— Неплохо получается, — сказала она.

Это было очередной констатацией факта, но никак не комплиментом.

Хок бросил на нее косой взгляд, но Энджел склонилась над ящиком со снаряжением, выбирая удочку для себя.

Некоторое время царила тишина, прерываемая только редкой вибрацией натянутой лески.

Внезапно кончик удилища у Хока прогнулся вниз, выпрямился и снова опустился.

— Поймал! — Энджел быстро отложила свою удочку в сторону. — Тяни кверху!

Хок недоумевающе посмотрел на свои руки — ему казалось невозможным поднять вверх гибкий прут.

Будто прочитав его мысли, Энджел шагнула ближе:

— Упрись локтями в бедра.

Проделав это, Хок обнаружил, что удилище оказалось почти параллельным его телу.

— Хорошо, — подбодрила его Энджел. — А теперь начинай сматывать леску. Медленно и равномерно. Эта треска никуда не денется, кроме как к нам на сковородку.

— Ты уверена, что это треска? — спросил Хок.

— Конечно. Она не слишком борется за жизнь.

Хок бросил взгляд на раскачивающееся удилище и почувствовал, как ему передается биение рыбы.

— Неужели не борется? — сухо переспросил он.

— Нет. Вот погоди, когда поймаешь лосося на такую же удочку, тогда узнаешь, что значит удержать солнце в руках.

Энджел не заметила мимолетного удивленного взгляда Хока.

Ее возбуждение, удовольствие, которое она явно испытывала, не оставляли сомнения в том, что она по-настоящему наслаждается рыбной ловлей.

«Интересно, сохранит ли Энджел эту страстность в кровати?» — подумал Хок.

Удочка в его руках подпрыгнула и прогнулась.

— Тащи! — Энджел перегнулась через борт, пытаясь разглядеть пойманную рыбу.

— Такое впечатление, что эта рыбина только что прибавила десять фунтов, — удивленно заметил Хок.

Как бы в подтверждение его слов удилище изогнулось.

— Это же треска, — засмеялась Энджел. — Она заметила лодку и расправила плавники, чтобы тебе было труднее ее вытащить. Прощай обтекаемая форма. Теперь ты тащишь цементную болванку.

Хок хмыкнул и продолжил сматывать леску, пока над водой не показалось серебристое, удивительно стройное тело рыбы. Задние плавники были расправлены.

Энджел проскользнула за спиной Хока, чтобы взять сачок, который лежал в ящике у входа в рубку. Склонившись над водой, она ловко подхватила рыбу в сачок:

— Передай мне вон ту палку.

Хок огляделся и увидел предмет, похожий на топорище. Он вытащил его из гнезда.

Быстрым движением Энджел ударила рыбу по голове. По лицу ее Хок понял, что это единственная часть рыбалки, которая не приносит ей радости.

— Ты могла бы просто зашвырнуть ее в ящик и обождать, пока она не заснет, — заметил Хок.

— Я не выношу, когда рыба бьется о стенки, — призналась Энджел.

— Мягкосердечный Ангел? — насмешливо спросил Хок.

— Я жестока не более, чем того требуют обстоятельства.

Энджел достала из кармана кусачки и высвободила крючок из нижней губы трески.

— Зубы, — объяснила она свои действия.

Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть: челюсти трески усеяны острыми зубами. Истинный хищник.

Энджел открыла ящик для рыбы, бросила туда треску и захлопнула крышку. Осторожно проверив, не затупился ли крючок, она кивнула и жестом показала Хоку, что он может вновь закидывать удочку.

Они рыбачили в тишине, нарушаемой лишь ритмичным биением воды о борта катера. Следующую рыбу поймала Энджел — это был двухфунтовый каменный окунь. Хок потянулся за сачком, но она отрицательно качнула головой:

— Не надо. — Энджел принялась аккуратно сматывать леску. — Его плавники разорвут любую сеть. Кроме того, они ядовиты. Несмертельно, конечно, но неприятно.

Она снова достала из кармана кусачки и, низко склонившись к воде, одной рукой высоко подняла окуня, а другой быстрым движением освободила крючок. Затем выпустила рыбу, которая тут же юркнула в зеленую глубь, явно больше раздраженная, нежели напуганная.

— В еду нам не годится? — спросил Хок.

— Да нет, она вполне съедобна. Просто слишком мала — на один зуб.

