— Что ты скажешь родителям?

— Правду. Ты уж извини, но придумывать всякие глупости у меня нет желания. Довольно и тех, что здесь нагородил ты. Думаю, они поймут. Все это время они ведь как-то обходились без меня?..

Это правда, обходились. Но вот мне казалось, что отпустить дочь в город и оставить ее на другой планете — вещи разные. Впрочем, Лиза решала сама.

— Но мы пойдем с тобой в поселок, мы с Денисом. Я хочу попрощаться. Мама будет плакать… Я могу попрощаться со своими родными, Ной?

— Конечно, можешь, Лиза.

Щелкнул замок. Бэмби и Кроха вернулись как раз к десерту.

— Ты ожидал, что она откажется?

— Да.

— Ты не оставил ей выбора.

— Выбор — это фикция, придуманная людьми.

— Разве ты сам не выбирал?

— Не знаю… Нет. Разве нет?

— Ты не оставил ей выбора…

— Ты это уже говорила.

— Ты…

— Довольно! Довольно! Да, ты права! Я хотел, чтобы эта сказка закончилась именно так!

Звезды все так же подмигивали кому-то невидимому в темноте. Кроха сидел на подоконнике и, запрокинув голову, разглядывал рисунок на потолке, словно он мог измениться за время его недолгого отсутствия.

— Каково же будет твое решение, малыш?

Я все равно спросил, хотя прекрасно знал ответ.

— Я хочу уйти.

— Это будет совершенно чужой мир.

Кроха перевел взгляд со звезд на потолке на звезды за окном.

— Знаешь, Ной, сегодня мне приснился сон. Странный такой сон… Будто я бегу по длинному-длинному коридору… И двери… много дверей… а в дверях стоят люди, которых я знаю… И за мной тоже кто-то бежит. Не человек, не зверь… Все видно — так, словно в глазах стоят слезы… мутно-мутно… Я кричу: помогите! Но они смотрят и ничего не делают… И смеются мне в лицо. Я оборачиваюсь, но не вижу того, кто бежит за мной. А впереди — ты, Ной. За тобой — лес. Голый, уже немного обмороженный подошедшей зимой, но все еще без снега. И я падаю в этот лес, в застывшие лужи, в мокрую, заиндевевшую листву. Небо алеет на востоке… и луна — желтая-желтая… Что это было, Ной?

Я пожал плечами. Кроха был самым странным из всех людей, с которыми я когда-либо встречался.

— Я хочу уйти, — сказал Кроха снова.

— Там везде Лес, — предупредил я. — Лес с большой буквы. Даже облака похожи на заваленные снегом деревья. И в Лесу растет вишня.

— Я люблю вишню… и Лес, думаю, я тоже полюблю.

— И небо там совсем другое…

— Но оно же красивое?

— Очень…

— Я хочу уйти.

— Тебе нет шестнадцати… Я сделаю из тебя волка. Это значит, малыш, что твои дети… они родятся волками…

— Я знаю.

— Этот поезд идет только в один конец.

— Я знаю.

— И меня там не будет.

— Я знаю.

— В таком случае… Я пришел за тобой, малыш.

— Я уже говорил, что знал, что он согласится?

— Говорил…

— Не надо, не злись на меня!

— Ты называл этого мальчика своим братом!

— Да. И я дал ему все, чего он хотел. Жизнь без боли в новом мире, куда чудеснее этого.

— Мир, в котором он будет один!

— Нет, не один, ты ошибаешься. В моей семье никогда никого не бросают.

Уйти всегда легче, чем вернуться…

Луна стояла уже высоко, когда мы, наконец, наткнулись на Дидлайн. Теперь она пахла прелыми листьями и ацетоном. Еще одно лето моей бесконечной жизни закончилось.

Граница легко пропустила нас, потому что я был не просто живым существом, я был частью Леса. А те, что пришли со мной, были частью меня. Дидлайн не увидела нас. И нас не увидело племя. Я так хотел. Я хотел немного тишины. Я хотел, пусть на мгновение, почувствовать себя ребенком.

Дома было хорошо. Как всегда.

Мы шли через поселок, и я, даже не оборачиваясь, чувствовал удивление и интерес Норы. Она никогда не была здесь, не считая нескольких первых часов после своего рождения. Лиза и Бэмби свернули с тропы немного раньше. С ними ушел Кроха. Я хотел, я надеялся, что Эдвард примет его вместо Лизы, которая оставалась здесь, на Земле.

Мы слышали, как заскрипела открываемая дверь. И как охнула Лина, увидев свою дочь.

— Мне нравится, — сказала Нора тихо, когда мы остановились у дверей нашего дома. Осторожно поправила краешек одеяльца, в которое был завернут маленький живой комочек у меня на руках. — Но я немного боюсь, Ной… Я ведь ее совсем не знаю.

— Все будет хорошо, поверь. Мама… она замечательная. Вы быстро подружитесь.

— Может, следовало подождать до утра?

Стояла глубокая ночь, но я был уверен, что Катя еще не спит. Да и, похоже, не только Катя. По всему поселку, то там, то здесь, раздавались чьи-то восклицания, вздохи, смех… Казалось, что волки подцепили вирус бессонницы.

Я прижал левой рукой к груди сонно сопящее чудо и решительно постучал.

— Нет, Нора, не следовало. У вас есть только одна ночь и один день, помнишь?

— Помню… Так мало…

— Больше, чем было у меня, чтобы попрощаться с отцом.

Дверь открылась.

— Ты вернулся… — сказал мой бывший младший братишка.

— Я вернулся.

Меньше всего мне хотелось сейчас выяснять отношения с волком, который даже не приходился мне родственником.

Я чуть посторонился.

— Познакомься, Эд. Это — Нора.

Она застенчиво улыбнулась. Эдди хмыкнул и обнял ее за худенькие плечи:

— Здорово, что ты нашлась, сестренка.

Я понял, что Катя рассказала ему правду.

В коридоре меня сбил с ног маленький смерч:

— Я же говорила, что он вернется, — радостно взвизгнула заметно подросшая Алина. Я подхватил ее правой рукой.

— Конечно, радость моя, а разве были сомневающиеся?

— Были, но я тебе не скажу, кто.

— Почему?

— Чтобы ты на них не сердился. А кто это, Ной? — Алина потянулась к комочку в моей левой руке, чуть не соскользнув при этом на пол.

— Это — чудо, Аля, — сказал я, прижимая ее к себе покрепче. — Самое обыкновенное чудо.

Она обхватила меня за шею.

— Чу-удо-о…

Каштановые кудряшки щекотали мне кожу. Я улыбнулся и посмотрел на Катю. Она стояла в дверном проеме, взволнованная, как перед первым в жизни экзаменом. Я перевел взгляд на Нору. Ее лицо, как зеркало, отражало чувства матери. Меня окатило волной сострадания и какой-то болезненной нежности. А ведь Катя еще не знала всей правды…

— Здравствуй, мама, — тихо сказала Нора.

— Меня готовили к этой встрече всю сознательную жизнь. Ами и Динь никогда не скрывали правды о моем происхождении, хотя и называли меня дочерью. В отличие от тебя я хорошо знала, что меня ждет. И все же я боялась… реакции Кати…

— Это нормально.

Чудо уложили в кроватку Алины. Мама и Нора отправились на кухню «соображать ужин». Эд просто ушел, ничего не объясняя. Со мной осталась только Аля. Она устроилась на стуле напротив кроватки, поджав под себя ноги, и не мигая смотрела на укутанный в одеяло комочек.

— Что такое «чудо», Ной? — спросила она.

— Чудо… — я задумался, — Давным-давно чудом называли то, чему не могли найти объяснения… поразительное, выдающееся, совершенно необычное явление… то, что, как считали люди, вызвано некоей божественной силой…

— А вот это, — Алина невежливо ткнула пальчиком в сторону кроватки, — вот это вызвано божественной силой?

— О да, — я улыбнулся. — Еще какой божественной! Кстати, ее зовут Ноэль. Тебе нравится?

Алина поерзала на стуле, кивнула великодушно:

— Красивое имя… — потом нахмурилась, — Только вот… Ну-у… она какая-то… странная… почти как ребенок, но ведь это же не ребенок, правда?

Я подхватил сестренку на руки, закружил по комнате.

— Ты очень умненькая девочка, мой маленький хитрый волчонок. Умненькая, хорошенькая и смелая…

— Ной! А-а-ай… Но-ой… — Алина радостно пищала, полностью доверившись моим рукам. Она ничего не боялась, смешная лесная фея, дочка моего отца. — Еще-е!