Кроме главных дверей, выходивших на ипподром, в конюшне Фиггса, как и во многих других, был еще один вход в боковой стене, в пятнадцати ярдах от того места, где они стояли. Двери никогда не закрывались: слишком реальна была угроза пожара и слишком большую ценность представляла скаковые лошади, – и поэтому многие владельцы конюшен нанимали ночных сторожей, а хозяева лошадей приказывали служащим спать в стойлах, как это обычно делал Кром.

Оглядевшись, Диллон заметил, что двое из его конюхов подступили ближе, готовые при необходимости вмешаться Барнаби, переодетый завсегдатаем скачек, должен был стоять на страже у ближайшей конюшни. Его задачей было сделать все, чтобы удержать Крома и ночного сторожа подальше от конюшни Фиггса, пока Прис будет менять местами лошадей.

Все были готовы действовать. Оставалось дождаться, пока Кром и ночной сторож проснутся и выйдут из конюшни.

Диллон сгорал от нетерпения, остро ошущая растущее в спутниках напряжение. Это был один из тех моментов, когда верх должна взять осторожность.

Небо все больше светлело, и серый предутренний свет сменился розовыми и серебристыми полосами, расчертившими облака. Солнце еще не взошло, но света было достаточно, чтобы отчетливо разглядеть все творившееся вокруг. Тени рассеялись. А они все ждали.

– Наконец-то! – выдохнула Прис, заглядывая через плечо Диллона. – Ночной сторож убрался.

Диллон оглянулся. Действительно, ночной сторож, бывший жокей, слишком старый, чтобы участвовать в скачках, шаркая ногами, почесываясь и зевая, вышел из конюшни. Остановился во дворе, огляделся и удалился в направлении ближайшего туалета.

Диллон взглянул на одного из зевак: почти все, сгрудившиеся у конюшни Фиггса, были членами их «армии». Тот немедленно отошел от стойла и направился за ночным сторожем. Если старичок захочет вернуться на свой пост, прежде чем все будет сделано, конюх отвлечет его. Если же и этого будет недостаточно, у туалетов ошивается пара конюхов, готовых при необходимости вмешаться.

Итак, о стороже позаботятся.

Диллон повернулся к близнецам:

– Остается Кром.

Было рано, очень рано, даже для дня скачек. Только самые ретивые примчались к конюшням, да и те в основном глазели на лошадей Кинстера. Все остальные слишком устали и не спешили начать работу.

– Черт! – внезапно прошипел Рас. – Харкнесс! Какого дьявола он тут делает?!

Диллон резко обернулся. Рас уставился куда-то в пространство рядом с конюшней Фиггса и одновременно закрыл собой Прис.

Харкнесс, черноволосый мускулистый громила, шея от отгороженных веревками столбов, у которых завсегдатаи скачек оставляли своих коней.

Диллон схватил Прис за руку и толкнул ее вместе с Расом за угол, где стояли их лошади.

– Ждите здесь, – не допускающим возражений тоном приказал он. – Я что-нибудь придумаю. Вы действуете по плану.

Не дожидаясь ответа, он быстро пошел обратно, приблизился к конюшне Фиггса и замедлил шаг. Миновал широко распахнутые двери, заодно оценив обстановку внутри: похоже, Кром только просыпался. Добравшись до прохода между конюшнями, он заметил прислонившегося к стенке стойла Барнаби и обменялся с ним взглядами. Приостановился и всмотрелся в скаковой круг, словно озирая свои владения и проверяя, все ли в порядке.

Харкнесс как раз появился в проходе между конюшнями. Диллон замер в том месте, где Харкнесс должен был непременно пройти мимо него. Когда тяжелые шаги зазвучали совсем близко, Диллон обернулся, вежливо наклонил голову – жест, который Харкнесс настороженно повторил, – и пошел дальше. Но, не пройдя двух шагов, остановился и оглянулся:

– Кажется, вас зовут Харкнесс? Харкнесс застыл от неожиданности. Диллон учтиво улыбнулся:

– Вы тренер Кромарти, верно?

– Д-да, – протянул Харкнесс.

Диллон вернулся назад и, слегка нахмурясь, осведомился:

– Я давно хотел спросить, как его милость и вы находите нынешние скачки?

Лицо Харкнесса окаменело. В маленьких черных глазках плескалось подозрение. Но Диллон продолжал упорно смотреть на него. Наконец Харкнесс пожал плечами:

– Все более-менее, как в прошлом сезоне.

