— Ты уж больше так не падай, ладно, Боб, — сказал Мироныч, приподнимая полог палатки, — а то чокнуться можно невзначай от твоих полетов. Кстати, орлы, пока мы тут чухаемся, а Джексон-то вон, на подходе.

И точно, внизу по знакомой тропке в направлении лагеря медленно двигалась фигура в белом, и это был безусловно Джексон.

— Аврал! — истошно закричал Аркаша, снова вселив смятение в души едва успокоившихся приятелей. — Все за лопаты и в ямы! Рабочая поза номер три!

Старатели сверхоперативно отреагировали на этот боевой призыв и в лагере воцарилась обстановка производства непрерывного цикла.

— Побольше злости в глазах, побольше злости! И звериный оскал, — подсказывал Аркаша, высовываясь из своего укрытия. — Пусть он видит, как мы мурыжимся.

Джексон подошел к раскопкам, поставил наземь чем-то доверху набитую сумку.

— Бонжур ударникам комтруда! Какие новости на трудовом фронте?

— Никаких, — буркнул Боб.

— Все по-старому, — сказал Мироныч. — Пусто.

— Упахались, — поднял голову Аркаша и устало отер ладошкой не существующий на лбу пот.

— Ах, упахались! — воскликнул Джексон и вдруг, схватившись за живот, зашелся безудержным истеричным хохотом. — Упахались, значит, красавцы вы мои удалые, ой, не могу!.. Боб, да ты погляди на себя в зеркало: на твоей щеке будто каток для асфальта ночевал. Ставлю кварт против рваного, что ты разлепил свои дивные очи всего минуту назад. Конечно, крымский воздух целебен, но от пересыпа тоже можно опухнуть, как от голода или пьянки.

Остальные старатели, глянув на Боба, тоже не смогли сдержать улыбки. Стало ясно, что легенда о героических дерзаниях уже не пройдет. Тем временем благодушное настроение Джексона сняло, как рукой, лицо его помрачнело, взгляд сделался жестким.

— Нет, друзья-печенеги, так дело не пойдет. Работать, так работать, а нет — манатки в зубы и кто куда… Придуриваться лучше в другом месте: в цирке, на таможне, в военкомате…

Он взял рейку-глубиномер и стал нервно расхаживать с ней между ямами, что-то бубня под нос. Останавливался у некоторых, делал замеры, безмолвно шевелил губами, что-то подсчитывая в уме, недовольно морщился и снова возобновлял замысловатые хождения вокруг раскопок.

— Наш гениальный шеф, кажется, рассудком повредился, — тихо проговорил Боб.

— Мессинга из себя корчит, — поддакнул Аркаша. — Сейчас еще и пассы начнет выделывать, заклинания кричать…

Однако Джексон остановился у одной из ям и, указывая на нее, возбужденно произнес:

— Все, никаких вопросов! Значит так, эту яму надо углубить. Казна здесь, я ее вижу!

— Прошу уточнить, насколько углубить яму? — официальным тоном, не скрывая иронии, осведомился Аркаша.

— Копайте, лучше по очереди, полметра, не больше. Я вижу казну, она наша! Я чувствую ее близость своим нутром!

Аркаша собрался было что-то возразить, но лихорадочный блеск в глазах шефа и играющие на скулах желваки остановили его на полуслове. Не желая накалять обстановку, Аркаша сполз в яму, поплевал на ладони и принялся за дело. За ним спустился Боб, потом Мироныч. Затем снова настал черед Аркаши.

— Уже с полметра нарыли, — заныл тот, не имея не малейшего желания снова браться за лом.

Джексон опустил рейку и произвел новый замер.

— Тридцать семь сантиметров. Еще по заходу сделаете и хана.

Аркаша, чертыхаясь про себя, из последних сил отбыл свою вахту и со словами «из этой скважины скорей брызнет нефть, чем здесь отыщешь простой медяк», упустил место Бобу. Тот несколько раз ковырнул ломом, нагнулся и выпрямился. В руке его что-то блеснуло.

— Смотрите, монета! Да, монета, старинная…

— Дай-ка сюда! — Джексон взял монету и стал крутить ее в пальцах.

Небольшой металлический кружок, поврежденный ударом лома, желтовато сиял в лучах закатного солнца, возрождая угасающие надежды, будоража фантазию и суля блистательные перспективы…

— Клад! Нашли!.. — не веря своим глазам шептал потрясенный Мироныч.

