— Всем оставаться на местах! — Он приблизился к Илю метров на двадцать и спросил — Чего нужно?

— Я же сказал вам, капитан, поговорить. — Ответил Иль и видя, что командир наёмников не испытывает никакого желания подходить ближе, сказал — Капитан, вы немедленно вернётесь в замок барона де-Валира, вернёте ему деньги и скажете, что его сын уехал из этих мест с каким-то неизвестным вам дворянином и что у вас нет никакой возможности выполнить ту работу, ради которой он вас нанял потому, что вы не конченый псих, испытывать на себе, что такое клинки наурской стали. Если барон усомнится в том, что это действительно так, то вы предложите ему самому направиться к этой опушке, чтобы убедиться в том, что мой меч способен перерубить везл с одного удара. Да, кстати, капитан Смилга, для того, чтобы разрубить вас от макушки до задницы вместе с вашими доспехами, мне достаточно всего лишь легонько взмахнуть мечом. Мой меч рубит любую сталь, как восковые свечи. Надеюсь вам всё понятно, капитан Смилга?

Хлопая глазами, командир наёмников спросил:

— Что должно мне быть понятным?

Иль рассмеялся и объяснил:

— А то, что даже просто ехать по этой дороге в том направлении для вас будет смертельной опасностью. Вот что.

Наёмник вздохнул, почесал задницу и вдруг завопил:

— Как же мы тогда доберёмся домой? Мы же здесь чужаки!

Отец Вастос воскликнул вслед за ним:

— Да, сын мой, как они доберутся домой?

Иль сердито рыкнул в ответ:

— Святой отец, я вам что, бюро добрых услуг? Ладно, чёрт с ними! Пускай пробираются Дерваран поодиночке.

Капитан Смилга взвыл во весь голос:

— Так поодиночке нас же всех перебьют!

— Хорошо-хорошо, чёрт с вами, капитан! — Махнув обеими руками воскликнул Иль — Погрузитесь в ваши повозки и рысью двинетесь домой, но учтите, узнаю, что вы поинтересовались у кого-то, куда держит путь граф де-Шорн, я тут же изменю все свои планы и направлюсь на ваши поиски. Вот тогда вам точно не сдобровать. Вам понятно?

— Понятно! — Облегчённо вздохнув громко воскликнул капитан Смилга — Вы поедете своей дорогой, а мы поедем своей, а сыну барона де-Валира передайте, что это на него не отец, а князь Дорелин вызверился и приказал ему покарать своего сына за то, что тот осмелился потребовать плату за проезд по землям баронства его папаши с какого княжеского обоза. Так что пусть он поосторожнее будет. У князей длинные руки. Ну, тогда прощайте, граф. Надеюсь если мы свидимся ещё раз, то уже не при таких обстоятельствах. Вы, уж, меня извините, ваша светлость, но я буду вынужден сказать людям князя Дорелина, которые сейчас дожидаются меня в замке у барона де-Валира, что вы взяли молодого барона под свою защиту. От солдат князя мы легко отобьёмся, но с вами двумя, как я посмотрю, нам будет трудно совладать. Так я, пожалуй, и половину своего отряда потеряю.

Иль усмехнулся и для пущей важности сказал:

— Вы потеряете весь свой отряд, капитан, но что самое обидное, так и не сможете нас убить в честном поединке на мечах. Ну, а чтобы вам было в это легче поверить, вот вам мой кинжал обычной наурской стали. — Иль снял с пояса длинный кинжал вместе с ножнами бросил его капитану Смилге. Тот поймал его и он попросил — А теперь обнажите свой кинжал и подойдите. Да, не бойтесь, я дворянин и человек чести. Просто я хочу показать вам, что представляет из себя меч особой наурской стали.

Капитан кивнул головой, обнажил свой кинжал и быстрой походкой подошел к Илю. Всадник улыбнулся, обнажил свой вибромеч и легонько ударил им по широкому клинку с узорчатым рисунком. Вибромеч действительно перерубил его, словно восковую свечу и Иль весёлым голосом сказал:

— Святой отец, теперь ваша очередь. — Отец Вастос выпустил из посоха один голубоватый клинок и Иль насмешливо воскликнул — Да, вы гурман, однако, отец Вастос, и богатей. Сапфировая сталь очень дорогое удовольствие, ну, рубите же.

Отец Вастос отрубил от кинжала ещё один кусок и сказал:

— Что поделаешь, граф, грешен, люблю самые лучшие клинки, отменную выпивку и красивых женщин, но пробовать на прочность своё оружие я вам не дам! Перебьётесь!

