— Может, сначала слетаем, посмотрим? — нерешительно предложила я.

Шурик иронически прищурился:

— Так вот и разместимся на твоем камешке, если все разом туда двинем!

А я откуда знаю, разместимся или нет? Я ж его еще не видала! Ребят уже человек тридцать собралось. Всех, пожалуй, не возьмешь.

— Тогда давайте… Давайте совет астероида выберем! — Алик немного заикался от волнения. — Пусть совет и летит, а?

— Ура! Посчитаемся! — загорелась хитрая Кето. Она на считалки везучая, все знают. И конечно в свою удачу заранее верит.

— А Алена? — подозрительно спросила ревнючка Танька. Ей кажется, раз мы подруги, то или вместе, или никому.

Я уж боюсь вмешиваться, стою молча. Пусть сами решают.

— А что Алена? — удивился Алик. — Смешно бы ей на равных со всеми считаться! Хозяйка астероида. Пусть водит.

«Спасибо, добрый Алик, — шепчу про себя. — Постараюсь, чтоб и ты попал. Уж я постараюсь…»

Прикидываю, кого и сколько выбрать. Четверых мало. Семерых много. Шесть в самый раз. Чтобы Эмма с Таней. И Наиль. И Алик. В общем, вся наша обычная компания. Туня подмигивает мне, с кого начать счет. А уж я ее с полунамека понимаю. Сыплю без запинки: «Ниточка-иголочка, ти-ти, улети!», «Стакан-лимон, выйди вон!», «Вокзал для ракет, мы уедем, а ты нет!» Ну, и дальше в том же духе. Туня тыщу вариантов перепробует, пока я одну считалку закончу. Как ни говори — робот, электронные мозги! Вдвоем мы быстро справляемся. Все выходит по моему плану…

Вдруг вижу — Алик с Шуриком меняются местами, не иначе Шурикова няня подала своему дорогому воспитаннику сигнал. Алик-то тютя новенький, не разгадал еще наших хитростей. На нем считалка и закончилась. Зато Шурке повезло, попал в совет. Посмотрела я на грустное Алькино лицо. И еще больше расстроилась. Очень ему с нами лететь хочется. Но ничего не поделаешь, в другой раз будет умнее.

— Товарищи совет! — распорядился Шурик. — Сбор завтра утром вон в том углу двора. Кто не может лететь — пусть заранее предупредит!

Мне его командирский тон не понравился. Возомнил о себе! Но пока я придумывала достойный ответ, он убежал к тете Мане причесывать липы. Мне тоже ничего иного не оставалось, как припустить следом…

Спала я плохо. Всю ночь мне снился удирающий по небу астероид. Он почему-то блеял и, по-козлиному взбрыкивая каменными отростками, уносился вскачь по Млечному Пути.

К утру у меня разболелась голова, но признаться Туне я не рискнула. Начнутся охи-вздохи, вызовет с работы маму. И прости-прощай, астероид! Я притворилась веселой, услала Туню разогревать завтрак, скоренько проглотила зернышко антиболя, жду, пока подействует. Мама рассказывала, что у следующих моделей автоматических нянь в электронную схему будут вмонтированы медицинские датчики — тогда уж не обманешь. А пока я с чистой совестью провела честную Туню.

Прожевала без вкуса Завтрак. Спустились во двор.

Во дворе было непривычно пусто. Легкий ветер трогал листья пирамидальных тополей, деревья вздрагивали, становились серебряными. Но чуть ветер утихал, тополя снова перекрашивались в зеленое. Совет наш в неполном составе маялся в углу двора, опаздывали Наиль и Эмма. Поодаль висели озабоченные няни. Мы томились и медленно привыкали к хмурой погоде — ее еще не приготовили для прогулок. Не хотелось ни разговаривать, ни шутить. Наконец, зевая, подошла Эммочка. И сразу же, бегом, Наиль. Мы вышли со двора, стали на движущийся тротуар, перескочили на эскалатор, поднялись на платформу монорельса. Через минуту подошел поезд, вобрал пассажиров. И выстрелился на площадку космолифта.

Встретил нас робот, диспетчер рейса. Беспрерывно болтая, проводил нас к запасной дорожке. Он был большой, суетливый, прилипчивый и розовый как пастила. Когда робот-диспетчер плыл впереди, то напоминал утку, заманивающую в воду утят.