— Золото! Золото! — во всю глотку заорал Аркаша.

У Боба от волнения на лбу выступили крупные горошины пота. Один Джексон, казалось, сохранял хладнокровие, но было заметно, что сдерживать эмоции ему стоит больших усилий.

— Увы, маэстро, это не золото. Это всего лишь бронза, как ни прискорбно, но пока только бронза… — задумчиво произнес он, продолжая внимательно исследовать находку. — Боспорское царство… Надо полагать, второй — третий век до нашей веры. Вот так. А наше золото, коллеги, еще впереди.

— А может, все-таки это золото? — недоверчиво переспросил Аркаша.

— Уймись, говорю! Я за свои слова отвечаю, — отрубил Джексон. — Потом кислотой проверим, сам увидишь. Впрочем, это ничего не меняет, очевидно главное: перелом наступил, мы на верном пути. А вы сомневались, не верили мне… Эх!

Джексон посмотрел на них с укоризной. Взгляд его был грустен, но таил торжество триумфатора.

— А ну, Боб, счастливая рука, поскреби еще чуток в ямке, только осторожно.

Боб сменил лом на саперную лопатку, немного повозился и тут же окрестность огласилась его восторженным воплем.

— Есть! Ага, тут есть еще!

На этот раз монеты было сразу две. Бегло разглядев и эту добычу, Джексон самолично влез в яму и аккуратными, расчетливыми движениями кисточки принялся расчищать ее дно. Вскоре он нашел еще монету, аналогичную первым трем, и выбрался наверх.

— Теперь все ясно. Завязываем, темнеет. — Джексон подхватил сумку и направился в свою палатку, пригласив жестом остальных следовать за ним.

Когда все расселись, он не спеша открыл молнию — сумка оказалась доверху набитой пивными бутылками.

Из нее же руководитель экспедиции извлек связку отменных вяленых бычков. У успевшей истосковаться по пиву и развлечениям братии, жадно загорелись глаза, языки нетерпеливо облизали пыльные пересохшие губы…

— Джексон, спас! — умиротворенно запыхтел Мироныч, единым глотком осушив первую бутылку. — Вот так фиеста! У меня от жажды кишки в жгут скрутились, а это синдром обезвоживания организма.

— Рекомендую деликатес, божественный закусон, — сказал Джексон, степенно очищая от шкурки аппетитную рыбешку, — азовские бычки, ребятки, нынче большая редкость, можно считать, экспонат из Красной книги.

Но ребяткам было не до его комментариев, они дружно присосались к горлышкам бутылок, блаженно закатив глаза, не в силах оторваться от источника вожделенной влаги.

— Я вам вот что скажу, — продолжал Джексон. — Найденные монеты подтверждают правильность моей версии, — это раз. Второе, факт их наличия не в единственном числе свидетельствует о том, что мы, наконец-то, добрались до исторического слоя, интересующего нас, или как он там по-научному называется, не знаю. Глубина его залегания от метра семьдесят до двух — это три. А из этого вытекает четвертое: получается, что мы все ямы недокапывали. Их надо довести до двухметровой глубины, тогда, уверен, нас ждет уйма интересных сюрпризов и самый главный это…

Джексон многозначительно замолчал.

— Казна! — поспешно подсказал Боб.

— Все правильно. Казна Боспорского царства. Она здесь, мы топчемся на ней, а сокровища лежат себе и дразнят: ну-ну, тепло, еще теплее, совсем тепло, горячо… возьмите же, возьмите же нас, черт подери, и станьте богатыми, как Крез…

Джексон, возбужденный, вскочил с места и с бутылкой в одной руке и рыбьим хвостом в другой, словно шаман языческого племени, стал кружить вокруг сидящих соратников. Те зачарованно пялились на него, исподволь заражаясь его экстазом.

— Надо ускорить темпы! Зарубите себе — темпы, темпы, темпы… — страстно вещал Джексон. — Только темпы, помноженные на производительность экскаватора и усердие кротов, приведут нас к желанной цели. А если мы здесь будем вошкаться, кончится тем, что придут конкуренты, пнут нас под зад и сами возьмут то, что должно принадлежать нам. И тогда иди, пиши жалобу в ближайшую аптеку на грузинском языке, что у тебя пурген кончился, понятно?

— Понятно, — вразнобой ответили те, к кому он обращался.