Кинжал капитана Смилги укоротился ровно наполовину. Он покрутил головой, обнажил подаренный ему кинжал и памятуя о том, что тот был не самой лучшей стали, с силой рубанул им по своему кинжалу и довершил его уничтожение. Широко заулыбавшись, он поклонился Илю и воскликнул:

— Благодарствую, ваша светлость.

Иль церемонно раскланялся и вместе с отцом Вастосом пошел к баррикаде из свежесрубленных стволов везлов, на которой в молчании стояли их спутники.

Хотя город Тевран и был вторым по численности населения в Великом Княжестве Рабарн, он представлял из себя далеко не самое лучшее зрелище. Особенно Илю не нравилось то, в нём почти не было мощёных камнем и то, что жители Теврана имели отвратительную привычку выплёскивать помои на прямо улицу. Ни о какой цивилизации в этом городе не шло и речи. Зато Тевран к удовольствию Иля и полному восторгу учёных был типичным торгово-промышленным городом-республикой. Поэтому Тевраном правил магистрат, избранный из числа самых богатых горожан, в основном купцов и нескольких ремесленников, в городе имелась своя собственная дружина и вообще по сравнению с другими городами, а они уже побывали в трёх, он был самым просвещённым, в нём имелось две типографии, самым демократичным, в городе разрешалось селиться пришлым людям, шумным и весёлым, но к сожалению далеко не самым благоустроенным. На Ромварене имелись города и почище, но тем не менее именно в этот город и стремился Иль поговорив с баронами.

Они спустились на поверхность Веды ранней осенью, так что не мудрено, что через три недели после начала их путешествия зарядили дожди. Дорога, по которой они ехали вглубь континента, а она по мере продвижения в глуби континента Ромварен, словно река, вбиравшая в себя ручьи, становилась всё более оживлённой, раскисла и превратилась в чуть ли не в болото. Хорошо, что ехать до Теврана под проливным дождём им пришлось всего два дня. На их счастье самый большой постоялый двор в городе был почти пустым и Иль тут же снял его самую лучшую и благоустроенную, по меркам Веды, половину, предупредив, однако, хозяина, что за малейшую попытку сжульничать, он спалит постоялый двор целиком. Тот стал клясться, что ни за что не сделает этого и тогда отец Вастос, ухмыльнувшись достал из своей сумы Библию и предложил ему поклясться на святом писании. При этом из его посоха с шелестом выскочил клинок.

Бедный толстяк от страха стал сначала икать, а затем заикаясь поклялся, что не будет жульничать и он действительно не жульничал, но только на одной половине постоялого двора, а большего Иль от него и не требовал. Город Тевран стоял в предгорьях высоченного хребта и прославился на добрую половину Ромварена двумя вещами, — своими ремесленниками и своими скотоводами, выращивающими самых могучих молламов. Именно поэтому Иль собирался задержаться в нём месяца на два или три, если не больше. Первый день они просыхали сами, нанятые прачки стирали им вещи и потом сушили их, штопали и гладили. Постоялый двор «Домашний уют» был большим и состоял из четырёх жилых зданий, — дома хозяина, двух старых строений и трёхэтажного каменного здания новой постройки, в которое и въехал отряд Иля. Все постройки располагались вокруг огромного прямоугольного двора, мощёного даже не булыжником, а брусчаткой и перемежались конюшнями и складами. На третьем этаже находились трёхкомнатные номера люкс, на втором обычные номера, а на первом большая таверна с весьма приличной кухней, в которую граф де-Шорн милостиво разрешил пускать приличную публику, но только не всяких прощелыг и пропойц.

Если в первый вечер в таверне было спокойно, то когда граф велел хозяину позвать менялу с несколькими мешками серебра и разменял килограммов пять золотых даргов на серебряные монеты достоинством в пять и десять даргов, после чего отсчитал каждому бойцу по тысячи даргов и сказал, что в следующий месяц они получат столько же, то во второй вечер в таверну явилось добрых три дюжины местных путан. Вот тут-то веселье и началось. Тем более, что баронесса со своей камеристкой тоже спустилась вниз и села за общий стол, составленный из полутора десятка столов. На стол были поданы груды жареного мясо и вино полилось рекой. Юная баронесса, девушка довольно высокого роста, пила вино не хуже какого-нибудь кучера, но почти не хмелела и лишь слегка раскраснелась. При этом она ещё и материлась иной раз почище пьяного кучера и едва только в таверну вбежала первая стайка промокших шлюшек, тотчас сунув два пальца в рот лихо свистнула и завопила: