Надпись на табличке гласила: «Старший детектив отдела по расследованию убийств Альтторр С. Кантор».

В надпись вкралась неточность. В имени сыщика не было ничего, что могло бы скрываться под буквой «С», ибо не было у него второго имени и никакой буквы «С» тоже не было и быть не могло. Теперь этого уже давно никто не замечал. Но когда табличка была выгравирована на посеребренной меди, то выяснилось, что кто–то допустил ошибку. Выяснять, кто повинен в этой ошибке, Кантор не стал. «Пусть это будет единственным нераскрытым делом на моей совести!» — пошутил он.

И до сих пор так оно и было, кстати сказать. Настоящей причиной того, что табличка с ошибкой так и осталась на двери, было единственное суеверие, которое было у Альтторра Кантора. Он полагал, что для того, чтобы вещь служила долго, в ней на момент приобретения должен быть незначительный дефект. Он как бы прощал вещи маленькую ошибку, с условием, что она больше его никогда не подведет. Вещам без изъяна он не вполне доверял. Ведь вещей вовсе без изъяна не бывает, а значит, вещь со скрытым дефектом может подвести в любой момент, когда дефект станет явным. Нельзя сказать, что сыщик придерживался этого правила строго и неукоснительно, но тем не менее он тайно лелеял в себе этот маленький предрассудок, ни в чем другом не давая себе спуску.

Кантор толкнул дверь и вошел в приемную.

Его помощник Клосс — молодой номерной полицейский в штатском — приветствовал шефа вставанием и грохотом откидной доски бюро.

— Чудесный денек, не так ли? — сказал сыщик искренне и повернулся к вешалке, чтобы повесить на распялку пальто, водрузить сверху котелок, предварительно проверив, вытерта ли с полки пыль, и поместить зонт в корзину под вешалкой. Это он и проделал незамедлительно.

— Благодарение ветрам северных вод и южных, — ответил Клосс на приветствие. — Как прошла поездка, шеф?

— Разнообразно и занимательно, — ответил Кантор.

— Глава управления просил вас зайти к нему, как только придете, — проинформировал Клосс. — Отчет о том, что происходило без вас, на вашем столе.

— И много чего произошло?

— Произошло самое страшное, шеф, — улыбнулся с хитрецой помощник.

— Что же?

— Ничего интересного.

— Да, для нашей работы отсутствие новостей — худшее, что может произойти, — согласился антаер.

Клосс продолжал стоять, что говорило о наличии других неотложных новостей.

— Ну, — нога об ногу снимая с туфель калоши, поторопил сыщик, — выкладывайте, что у вас там еще.

— Действительно, — признал помощник, — есть новости. Карло Бенелли отбыл сегодня ночью термопланом в Нэнт. Его подручного Шмидта с ним не было. Он отправился один. На этом наблюдение за ним прекратилось. Результаты наблюдения за истекший срок — в отчете.

— Одно только имя господина Бенелли обещает неприятные сюрпризы, — улыбнулся антаер.

— Я не знаю и не могу понять, как он связан с этим делом о беглеце и со смертью Хайда, но в том, что как–то связан, не сомневаюсь! — горячо проговорил Клосс, ночные подозрения которого к утру только обрели более твердую форму, а к этому часу уже звенели неколебимостью электрических кристаллов[19].

— Если в деле фигурирует Карло, ни в чем нельзя быть уверенным, — сказал Кантор, — не зря же его прозвали Умником. Телефонируйте в жандармерию Нэнта и попросите отрядить команду для скрытого наблюдения за ним. Пусть встретят в порту при сходе с термоплана и ведут неотрывно. Да предупредите, чтобы отрядили самых опытных. Умник легко распознает наблюдение.

— А жандармерия Вольного Города будет с нами сотрудничать? — усомнился помощник антаера.

— Попросите их от моего имени. Они пойдут навстречу. Можете сказать, что это звено той же цепи, что и происшествие на гонках паротягачей. Нет! Лучше последнего им не говорите. Они могут проявить неуместное рвение. Пусть наблюдают и выявляют все его контакты.

— Да, шеф! Что–то еще?

— Потом телефонируйте в Рэн. Соедините меня с председателем милиции Уильямом Тизлом. Разговаривайте крайне почтительно. Можно даже подобострастно. Можете отметить вскользь, что в столице наслышаны о его заслугах и что народ, выбравший в председатели милиции такого человека, может не беспокоиться о безопасности и спокойствии. В таком духе.

— Трудный человек? — понимающе улыбнулся Клосс.

Эта улыбка заставила Кантора поморщиться.

— Не делайте случайных выводов, юноша, — сказал он, — много лет назад Уильям Тизл потерял младшую сестру. Я присутствовал при ее смерти и не мог ей помочь. Теперь же он сделал вид, что не догадался, кто я такой. Я не стал трогать больное место. Мне нужно его содействие, и я не хочу, чтобы прошлое помешало этому.

— Простите, шеф!

— Чуть позже я нанесу визит главе управления. Пока все.

— Еще на ваше имя пришел конверт серой бумаги, доставленный воздушным судном. Имя отправителя не указано. Адрес отправителя: Замок Намхас.

— Вас что–то смущает?

— Отсутствие имени отправителя и официального названия учреждения, которое размещается в замке… Просто «Замок Намхас», это… это как–то вольно. Не официально.

— Волшебно. Интересные наблюдения.

— ?!

— И какие возникли идеи?

— Я…

— Нет, это не послание беглого Флая. Но письмо действительно неофициальное. Это доклад человека, которого я попросил лично присматривать за этим особым заключенным. И благодаря этому докладу, мне не понадобилось тратить время на то, чтобы посещать замок и осматривать следы.

Помощник антаера просиял.

Несвойственная ему озабоченность сошла с лица.

— Я не…

Кантор жестом остановил попытку что–то объяснить.

— Давайте конверт.

И антаер проследовал в свой кабинет.

Клосс некоторое время переводил взгляд с саквояжа сыщика, забытого на калошнице, на калоши, растерянно стоящие на полу в третьей позиции. Потом вышел из–за бюро, поставил калоши на положенное им место, вернулся за бюро и сел.

Кантор задумался о той роли, которую может играть в деле Умник.

Этот человек давно не давал покоя полиции. Он обделывал свои делишки виртуозно. Он говорит, пишет, встречается с людьми, угрожает и приказывает. Он выполняет задуманное так, как если бы полиции и судов не существовало вовсе. И всегда избегает даже намека на свою причастность к преступлению. Ни следов, ни доказательств, ни свидетелей.

Кантор считал Бенелли серьезным противником. Поэтому досадовал, что тот вмешивается в дело, и без того запутанное. Без этой личности все было бы куда проще. Но, может быть, это как раз шанс прижать–таки Умника.

В делах сложных, запутанных и чреватых опасностями люди, даже весьма умные, глупеют и дурачат самих себя. Может быть, именно такой час настал для Карло Бенелли?

Кантор всей душой желал, чтобы все было именно так. А уж он–то своего шанса не упустит. Кантору еще не приходилось напрямую помериться силами с Умником. Но он слышал весьма лестные отзывы о нем от коллег.

«Он, — говорили не без скрытого уважения, — завораживает и морочит, устраивает провокации, презирает вас и даже хуже — демонстрирует полное пренебрежение, тогда как полиция сбивается с ног, мечется и закипает от праведного гнева! »

Как прикажете бороться с таким противником?

Одно только вдохновляло: у Карло еще меньше времени, чем у Кантора. Выяснить бы, что он знает, и тогда, вполне возможно, удастся его опередить.

Еще вчера Кантор думал, что Бенелли интересуется только Хайдом, и его активность мало интересовала антаера. Но теперь, если он вылетел в Нэнт, все меняется.

Значит, Карло занимается Флаем!

Или загадочным человеком–саламандрой?

— Полно! — сказал себе Кантор и решил, что Умник не помешает, а поможет ему в расследовании таинственных событий.

Даже забрезжило понимание того, как именно это будет.

Да, нужно концентрировать внимание на поисках Флая.

И Кантор имел подсказку — сценарий, полученный от Уллы Рена, в котором недвусмысленно говорилось, что будет делать Флай.