Знаю, я виноват перед волками. Виноват в том, что придумал этот удивительный народ с двумя телами и душой, влюбленной в лес. Виноват в том, что потом забыл о них. И сейчас, спустя тысячи лет, я виноват в том, что не хочу больше видеть вишневое небо. Может быть, волчонку Ною оно и было нужно когда-то, но не Ною-богу. Я виноват, да. В искупление вины я отдал волкам самое большое чудо в моей бесконечной жизни — свою дочь. Я создал ее в те дни, когда был счастлив, и потому все ее существо окутано теплом и радостью бытия. Принцесса-богиня, рожденная из моих снов, воды и огня, она станет для волков тем, кем никогда не были ни я, ни Ами. Ее воспитает Катя, женщина, которой я обязан не жизнью, но судьбой. Надеюсь, она сумеет пережить боль, причиненную нами — волчьим дьяволом, человечьим богом и мной, ее сыном.

Я благословил волков. Благословил на долгую жизнь без унижения и страха, на любовь и искренность чувств, благословил на боль, ибо знаю, что даже вишневое небо не сможет избавить их от всех несчастий.

Я показал им путь, и смотрел, как они уходят. И высоко-высоко в земном синем небе парил сизый голубь с красным крылом. Всем нам свойственно ошибаться, людям, волкам, богам… никто не безупречен. Но мои дети нашли свой Святой Грааль, а что делать твоим, Яхо? Что? Я знаю, я видел, как ты уничтожил символ вечного счастья собственными руками. Ты не оставил им шанса. Только выдуманную любовь и страшные-страшные войны… Так кто же из нас худший отец?

— Здесь написано: «Перекресток повешенного волка»… Ты знаешь, что это такое?

— Когда-то давно, чтобы отпугнуть волков от своей деревни, крестьяне подвешивали на дереве зверя, которого только что убили или поймали в капкан. Обычаи давно уже умерли, а названия… названия остались. Как напоминание потомкам…

— Принцесса-богиня… Ты сотворил ее… Ты думаешь, она сумеет защитить волков?.. Если снова случится что-то…

— Я не знаю. И не хочу знать. Я не хочу думать о них, Нора. Не сегодня. Потом… Позже… Когда-нибудь… Я устал, так устал… Куда ты?

— Я…

— Подожди, Нора! Подожди! Пожалуйста! Не уходи! Не уходи… Ты разочаровалась во мне? Послушай… Обещаю, однажды, если ты захочешь, у нас родится ребенок, мальчик с темными волосами и желтыми, как песок, глазами. Мы назовем его Томом, в честь твоего отца. Обещаю…

— Я…

— Нет-нет, ничего не говори! Я прошу тебя, я никогда никого не просил… я должен сказать это, сейчас должен, сейчас… Ты так долго слушала меня, подожди еще минуту!..

Я одиночка, ты знаешь. И ты знаешь, что я не изменюсь. Но если ты уйдешь, мое одиночество станет моей тюрьмой. Пожалуйста, Нора! Не уходи!

— Я не уйду, Ной. Я просто хотела налить молока. Будешь?

— Буду…

— Холодное…

— Расскажи, как ты жила без меня?..

Тема ответственности за содеянное — одна из самых тяжелых, сложных тем в литературе. Не так уж много авторов осмеливаются сталкивать своего героя лицом к лицу с проблемой ответственности.

Герой ранних Стругацких — Румата Эсторский — сталкивается с данной проблемой постоянно. Румате не позавидуешь — он в таком положении, что любое серьезное действие с его стороны способно лишь ухудшить ситуацию. В шахматах такое положение называется «цугцванг» — когда хороших ходов у игрока в данной позиции нет, а ходить тем не менее надо. Правила заставляют. Жизнь, разумеется, не шахматы, в жизни можно затаиться и подождать. Вот только бездействие — это тоже выбор, фактически — особый род действия.

Второй пример, который можно уже назвать классическим — «Черная книга Арды» Натальи Васильевой. Мелькор, главный герой книги — вполне положительный персонаж, в отличие от изображенного у Толкина. И он личность не рядовая; если называть вещи своими именами — он бог. Бог с маленькой буквы, божество, дух стихии — но в любом случае далеко не человек. Его возможности несоизмеримы с человеческими.

А где возможности — там, извините, и спрос.

Заметьте, строить — не ломать; строить всегда труднее. Чтобы исправить содеянное, надо быть сильнее, умнее, дальновиднее того, кто содеял.

Ну а если «содеял» ты сам — легко ли стать сильнее самого себя?

Каяться Мелькору вроде бы и не в чем — он делал что мог. Даже больше, чем мог. И если его неимоверных сил не хватило — наверное, не хватило бы вообще ничьих. Тем не менее покаяние Мелькор осилил. А вот осознание ответственности — увы.

Нет, ответственность-то он осознает. В полной мере. И осознание его ломает. С треском, только щепки летят. Сломанный Мелькор неспособен уже ни на что. В том числе — на исправление содеянного.

Не всегда дело настолько мрачно. Антон Городецкий, бессменный герой лукьяненковской саги о Дозорах, с подобной проблемой сталкивается не единожды. Когда в его руках героя сосредоточилась огромная сила, и он встал перед непростым этическим выбором — результат оказался неожиданным. Не просто неожиданным, а противным всем привычным нормам. Взять и потратить весь ресурс на себя, любимого. На собственное усовершенствование.

И парадоксальное решение дает эффект. Неожиданное действие героя путает все планы оппонентов. Не каждый писатель отважится в первой же книге вскрыть тему столь сложную и неподъемную. И тем более — не каждый с ней справится.

Главный герой «Перекрестка волков» с первых страниц книги привлекает к себе внимание. Необычностью.

Казалось бы, чего в нем такого особенного? Совсем молодой парень, бездомный бродяга. Как видно из текста — сбежавший из дому после конфликта с родителями. Ну, бывает.

А необычного хватает. Хотя бы то, что и он сам, и его народ — не из нашего мира. Что он, как и сородичи — не человек, а волк. Что их, волков, занесло в наш мир чужой волей, и что это — их беда, а не вина. Причем беда главная. Но выяснится это лишь по ходу дела, много позже. Герой же и в самом деле необычен. У него есть черта, отличающая его и от людей, и от соплеменников.

Черта эта — обостренное чувство ответственности. Можно даже сказать — «чутье на ответственность». По воле автора герой последовательно попадает в разные жизненные ситуации, знакомится с миром людей, с разными его сторонами, с людьми, которым придется сыграть в сюжете ключевую роль.

И что же герой? Герой — изучает. Действует стереотипно (но при этом совершенно необычно). Каждого человека, с которым придется общаться дольше нескольких минут, он непременно проанализирует, оценит и разложит по полочкам. Особое внимание уделяя именно ответственности. Что это за человек? Как он справляется со своим местом в жизни? Именно так — не с обязанностями, а с местом. За кого он в ответе, и кто, в свою очередь, в ответе за него?

Сначала это кажется странностью. Потом читатель к этой странности привыкает, но масштаб действия растет. Крупный план ненавязчиво сменяется средним, затем — общим; оказывается, что эта, и прочие странности героя — лишь ступеньки. Автор помаленьку раскрывает перед героем все новые и новые ступени ответственности. Сначала — ответственность за жизнь одного отдельно взятого парнишки; затем — за благополучие целой семьи. После возвращения героя в родной поселок масштаб ответственности лишь растет. Ступенька за ступенькой герой идет к ответу на главный вопрос — кто, собственно в ответе за весь его народ? Кого призвать к ответу за беду, тянущуюся много поколений?

Он узнаёт это, лишь когда проходит всю лестницу.

К чести героя, справляется со своей миссией он неплохо. Из двух сакральных вопросов — «Кто виноват» и «Что делать» — выбирает правильный. Решения героя естественны и органичны. Не так важно, кто виноват — тем более, что виноватых, как всегда, больше одного. Покаяние покаянием, но если что-то не так — иди и исправь. И сделай это как следует, чтобы не стыдно было смотреть людям в глаза.