарства купить, но я, коротко попросив перезвонить попозже, опустила трубку на рычаг. Невежливо, но по-другому я не могла, и потом долго еще сидела на пуфике, прижимая ладони к бешено колотящемуся сердцу и заливаясь слезами. С Анютой все в порядке, она скоро выздоровеет. И все у нее будет просто замечательно, я этого очень хочу. С моей семьей все будет в порядке. А мне пора, больше у меня долгов в этом мире живых не осталось. Интересно, а как у Ворона с долгами на исторической родине? Будем надеяться, его кредиторы возвращения мага не дождались. Хотя как знать, может кто-то и доскрипел. Ворон рассказывал, что у него на родине продолжительность жизни больше. Что ж, поживем - увидим. А пока у меня первостепенная задача: пропихнуть сумку в портал.
Дары не было уже полчаса, а маг все так же сидел на покрытом трещинами полу, не сводя возбужденно блестевших глаз с большого портала, курил одну сигарету за другой и негромко разговаривал с Гаврилой. Впрочем, вряд ли можно было назвать разговором обмен редкими короткими, будто обрубленными фразами.
- Собраться не хочешь? - сухо поинтересовался домовой, потирая ладони.
Ворон отрицательно качнул головой и обернулся через плечо.
- Может, все-таки...
- Нет, ты знаешь, - твердо ответил домовой. - Я бы хотел пойти с тобой. Привык уже к тебе, за родню считаю. Но покинуть этот мир не могу. Законы не мной писаны.
Ворон нервно дернул плечом, но промолчал. Домовой итак знал все, что маг хотел сказать.
- Можешь сколько угодно делать невозмутимое лицо, - проворчал домовой. - Но я-то знаю, что тебя что-то беспокоит. Сильно беспокоит. Тот, кто называет себя хранителем?
Ворон на мгновение прикрыл лицо рукой.
- Скорей его непонятный интерес к Даре. Или, может, он только мне и самой Даре непонятен. А для этого, гм, хранителя - Ворон готов был крайне нелестно, проще говоря, непечатно отозваться о неведомом похитителе юных волшебниц, однако вовремя вспомнил, что домового такие выражения отнюдь не радуют, - все очень даже ясно и закономерно.
- Но хранитель защитил Дару от старой ведьмы, - задумчиво потер лоб домовой. - И фактически открыл портал в твой родной мир.
- Но счет за его услуги может прийти такой, что моей ученице все случившееся за эту неделю лютиками покажется.
- Ты уверен, что хранитель потребует от нее чего-то?...
- Пусть только попробует, - пообещал маг, и в словах его слышались отголоски тяжелого боевого волшебства. - Я его тогда из-под земли достану.
Однако Ворон, несмотря на боевой настрой, не мог отогнать предчувствия надвигающейся беды. И крохотный червячок сомнения начал - пока едва заметно для него самого - точить душу мага. Сомнения в способности защитить обретенную дочь от... Он и сам не понимал, откуда исходит угроза. В том, что эта угроза реальна, маг не сомневался ни минуты.
- Помощь Хранителя не была столь уж необходимой, - задумчиво произнес он. - Дар авэ справился бы с угрозой. А 'помощь' похожа на очень большое надувательство. Вернее, на попытку увести наивную девочку в непролазные дебри, а то и еще куда-нибудь.