— Больше хлопот, чем толку.

— Если ты не голоден, разумеется.

Хок вновь повернулся к своей удочке, но в этот момент в рубке ожило радио:

— …вызываем Энджи Ландж. Как слышно? Черная Луна вызывает Энджи Ландж. Ты меня слышишь? Прием.

Энджел кинулась на звук. Порывисто схватила микрофон и нажала кнопку передатчика.

— Карлсон? Это Энджи. Ты где? — Она говорила негромко, но возбужденно.

— Уже десять дней брожу по проливу.

— Ох! — В голосе Энджел явственно прозвучало разочарование. — Тебя трудно поймать, Карлсон.

— Тебя тоже. Должно быть, виной тому огромные белые крылья, что растут у тебя за спиной.

Энджел улыбнулась.

— Дерри уже час тщетно пытается связаться с тобой, — продолжал Карлсон. — Я догадался, что ты, наверное, рыбачишь за одним из островов, и предложил свою помощь.

— С Дерри ничего не случилось? — с тревогой спросила Энджел.

— Абсолютно. Ворчит, как медведь весной, но в остальном все хорошо. Есть еще сообщение для мистера Хокинса. Твой клиент?

— Да.

Неожиданно Энджел заметила, что Хок стоит в дверях рубки и слушает ее разговор.

— Дерри сказал, что звонил лорд Как-его-там, хочет обсудить свое предложение. — В голосе Карлсона явно слышалась насмешка, и Энджел скривила рожицу. — Бедная Энджи. Вечно тебе достаются неуклюжие богачи, которым вздумалось порыбачить.

— Не в этот раз. — Энджел улыбнулась мужчине в дверях рубки. — Сейчас со мной настоящий ястреб.

Из микрофона раздался громкий смех Карлсона:

— Развлекайся, Энджи, но береги пальцы. Ястребы ужасно злобные птицы.

— Это тебе надо быть поосторожней, Карлсон, я слышала, со стороны Алеутских островов идет шторм.

— Знаю, потому и удаляюсь, не повидавшись с тобой.

— Позвони, когда вернешься.

— Разве я когда-нибудь это забывал? — Последовало недолгое молчание. — Возможно, я не смогу вернуться к двенадцатому.

— Ничего страшного. — Энджел казалась неестественно спокойной.

— Ты уверена?

— Здесь Дерри, так что со мной ничего не произойдет. — Ее голос стал мягче. — Спасибо, Карлсон. Это… очень важно для меня.

— Прибереги для меня свои теплые объятия, Ангельские Глазки.

Маленькое помещение рубки наполнил далекий треск статического электричества.

Неожиданно Энджел почувствовала себя очень одинокой. Старое прозвище вызвало к жизни слишком много мучительных воспоминаний. Карлсон был ей так же близок, как Дерри, но его голос к тому же еще напоминал ей о любви, смерти и потере. О Гранте.

И все-таки Энджел нуждалась в Карлсоне. Его дружеское участие служило как бы мостиком между прошлым и настоящим.

— Я так понял, это был лососевый шаман, — холодно заметил Хок. Его раздражала игра Энджел, задумавшей кокетничать со своим поклонником в его присутствии.

— Лососевый шаман? А… — Энджел едва заметно улыбнулась. — Да, это был Карлсон. Ты слышал сообщение?

Рот Хока искривился в циничной усмешке.

— Я его отлично слышал.

«Пожалуй, это единственное, что мне не нравится в нынешней охоте, — думал Хок. — Если Энджел намерена натравить одного поклонника на другого, то вскоре она поймет, что допустила большую ошибку. Я предпочитаю охотиться в одиночку».

Хок отвернулся:

— Отвези меня обратно в Игл-Хед. Мне надо сделать несколько телефонных звонков.

Это был первый, но не последний раз, когда деловые обязательства Хока прерывали путешествие по острову. Хоку трижды пришлось возвращаться в Ванкувер, чтобы подписать там какие-то бумаги и встретиться с адвокатами.

Живя в доме с Дерри и Энджел, он часами висел на телефоне. В последующие десять дней Энджел удалось только два раза свозить его на рыбалку, и каждый раз из-за деловых переговоров им приходилось пропускать прилив.

Не то чтобы это имело значение. Нерест лосося еще не начался, и даже коммерческие рыбаки привозили всего по нескольку рыбешек.