- Я даже за границей не была ни разу, - вздохнула она. - А тут такое...
Ворон не ответил. Поправив грозившую съехать с плеча сумку, он по локоть погрузил свободную руку в желто-оранжевый туман. Ничего. Пустота. Но шелест листвы и плеск волн стали громче. В голове мага отчего-то всплыли слова 'кровь хранителя', но Даре он предпочел о том не говорить. Так или иначе, хранитель еще даст о себе знать - сомнений на этот счет у мага не было, но авэ о том пока знать не надо. Она и так переживает, волнуется...
- Идем что ли, - подала голос Дара. - Не хочется стоять... просто так. Перед смертью не надышишься.
Ворон кивнул и, крепко удерживая холодные пальцы ученицы, первым вошел в полупрозрачное марево. Дара, чуть помедлив и в последний раз встретившись глазами с Гаврилой Мефодьевичем, следом за учителем шагнула в неведомое.
В круглой зале было тихо. К потрескиванию белого огня он давно привык, и уже не замечал его. Ко всему со временем привыкаешь: к тому, что небо зеленое, море белое, а Сила видима и осязаема.
Глерт, сидевший рядом с троном, неловко поерзал и виновато вздохнул. Хранитель строго посмотрел на него, и светящееся создание окончательно стушевалось, низко опустило голову и, кажется, даже уменьшилось в размерах.
- Так мы с тобой долго не расстанемся, очень долго, - произнес Хранитель.
Глерт съежился еще больше. Видно было, что он не желает ничего сильней, чем скрыться подальше от взора своего повелителя. Но не смеет. Знает, что виноват.
- Я ведь предупреждал тебя, что эта девочка важна, - не повышая голоса, продолжил Хранитель. - Я верил, что ты справишься с простеньким поручением: сопроводить человеческую девчонку сюда. Я ошибался. Понимаю, ты самый молодой из моих глертов. В тебе кипит злость от отвращения к твоему нынешнему положению, к позорному для вас, эльфов, посмертию. Но, сам знаешь, просто так, ни за что, сюда не попадают. Наворотил ты дел при жизни, и все происходящее с тобой сейчас - плата за них.
Глерт вскинул голову, лицо его исказилось мукой и яростью. Если бы взглядом можно было убивать, Хранитель уже лежал бы бездыханный у подножия собственного трона.
- Можешь не стараться, я давно мертв, - высокомерно бросил Хранитель, прожигая несчастного глерта взглядом. - И ты, смею напомнить, тоже.
Глерт прикрыл голову крыльями и начал потихоньку отползать за пределы огороженного огнями круга.
- Я не закончил! - холодно произнес Хранитель, не глядя на провинившегося. - Знаю, ты презирал людей при жизни, а уж после смерти твоя ненависть возросла многократно. Но ты жил в том мире, так неужели у тебя не осталось теплого чувства к нему? К своим ныне живущим сородичам? Ты готов принести их в жертву собственной ненависти?
Глерт с протяжным стоном обвалился на пол и, кажется, тихо заплакал. Хранитель бесстрастно продолжил обличительную речь - к слезам светящихся эльфоптиц ему не привыкать.
- Тень Пятого уже нависла на миром, который мне поручено хранить, и я обязан сделать все возможное - и даже невозможное! - чтобы не допустить прихода черного божества на землю Лексора. Та девушка, Дара, из тех, кого на нашей общей родине называют 'адлари'. Сам знаешь, такие редко рождаются и, как правило, недолго живут. Сказать по секрету, она должна была умереть за миг до рождения, такова была ее судьба. Но я сумел выторговать ей жизнь, не просто так, разумеется.
Она - то средство, с помощью которого я надеюсь не допустить Пятого в мир живых. А ты готов был разорвать надежду на спасение в клочья просто за то, что она человек. И за то, что осмелилась унизить тебя сочувствием. Ты разочаровал меня, но это ничто в сравнении с потерей надежды на спасение твоего родного мира.
Глерт, казалось, мечтал лишь об одном: умереть во второй раз.
- Ну полно, не убивайся так, - сменил гнев на милость повелитель глертов. - Поначалу всем трудно приходилось. Все привыкали понемногу. Иди к остальным, отдохни. Будешь нужен - я сам тебя призову. А до той поры не смей показываться мне на глаза.
Глерт мгновенно взмыл под потолок залы - только его и видели. Где-то там, под самой крышей, у них что-то вроде насеста.
Хранитель задумчиво уставился на черно-серебряную фреску, ту самую, что он показывал Даре. С той минуты ничего не изменилось, но повелитель глертов не отводил заинтересованного взгляда, а мысли его витали где-то далеко.
Он думал о мире живых, о том, что осталось в нем после его, Хранителя, смерти. О зле, семена которого посеял его ученик, уверенный, что творит великое благо. О самом ученике, ослепленном ненавистью - совсем как этот глерт.
А еще он постоянно возвращался мыслями к той черноволосой девушке, Даре. И понимал, что судьба, с которой он боролся бессчетное количество лет, наконец-то преподнесла ему великий дар. И от того, как он распорядится этим даром зависит выживание его родного мира. Он все просчитал, выверил до единого шага, до удара сердца. Но и сейчас все могло сорваться. И тогда... Нет, нельзя думать о провале, иначе можно накликать беду. Тем более, сейчас, когда он лично встретился с Дарой: его надежда на успех существенно возросла. Девочка с честью выдержала посланное ей судьбой испытание (на этот раз обошлось почти без участия Хранителя), не озлобилась, не позволила ненависти поселиться в собственном сердце. А это дорогого стоит. Это действительно великий дар.
Хранитель прикрыл глаза и вновь скользнул взглядом по фреске, изображавшей двоих на краю пропасти. Да уж, немало тревог и волнения доставили ему эти семь дней, ведь все было слишком близко к тому, чтобы потерять Дару, а вместе с ней и надежду на спасение его родного мира. Но все обошлось. Дара уже перешла границу между мирами. Со временем она выполнит то, ради чего Хранитель выторговал ей жизнь. Да будет так.