Мы, разумеется, не первый раз в космолифте. Но привычки к чудесам не приобрели. А потому глазели по сторонам и восторженно вскрикивали. Мимо катили какие-то конструкции. Проносились роботы. Вздувались купола и рассыпались по тележкам штабеля ящиков и бочек. Открывались и закрывались люки. Сбоку пешеходной полосы мигали фонарики. Эммочка терлась возле меня и поминутно теребила за руку. Таня из-за этого ужасно злилась и страдала одна, но ко мне не подходила. Наиль с Шуриком шагали рядом с Кето. Причем, Шурик выглядел так, словно лично его тут ну ничем не удивишь!

На запасной дорожке стоял маленький вагончик. Мы вошли, заняли места. Няни прилипли в проходе, каждая напротив своего воспитанника. Двери пошипели, сомкнулись. И как мы ни прислушивались, как ни пытались уловить хоть слабое сотрясение или вибрацию, так ничего и не почувствовали. Догадались, что летим, лишь тогда, когда в окошечке заскользили цифры-указатели.

. — Жаль, иллюминаторов нет, — заметила я, наклоняясь к Тане. Пусть не обижается. — Ничего не видно…

В эту минуту зачирикал мой видеобраслет. Я включила изображение. И нисколько не удивилась, увидав маму. Всем известно, что путешествие по Солнечной системе под присмотром нянь абсолютно безопасно. Однако мамы есть мамы, все равно тревожатся. Когда я вчера просилась на астероид, мама сначала и слушать не хотела:

— Никаких астероидов! Вечно этот непутевый Исмаил что-нибудь выдумает! Еще простудишься — в этой вашей пустоте ведь ужасный нуль холода, правда?

Уже и Туня за меня вступилась. И про скафандры мы ей наперебой продекламировали. А мама ни в какую. Если бы не папа, не видать бы мне астероида как своих ушей, ни в каком рейсе бы не бывать. Не знаю даже, что с папой случилось, он ведь тоже всегда против космоса. А тут слушал-слушал нас, потом погладил маму по руке и сказал: «Знаешь, Мариночка, нашей Алене девятый год. Пусть летит». И склонив набок голову, заглянул в мамины глаза с таким выражением, будто играл на своем мультиоргане трудную вещь. Мама быстро заморгала и сразу согласилась: «Да пусть летит, разве я против? Лишь бы не высовывалась! Держись, Аленка, крепче, а то свалишься, в этой же пустоте ничего нет…» Сейчас мама зорко оглядела вагончик. И я поняла, как ей трудно было столько времени удерживаться от телевызова!

— Как дела, доченька?

— Отлично, мамочка. Оказывается, у дяди Исмаила нескучная работа. Я тоже хочу в разведчики.

— Выдумывай! На Земле тебе дела мало?

— Здесь интереснее.

— Потому что впервые одна летишь.

Здравствуйте, одна! Да если даже не считать ребят, шесть нянь с нас пылинки сдувают! И каждая заботливее шести пар родителей!

— Не переживай, мамочка! — Я как можно беззаботнее улыбнулась. — Передай папе, пусть тоже не волнуется. Или нет, ты перепутаешь, я сама ему с астероида отсигналю.

Выключила я браслет. И тут как прорвало: цепная реакция родительской любви. Всех пятерых наших вызвали. И все зашептались над браслетами, стараясь не мешать друг другу. Я вполголоса окликнула Туню:

— Туня, правда ведь в Поясе Астероидов не опасно?

— Кто бы вас пустил туда, где опасно?

— А у тебя чего-нибудь вкусненького не припасено?

— Завтракать надо было как следует!

— Тогда мне не хотелось…

— А сейчас не время… Не про тебя режим писан?

Но что я, няню не знаю? Поворчала-поворчала для порядка. А потом потрясла своим бездонным багажником. И дала мне и Тане по сэндвичу. Танина роботеска засуетилась и выложила перед воспитанницей с десяток разных бутербродов, на выбор. Но Таня уже выбрала — уплетала сэндвич. Нужны ей были какие-то бутерброды!

На Марсе нас задержали надолго: перегружали наш вагончик в попутный корабль. Точнее, не совсем попутный: он должен сойти с маршрута и подбросить нас в Пояс Астероидов, а на обратном пути прихватить домой. Для нас-то ничего не меняется: мы в одних и тех же креслах прямиком до места доедем. А кто-то вероятно, не очень обрадуется крюку по Солнечной системе!

Засветился большой экран:

— Здравствуйте, дети. Я командир корабля, Эрих Аркадьевич.

— Здравствуйте. Только мы не дети, — возразил Шурик. — Мы почти взрослые.