– Вот как? И никаких проблем с работниками?

На этот раз в глазах Харкнесса заметался страх; он определенно узнал Диллона в тот день, когда принял Прис за ее брата, и видел, что они уехали вместе.

Диллон терпеливо выжидал. Харкнесс неловко переступил с ноги на ногу.

– Да нет. Ничего особенного.

– Вот как, – кивнул Диллон, словно удовлетворившись ответом. – Видите ли… ко мне пришел молодой ирландец с какой-то весьма странной историей. Насколько я понял, ваш бывший помощник, он слишком много пил, во всяком случае, его рассказ произвел на меня удручающее впечатление. Все мы знаем, сколько неприятностей может доставить один скандалист. А судя по его бессвязному лепету, он пришел с глупой кляузой. Можете передать лорду Кромарти, что я ни на секунду ему не поверил.

Несмотря на общую неподвижность лица, облегчение Харкнесса было очевидным. Даже губы расплылись в подобие улыбки.

– Спасибо, сэр, – пробормотал он, усердно кивая. – С такими людьми никак не сладишь. Я обязательно передам его милости.

За его спиной появился сморщенный карлик. Кром. Он огляделся и, заметив Харкнесса, говорившего с Диллоном, поколебался и отбыл в направлении туалетов. Ни у него, ни у Харкнесса не было причин считать, будто лошадям что-то грозит. К тому же вокруг царила обычная для дня скачек суматоха. Мимо то и дело шныряли конюхи и их подручные.

Кром миновал проход, за углом которого ждали Прис и Рас. Они наверняка увидят его: еще секунда, и Прис вместе с кобылкой окажутся в конюшне.

Широко и искренне улыбаясь, Диллон кивнул в сторону особенно шумного общества, собравшегося у временных стойл. И, словно только сейчас поняв, что это означает, пробормотал:

– Я слышал, что лошади Кинстера прибыли совсем рано. Сам я их еще не видел, но вам, должно быть, интересно взглянуть на соперников. Похоже, половина тренеров не утерпели и побежали туда.

Так оно и было, Диллон мысленно поблагодарил прозорливость Деймона, сумевшего ловко отвлечь зевак. Встретив мрачный взгляд Харкнесса, он как ни в чем не бывало предложил:

– Я просто должен взглянуть… не составите мне компанию?

Каким бы негодяем ни казался Харкнесс, прежде всего он был тренером и, следовательно, не мог отказаться от соблазна вполне законным образом проследить за конкурентами. Оставаясь в блаженном неведении относительно того, что происходит за его спиной, он последовал за Диллоном к стойлам Кинстера.

Дождавшись, пока они отойдут на почтительное расстояние, Рас повернулся, встретился глазами с Прис, поколебался, явно терзаемый страхом за сестру, но все же кивнул:

– Иди!

Она немедленно выступила вперед, низко наклонив голову и держа поводья Фурии. Рядом вышагивал Стен, конюх Диллона. Едва они приблизились к боковой стене конюшни Фиггса, Стен рванулся вперед, открыл дверь, быстро заглянул внутрь и отступил, пропуская девушку.

Фурия спокойно шла за Прис, словно век жила в этой конюшне.

Стен притворил дверь, оставив крохотную щелку для наблюдения за тем, что происходит снаружи.

Прис на мгновение приостановилась, давая глазам привыкнуть к темноте, и, наскоро произнеся короткую молитву, пошла вдоль стойл. Хоть бы Черная Роза оказалась поближе к выходу! Хоть бы – худший из кошмаров! – не оказалась в одном из стойл, выходивших на главные двери!

Судьба и на этот раз улыбнулась ей: черная кобылка отыскалась где-то в середине ряда. Поблагодарив Бога, Прис быстро подвела Фурию поближе и набросила поводья на столб. Она принесла запасную узду для Черной Розы. Потратив драгоценные мгновения на то, чтобы поворковать с кобылкой и погладить ее нос, Прис скользнула в стойло и вынула узду.

Черная Роза оказалась куда более смирной лошадкой, чем Фурия. Прис сразу это поняла и задалась вопросом, уж не является ли горячий нрав необходимым качеством для чемпиона. Она была так взвинчена, что мозг, казалось, лихорадочно пульсирует в такт ударам сердца.