В каком-то смысле Энджел была почти благодарна Хоку за его грубость — она отвлекла ее от размышлений по поводу столь странной просьбы Дерри.

Энджел остановилась у входа, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому красному свету, столь любимому обитателями бара.

Сидя за ближайшим столиком, Хок внимательно следил за Энджел. Его темные холодные глаза быстро обежали ее черное шелковое платье и небрежно наброшенную на плечи черную шаль с бахромой.

Дверь в бар открылась, окуная Энджел в поток солнечного света, а порыв ветра на мгновение подхватил ее длинные волосы. Слова Дерри «высокая худая блондинка» едва ли в полной мере описывали стоящую у входа стройную, сдержанную женщину, и все же Хок не сомневался, что это Энджел. Он никогда не встречал таких глаз — очень больших и очень тревожных.

На губах Хока появилась циничная ухмылка, когда он увидел, как молода Энджи, нет, Ангел!

«Женщина с такой внешностью не может зваться Энджи, — насмешливо сказал себе Хок. — Впрочем, она и не ангел конечно, хотя и впрямь выглядит неземным созданием».

Хок скривил губы, вспомнив свою последнюю спутницу — этакую святую невинность — актрису, за мягкой внешностью которой скрывались ложь и пустота.

Впрочем, она ничем не отличалась от других женщин, встречавшихся на его пути, как не отличается и эта Энджел.

«Ложь во плоти, — холодно подумал Хок. — Но весьма привлекательная, чертовски красивая ложь. А худшие из них такими и бывают. Что ж, я буду звать ее Ангел, и всякий раз это имя будет напоминать мне, что она менее всего ангел».

Энджел заметила мужчину за соседним столиком, который бесцеремонно разглядывал ее с ног до головы, и с необыкновенной уверенностью поняла, что это и есть Майлз Хокинс.

В атмосфере искусственного веселья, царившей в «Золотой кружке», Хок выглядел как громадная тень, застившая солнце, сгусток тьмы среди цветов, неподвижная каменная скала в бесцельно плещущемся море.

В этот момент кто-то открыл входную дверь, и в свете проникших внутрь солнечных лучей Энджел разглядела, почему этого мужчину называли Хоком. Не из-за резких черт лица или густых темных волос, не из-за поджарого, худого тела или хищной грации движении — нет, причиной тому были его глаза — глаза ястреба, прозрачно карие, чистые и глубокие, дикие и одинокие.

— Хок? — обратилась она к нему.

— Энджел. — Его голос был глубоким и хрипловатым.

— Обычно меня зовут Энджи.

— А меня в лицо обычно называют мистером Хокинсом, — сказал он, — даже такие дружелюбные щенки, как Дерри Рамсей.

Энджел помедлила, неприятно пораженная тем, сколь грубо упомянул он Дерри. Она знала, что Дерри чуть ли не молится на Хока, и ей неожиданно захотелось получше познакомиться с человеком, завоевавшим столь слепое обожание Дерри.

— А как вас называют за спиной?

Хок прищурился:

— Множеством имен, которые ангелы знать не должны.

Его чистые холодные глаза равнодушно оглядели ее, секунду задержавшись на светлом нимбе волос.

— Энджел. Ангел. К твоей внешности подходит.

По тону Хока она поняла, что для него она теперь всегда будет Энджел и никак не иначе.

Она рассердилась, уловив нотки мужского превосходства, но заставила себя успокоиться. Дерри нуждается в Хоке, к тому же Хок ведь не знает, что для нее означает имя Ангел.

«Живое существо, которое было мертвым».

— В таком случае я стану называть тебя Хок, — тихо произнесла Энджел, — и пусть нас обоих раздражают наши имена.

Левая бровь Хока приподнялась, подчеркивая резкие черты лица. Он шагнул к своему столику:

— Что будут пить ангелы?

— Солнечный свет.

Хок повернулся к ней так стремительно, что Энджел невольно вскрикнула. Его движения были поразительно быстрыми и вместе с тем плавными и даже изящными.

— Солнечного света, — сказал он, махнув рукой в сторону прокуренного зала, — здесь не держат.

— Я пришла сюда не выпивать, мистер Хокинс. Я пришла, потому что нужна Дерри. — Энджел говорила тихо, но решительно, как час назад разговаривала с Биллом Нортрапом. — Что я могу сделать для Дерри?

Хок мгновенно уловил перемену в ее голосе.

— Найти ему новую ногу, — сказал он резко. — Произошел несчастный случай.

Комната закружилась черным волчком вокруг Энджел, наполнилась криками боли, красный свет превратился в мигание фар; ее душил запах выхлопного газа, а страх и боль нарастали в груди.

Энджел пыталась что-то спросить, уговаривала себя, что с Дерри все в порядке, что это не может быть повторением той ужасной аварии три года назад, когда погибли ее родители и жених, а сама она оказалась на волосок от смерти, но она не смогла выговорить ни слова, ее сотрясала крупная дрожь, и словно не хватало воздуха.

Три года назад Дерри спас ей жизнь, и сейчас она сходила с ума при мысли о том, что ее не оказалось рядом, когда он попал в беду.

Даже в полутьме бара Хок заметил, как побледнела Энджел. Она глубоко вздохнула, покачнулась, и он, быстро подхватив ее, не дал ей упасть.

— Д-дерри? — с трудом выговорила Энджел.

— Просто сломана нога.

Говоря это, Хок резко встряхнул девушку, чтобы удостовериться, что она его слышит, но, заметив в ее глазах неподдельный страх, инстинктивно ослабил хватку.

— С ним все в порядке, Ангел.

Энджел непонимающе смотрела на него. Голос Хока был мягким, успокаивающим, сочувствующим, удивительно нежным для мужчины, который выглядел столь безжалостным.

— Просто сломана нога, — повторил Хок. — Ничего страшного.

— Авария, — хрипло прошептала Энджел. — Блестящие разбитые стекла, искореженный металл. И крики. О Боже, крики…

Глаза Хока сузились, холодок пробежал по спине. Энджел явно не сомневалась, что Дерри пострадал в автомобильной аварии, уверенность в ее глазах смешалась с ужасом.

— Футбол, а никакая не авария, — очень четко и спокойно проговорил Хок.

— Ф-фут… — Энджел не могла повторить это слово.

— Дерри с друзьями играл в футбол. Он побежал к мячу, неудачно упал и сломал лодыжку в двух местах.

Секунду Энджел стояла, обессиленно прижавшись к Хоку, затем подняла голову и выпрямилась. Она смотрела ему в глаза, гадая, насколько осознанной была жестокость его ответа ей.

«Найти ему новую ногу».

Энджел изучала лицо Хока: нет, конечно, он не мог предугадать, какое впечатление произведут на нее эти слова, ведь он ничего не знал о случившейся три года назад аварии.

— Энджел? — Пальцы Хока нащупали бьющуюся у нее на шее жилку. — Ты меня слышишь?

— Да, — ответила Энджел так тихо, что Хоку пришлось наклониться.

Его пальцы скользнули вниз и затерялись в мягких волнистых прядях ее волос. Хок притянул Энджел к себе, прижал к груди и стал нежно покачивать. Движение было инстинктивным и удивило его самого не меньше, чем Энджел, хотя казалось ему вполне естественным. Как бы ему хотелось, чтобы кто-нибудь так же вот утешал его в детстве или в более позднем возрасте. Хоку не раз доводилось видеть полные страха глаза, разбитые стекла, покореженные автомобили и смерть. Случалось, он и сам оказывался в этих рассыпающихся на куски машинах, но никто никогда не утешал его.

«Может быть, именно потому я и сжимаю в объятиях эту девушку? Или же потому, что она мягкая и пахнет, словно солнечный свет, а ее кожа теплеет под моими прикосновениями?»

Губы Хока коснулись ее виска, полуприкрытых глаз, уголка рта, и он вдруг почувствовал, как внезапно сильнее забилось ее сердце. Энджел слегка пошевелилась, отвечая на его прикосновения.

В глазах Хока появилась циничная усмешка — Энджел вела себя, как и любая другая женщина.

«Когда любимый мужчина далеко, они любят того мужчину, кто оказывается рядом».

Энджел подняла голову и растерянно посмотрела в лицо Хока. Она не предполагала, что он станет утешать ее, так же как и не ожидала, что это ее взволнует.

— Оставь большие грустные глаза для Дерри, — резко бросил Хок, с ухмылкой глядя на Энджел. — Он достаточно молод, чтобы тебе поверить.